Хотите сначала читать? Вам сюда
Разбудил его лязг ключей: подкатило время обеда. На пару с Жорой Олег отведал тюремной баланды, макароны по-флотски и прозрачный компот, пахнущий отчего-то керосином.
И только решил вновь погрузиться в раздумье, ощущая тяжесть в желудке, как замок снова залязгал, и через мгновенье в дверном проеме нарисовался широкоплечий амбал с бычьей шеей. Олег тотчас окрестил его – «Овцебык».
- Не, я не понял, в натуре, ты чо, пузан, здесь удумал чалиться? А ты кое-что к сопатке прикинул? – раздраконив пальцы «веером», Овцебык наступал. – Ща тебе носки в одно место запихаю, мазок, сечешь!
- Шел бы ты!… - огрызнулся Олег, демонстративно отворачиваясь к стене. – А то устал я сегодня.
- Не, ну ты меня достал!
Две сильные руки схватили Олега за «шкирку», стянули с нар, играючи приподняли и поставили на ноги. Он не видел другого выхода, как изо всех сил двинуть локтем назад себя. Клацнули зубы, и резкая боль пронзила всю руку от локтя.
- Ф-у-у-к-а! – рев недорезанного хряка ударил в перепонки. Олег обернулся. Овцебык обеими руками держался за свою челюсть, из уголков стиснутого рта по подбородку двумя струйками текла кровь. Сначала он присел на корточки, затем встал на колени. Похоже, Олег оттяпал ему пол-языка, и у парня началось нешуточное кровотечение. Столь коварного удара он никак не ожидал.
- Открой рот, я посмотрю, - крикнул доктор, стараясь перекричать его рев.
- Вофифа ва фуфу ва фо! – ответил Овцебык, брызнув на Олега черной кровью. Ситуация приобретала нездоровый оттенок, доктор бросился к дверям и заколотил изо всех сил.
- Срочно врача! Медика!
Примерно через минуту, когда Овцебык не мог держать кровь во рту и плевался сгустками, оставляя в камере тут и там «кляксы», замок залязгал. Потерпевшего увели, Жора отвернулся к стенке и захрапел.
Ярков стиснул до боли челюсти. Не раскисать!!! В этой жизни надо испробовать все, в том числе и это. Итак, его взяли у трупа. Чей труп, чья квартира – неизвестно. Как Олег в ней оказался – тоже тайна за семью печатями.
Сколько ему дадут? Десять? Пятнашку? Приколотить мужика к стулу – это вам не ножом пырнуть в порыве гнева. Тут особая жестокость просматривается, даже дикость.
Могут и «вышку» зафинтилить. С ним ли это происходит? Может, спиритический сеанс кто устроил? Может, он в чужом теле давно, в чужом времени? И в чужих преступлениях увяз по самое «не могу».
Кому надо его подставлять? Только не вымогателю денег! Вымогатель заинтересован в том, чтобы Ярков был на свободе.
Фигура номер два: учитель. Ярков все больше склонялся к мысли, что Степанцов жив и, будучи недоволен излишней активностью ученика, решил его временно изолировать. Руками Байрама, естественно. Чтобы ученик не путался под ногами и не мешал реализовывать то, что Степанцов задумал. Очень даже может быть…
Олег повернулся на другой бок. Кости и мышцы с непривычки ныли, контача с жесткими нарами.
Стряпай алиби, Анатолич, стряпай! Шевели остатком мозгов! Не мог ты убить мужика, приколотив того к стулу, потому что… потому что… Почему, черт возьми?!!
В голове звенела пустота. Олег ощущал себя манкуртом, будто оперативники стерли из его памяти все, оставив звенящую пустоту и распластанное, раздавленное лицо мертвеца под полиэтиленовым пакетом.
Сколько он уже здесь? Сутки? Двое? Вечность? Жору будить не хотелось, больно сладко похрапывал мужик.
Пруссаков – служака еще тот! У него, наверное, груда дел. И без Яркова пахать – не перепахать до второго пришествия. Всякая там бытовуха: муж приревновал жену, с балкона сбросил, решил испытать, каково это, Стенькой Разиным быть. Или вернулась жена из командировки, а муж с соседом под одним одеялом… Ну, и поотрезала все лишнее.
Олег поскреб ногтями по подбородку. Бритву бы сюда. Да только нельзя ничего: ни бритву, ни авторучку, ни шнурок. Ведь они правы – те, кто правила эти устанавливал. У доктора временами появляется желание воткнуть ручку или карандаш себе в сонную артерию. Чтобы не видеть больше ни Пруссакова, ни Степанцова, ни Сутулого…
* * * *
Вновь лязгнул засов.
