«Мы работаем, чтобы заполнять мусорные баки», - однажды сказал Хельмут Ньютон. Икона фешн-фотографии, между прочим.
Той самой фотографии, что нынче подается арт-объектом, висит в музеях. Лица на обложках – являются практически новыми и старыми святыми, на которых молятся миллионы женщин (и чуть меньшее количество мужчин).
Утративший смысл восхитительный хлам. Мода, состоящая из смерти. Восхождения и падения в бездну.
«Они любят свои лица в свежих газетах,
Но на следующий день газеты тонут в клозетах»©.
Но одно лицо – немецкое – останется в веках. Лицо Верушки,
Веры Готлиб Анны, графини фон Лендорфф-Стейнорт.
Она родилась в 1939 году, аккурат за несколько месяцев до начала известной войны. В очень непростом семействе лейтенанта Вермахта. Не говоря уж о приставке «фон», не говоря уж о родовом поместье Мауэрзее с домом в сто комнат неподалеку от Кенигсберга, не говоря уж о подаренном Рибентроппом пони.
Риббентроп все время трогал нас своими потными руками. А мы орали и визжали, как безумные. Вероятно, поэтому вскоре появились пони. Мы с сестрой, естественно, были в восторге, что у нас теперь свои пони.
А потом отец, Генрих фон Лендорф, в 1941 году увидит, как уничтожают детей в советском городе Борисов, и что-то щелкнет. Примет участие в покушении на фюрера 20 июля 1944 года (операция «Валькирия»), после чего его настигнет мученическая смерть в известной тюрьме Плётцензее. В то же время, практически в соседней камере, находилась в заключении его жена, только что родившая четвертую дочь. Все остальные родственники были признаны преступниками, арестованы, имущество и владения конфисковали. В то время на всех членов семьи, включая детей, распространялось правило коллективной ответственности за преступление. Детям сменили фамилию и перевезли в Бад-Закса, в специальный детский дом СС в Борнтале на попечительство общества «Национального социалистического народного благосостояния». А затем их вместе с матерью переправят в Бухенвальд. Вера навсегда запомнила чувство голода. И когда её спрашивали, в чем секрет её стройности, она отвечала: «Я в детстве ела мало, потому что есть было нечего».
После окончания войны оставшаяся в живых мать семейства, графиня Готтлиб фон Калнайн, с четырьмя дочками скиталась по всем друзьям и родственникам.
Окончив школу (точнее, те тринадцать, что пришлось сменить), девушка изучает искусство в Гамбурге, затем во Флоренции, где её и приметил фотограф Уго Мулас. Вообще сложно не заметить высокую (190 см) арийскую богиню с волосами цвета пшеницы. После нескольких удачных фотосессий потомственная аристократка отправилась покорять Париж. Где, вопреки расхожему мнению, французы ей сдаваться не стали, а все кастинги были провалены.
В Париже меня увидела Айлин Форд, директор знаменитого американского модельного агентства: «Приезжай в Америку, там любят таких высоких блондинок».
Мать Веры продала чайник из саксонского фарфора с фамильным гербом и выслала деньги на билет.
Я послушалась, приехала в Нью-Йорк, позвонила ей из отеля: «Я та самая высокая девушка из Парижа». А она ответила: «Я вас не помню». Я провела в Америке несколько месяцев, потом вернулась в Европу и решила: «Надо сделать так, чтобы меня запоминали — сразу и навсегда. Надо кого-то изобрести». И так родилась Верушка.
«Русская», но с ударением в имени на «У», откинувшая приставку «фон», но с аристократическим лицом, с 43 размером ноги, во всем черном (что еще не являлось мейнстримом), она стала заметной. К ней выстраивались очереди из фотографов и стилистов, главы модных домов буквально упрашивали «примерить несколько платьев».
«Я решила превратиться в совершенно другого человека. И получить от этого удовольствие. Я стала изобретать этого нового человека — я решила стать Верушкой. Верушкой меня звали в детстве. Это значит «маленькая Вера». А поскольку я всегда была слишком высокой, я подумала, что будет забавно называться Маленькой Верой. И здорово было иметь русское имя, потому что я ведь и сама была с Востока».
Даже ходили слухи, что она шпион, сменивший пол. Сознательно или нет, Вера напускала туман на свою биографию, создавала и рисовала из себя нового человека, будучи и рукой, и кистью, и холстом. Это было блестящее начало карьеры, период самых оригинальных и авангардных выпусков известного глянца.
Закономерным итогом стали 11 обложек «Вог» (это примерно «Оскар» в фешн-индустрии). И 800 других обложек модных журналов.
А я довольно быстро поняла, что мне недостаточно просто демонстрировать одежду, мне в фотографии нужна идея, смысл. Ведь что получается? Фотография — такая, как хочет фотограф. Одежда — такая, как хочет стилист. Ну а я-то что делаю? И мне повезло, что Вриланд [глава «Вог»] подсказала мне фотографа, вместе с которым я могла бы творить сама.
Так в её жизни появился Франко Рубартелли – друг, соратник и мужчина. Пять лет Верушка проживет с ним в Риме и покинет, устав от бесконечных ревнивых выходок. Вспышки ярости случались практически ежедневно, но ведь и мимо девушки нельзя было пройти просто так, хотя бы не оглянувшись, и сама индустрия не способствовала трем базовым принципам немецких женщин «Kinder, Küche, Kirche».