- Ярков, на допрос!
- Устал я, начальник, отдохну малость! – заныл «заключенный».
- Я тебе чичас так устану, мало не покажется!
Угроза подействовала. Олег послушно направился к выходу. За столом скучал капитан Радостев. Олег обрадовался ему, как родственнику, чуть обнимать не бросился. Однако следователь быстро его пыл охладил:
- Не ожидал от вас, Олег Анатольевич, от доктора, заведующего отделением… такого… сюрреализма.
- Вам бы все шуточки, товарищ капитан…
- Так проясните ситуацию, доктор! – Радостев выставил на стол микрофон, щелкнул под столом клавишей, поднялся из-за стола и жестом пригласил арестованного сесть. – Итак, Ярков Олег Анатольевич, восьмидесятого года рождения, разведен… Прописан и живет по адресу…
Олег тупо кивал, слушая Радостева. Капитан же, закончив «паспортную часть», перешел к делу:
- Куда вы скрылись после нашего последнего разговора, который состоялся…э – э – э… - капитан взглянул в блокнот, лежавший почему-то поперек стола. – Семнадцатого октября?
- В деревню ездил, - тускло начал Олег, но капитан словно его не слышал:
- Исчезаете ни с того, ни сего. Хотя подписку о невыезде давали. Мы сбились с ног, чтобы найти вас, и вдруг… вас берут не где-нибудь, а возле трупа с кучей отпечатков. Ваших, заметьте, не чужих. Вот и помогите разобраться. Я не верю, что врач – хирург может спокойно убить самым изощренным способом человека.
- Меня подставили, неужели не ясно!
- А почему мне должно быть ясно? Расскажите все по порядку, начиная с убийства вашего учителя. Может, тогда я смогу вам чем-то помочь. Только предупреждаю: будете юлить, я палец о палец не ударю, чтобы снять с вас подозрение. У меня, знаете ли, дел хватает!
«Почему, собственно, не рассказать о подпольном морге, о несанкционированном вскрытии, если диагноз совпал? Естественно, в нормальном мозгу подобное не укладывается, но совпадение как нельзя кстати. О подтасовке диагноза можно забыть навсегда и вздохнуть с облегчением.»
Ярков уселся поудобней и начал со своего раздолбанного под орех «форда», затем плавно перешел к похищению трупа Степанцова, затем остановился на вскрытии в условиях тубдиспансера…
Когда дошел до фамилии депутата Полозова, капитан вскочил со стула, перегнулся через стол, выключил магнитофон и, переведя дыхание, резюмировал:
- Очень интересно… На сегодня, думаю, достаточно.
- А долго мне еще париться? – не выдержал Олег.
- Обвинение в убийстве пока с вас никто не снимал, - пожал плечами капитан, вызывая конвой.
Навстречу Олегу по коридору вели в наручниках того самого Овцебыка, по зубам которого доктор клацнул несколько часов назад. Когда между ними оставался примерно метр, Овцебык вдруг рванулся вперед, схватил доктора за воротник, оторвав несколько пуговиц. Не успел Олег рот раскрыть, а роденовский лоб Овцебыка всей своей гравитацией сплющил его нежные ноздри, словно электросваркой по краям провел. Конвоир, конечно, среагировал, обломал того в два счета, только пострадавшему все это уже не нужно было, так как он в этот момент, подобно гуане древнего ящера, растекался по пахнущему мочой полу.
Тело ему не подчинялось, но в мозгу вдруг отчетливо высветилось все, что Олег видел в день убийства из окна курилки в клинике: разговор между Мариной и Байрамом. Удар последнего, падение Марины в кусты… Наблюдать за «поединком» его послал учитель! Он буквально настоял на том, чтобы Ярков спустился… Не домашняя ли это заготовка?!
Тогда, одурманенный сознанием того, что «испытание» закончилось, Олег не задумался над столь очевидной вещью: как гладко все получилось! Прямо у окна курилки! В жизни так не бывает!
Сцена была разыграна специально для него! Чтобы рассеять все сомнения, если таковые вдруг к тому времени появились.
- Доктора надо бы, - «додумался» один из склонившихся над Олег конвоиров. – Похоже, запаял он его.
- Сам ты запаял! – огрызнулся второй. – Бровка, ишь, дрыгается.
- Так перед смертью и дрыгается.
Поскольку слушать подобный «консилиум» Олег больше был не в состоянии, он без предупреждения открыл глаза. Оба конвоира отпрянули тотчас от него, как черти от ладана.