Но пока все было хорошо, и они выбирают одежду, места для съемок (порой самые экзотические) и работают исключительно вдвоем, без стилистов, визажистов, парикмахеров и кучи помощников. Верушка сама творит свой образ.
Съемки для меня – любовный треугольник: фотограф, камера и я. Камера – мой возлюбленный, и у нас увлекательный флирт. Влюбленным взглядом я смотрю либо в камеру, либо куда-нибудь в сторону. А фотограф нажимает на кнопку в тот самый момент, когда я нашла нужную позу и выражение лица. Это очень волнующее переживание – когда между камерой, фотографом и мной возникают такие отношения. И никогда не бывает плохих снимков.
В 1966 году Микеланджело Антониони снимает свой шедевр (и первый англоязычный фильм) «Фотоувеличение». Четыре минуты на экране в роли практически самой себя приносят модели всемирную известность. Сцена фотосъемки признается лучшей эротической сценой года. Фотограф постепенно приближается к телу модели, шаг за шагом, снимок за снимком… этот процесс походит на любовную сцену, в конце которой модель в прозрачном черном платье замирает на полу практически в оргазме.
В этот период модель получает по 10 тысяч долларов в день.
В том же 1966 г. Верушка начинает сотрудничать с Сальвадором Дали.
Дали пребывал в состоянии эйфории и был совершенно безумен – именно это мне в нем очень нравилось. А еще благодаря ему я научилась важной для меня вещи – использовать тело в качестве инструмента для искусства.
Мастер устроил настоящий перформанс: совершенно обнаженную модель он поливал свеже появившейся тогда пеной для бритья в баллончиках. По признанию Дали, больше всего в Верушке ему понравились… её кости.
А сама модель поняла, что тело может быть не только вешалкой для одежды, но и главным инструментом художественного выражения. И занялась боди-артом (что еще не являлось мейнстримом).
Я никогда не ощущала себя типичной моделью. Модель - это та, кто продает чужую продукцию. Или себя.
В 1971 году после скандала с новой главой «Вог» Грейс Мирабелла, Верушка уходит из модельного бизнеса. Последняя её съемка с коллекциями парижской недели моды была полностью забракована по причине авангардизма. Главе журнала хотелось, чтоб Верушка перекрасилась в черный, состригла волосы и смотрела доброжелательно и мягко прямо в объектив. В общем, стала как все.
Мода буржуазна и скучна. И те, кто работают в ней, рано или поздно теряют индивидуальность. Во всех моих преображениях, прекрасно то, что мне было позволено выбраться из плена своего тела, создать хотя бы иллюзию того, что ты покидаешь себя.
- сказала Верушка и хлопнула дверью.
Оставив карьеру, не скопив капитала с гонораров, Верушка стала жить так, как хочется и делать то, что нравится. А нравилось ей осваивать новые смыслы, новые форматы работы и постоянно – перепридумывать себя.
Если я что-то делаю, я должна творить сама. И в этом должен быть смысл. С модой покончено. Я занимаюсь искусством.
Вернувшись на родину, она влюбилась и стала работать с новым художником в своей жизни и настоящим художником по профессии Хольгером Трюльчем. Боди-арт выходит за свои границы. Верушка использует грим и становится то Марлен Дитрих, то Бриджит Бардо, то Гретой Гарбо, то Мэрилин. То собакой, то зеброй. То стеной, то камнем. Однажды в Кении она намазалась ваксой, чтобы стать одним целым с природой, и отмывалась потом несколько недель. Была на фотосессиях и бомжом, и трупом, и гангстером, и птицей. Сливалась с землей или деревом, мусорной кучей или тропическим пейзажем. Выходила за пределы человеческого, из возможного в невозможное. То, что никогда не делают обитатели глянцевого фешн-мирка.
Всегда выделявшаяся своей внешностью – начиная от роста и заканчивая андрогинностью, замедленными движениями, инопланетной мимикой, Верушка переходит к тотальной трансформации тела, как холста, как механизма, как ландшафта.
Но какими бы странными или пугающими ни были её фотосессии, она всегда оставалась собой — Верой Готлиб Анной фон Лендорфф.
Я привыкла жить везде, и нигде.
Её по праву считают одной из трех известных немок: в одном ряду с Марлен Дитрих и Лени Рифеншталь. Получив порцию славы еще в прошлом веке, она продолжает оставлять след в искусстве века нынешнего.
Живет в США, в Бруклине, в небольшой квартире. С видом на остатки Всемирного торгового центра.
Ей тут 70 лет, между прочим.
Как любая (хотя, не любая) сильная и независимая – с 8 кошками. Все еще занимается искусством. Рисует, творит картины, например… из пепла.
Для соседей – просто Вера. Не легендарное имя из прошлого, а живая и актуальная художница, впрочем, что не мешает ей периодически принимать участие в съемках и показах в качестве приглашенной модели.
Она никогда не была замужем, и у нее нет детей, хотя она их любит и дети к ней тянутся.
В список её любовных побед входят Уоррен Битти, Питер Фонда, Дастин Хоффман, Джек Николсон и Аль Пачино:
Мне всегда нравились мужчины с сильным характером, с какими-нибудь странностями и чаще всего – ниже меня ростом.
Графиня не ест мясо. Занимается йогой. И видит свою жизнь исключительно в искусстве, погрузившись в него чуть более, чем полностью.
Это мой выбор — жить одной. День принадлежит только мне, я совершенно свободна. Это хорошо для креативности. Хотя я обожаю чувство влюбленности. А вы разве нет?
Автор - Ася Бажутина