Роман «Звёздочка» глава 264
На работу Татьяна Ширяева вернулась с зарёванными глазами и с подавленным настроением. Она молча села за рабочий стол и погрузилась в работу. Сотрудницы переглянулись, не понимая, что происходит с ней. Первой не выдержала и спросила Зоя Костина:
— Тань, что с тобой?
— Что-что, накаркали — вот что… — огрызнулась Ширяева в ответ.
— Квартиру, что ли, не дали? — переспросила Зоя взволнованно.
— Дали…
— А что тогда огрызаешься? — недоумевая, задала опять вопрос Зоя.
— Да лучше бы совсем не давали-и, чем так… — шмыгая носом заявила Татьяна, и заплакала, вытирая слёзы рукавом рабочего халата.
— Танька-а, не пугай нас, — насторожилась Тоня Семькоз, — говори сразу, как есть. Мы же тебе не чужие! — но Татьяна не могла и слова сказать, пока не проревелась. — Похоже случилось что-то серьёзное, — предположила Тоня. — Может, умер кто?
— Тьфу-у, накаркаешь мне-е ещё-о…— отмахнулась от неё рукой Татьяна, как от надоедливой мухи. — Мне и так плохо-о…, да вы ещё в душу лезете-е.
— Ну, Танька-а… — ругнулась Костина. — Ты, как всегда, в своём репертуаре. — Взглянув на коллег, она скомандовала: — Работаем, бабоньки, не фиг на неё внимание обращать. Надо будет — сама расскажет.
И тут Татьяна не утерпела и призналась:
— Ордер на трёшку получила. Пришла с табуреткой застолбить и… — она тяжко вздохнула и опять замолчала.
Фрося Казакова испуганно предположила:
— Квартиру кто-то занял?
— Как же, — Татьяна опять вытерла слёзы и всхлипывая ответила. — Да уж лучше бы заняли-и, чем так.
— Вот-те раз… Интрига за интригой, — выговорила Костина и навострила уши.
Ширяева продолжила:
— Обрадовалась я, табуретку поставила.
— И? — закончилось терпение Фроси, и она нервно потёрла руку об руку.
— На балкон выйти решила, взглянуть, а там…— Татьяна широко раскрыла глаза и схватилась за область сердца.
Женщины пооткрывали рты в ожидании продолжения, атмосфера накалялась.
Фрося выкрикнула:
— Что там? Говори, говори. Да не тяни ты резину, Танька!
— Да жена нашего Петра Васильевича — Зинаида, будь она неладна, бельё развешивает. Меня увидела и сразу бельё из рук выронила, — пояснила Ширяева.
— Не поняла… — Костина смотрела на Татьяну и недоумевала. — А она-то как на твоём балконе оказалась?
— Да почему на моём-то? У нас один балкон на двоих, с перегородкой посередине. Она в соседнем подъезде теперь живёт.
— Ого-о! — воскликнули одновременно все женщины.
Костина помахала указательным пальцем правой руки перед Ширяевой и напомнила:
— Говорила же я тебе: бери четырёхкомнатную, пока дают, а ты… Эх…
— Да я уж, и сама сто раз покаялась, в горисполком прибежала, говорю: трёшку сдаю, беру четырёхкомнатную, а мне от ворот поворот. Её уже Забалдины получили. Здрасте пожалуйста…
— И правильно сделали: сопливых вовремя — сама понимаешь, чего, — прокомментировала Зоя. — И что делать-то теперь будешь? Вот уж подвезло Зинаиде — жить с тобой через стенку — прям нарочно не придумаешь. К-хы-к-хы… — прыснула Костина не в силах сдержаться, а следом за ней все бабы.
Татьяна с обидой в голосе выговорила:
— Вас хлебом не корми — лишь бы поржать, а у меня судьба решается.
— Да она уж у тебя давно решилась, с тех пор как ты Алёнку от Митина родила, — заметила ей Зоя.
— Да тише ты, тише… — глядя на Костину, попросила Татьяна. — Чё ты орёшь-то? Ещё услышит кто.
— Тань, да на заводе, — это все знают, ни для кого не секрет! — высказала Костина ей в лицо.
— И что, теперь обязательно орать, что ли? — вспылила Ширяева и тут её накрыла волна негодования. — А если я тебя за клевету привлеку, а?
— Да хоть запривлекайся… — съязвила Костина. — Я, конечно, свечку над вами не держала, но тут и держать не надо, и без неё всё видно — стоит только на дочку Митина взглянуть и сразу всё ясно.
Татьяна сжала кулаки и нервно затряслась, угрожая:
— Да я… Да тебя-а…
— А я тебе вот что скажу, — продолжила Костина, — я бы на твоём месте к таким как я прислушивалась и жила бы себе припеваючи сейчас в четырёхкомнатной квартире, а ты вон, сопли на кулак наматываешь, да на меня злишься, а за что, спрашивается? То, что правду тебе в глаза говорю, партийная ты наша?
И тут Татьяна сдалась и попросила совет:
— Тогда скажи, чё мне сейчас-то, по-твоему, с квартирой этой делать?
— Жить, да на Зинаиду не крыситься. Она баба так-то не плохая. Уж если сразу тебе лохмы не повыдергала, то теперь-то уж и вовсе с тобой связываться не будет.
— А вдруг она чего Алёнке скажет? — взволнованно переспросила Татьяна, боясь позора.
— Да ничё она не скажет, зачем ей это? Смирись — из трёшки ты теперь точно не выберешься. Жалко мне тебя, дуру, но ты-то ведь себя умной считаешь, а в этом-то и вся твоя беда. Переезжай в новую квартиру, пока кто другой не занял, и побыстрее.
Ширяева, выслушав Костину до конца, обхватила голову руками и опять заревела навзрыд.
— Реви, реви, может, вся спесь-то твоя со слезами выйдет. — с надеждой произнесла Костина, а потом вдруг засомневалась. — Хотя вряд ли, с таким характером ты сама себе враг.
У Тони Семькоз сдали нервы и она, взглянув на Зою, сказала:
— Зачем ты с ней так? Видишь, ей и без того не сладко.
— А по-другому с ней нельзя — не поймёт.
***
Татьяна, вернувшись домой после рабочего дня, быстро скатала ковровые дорожки и половики в рулон, заставила Алёнку сложить книги в стопку и перевязать их верёвкой, пока, Иван забирал сыновей из детского сада. Когда муж пришёл, они взяли пожитки в руки и отправились с ребятишками в новую квартиру. Алёнка радовалась, что её ждёт отдельная комната и шла, подпрыгивая от предстоящего счастья. Двойняшки тараторили между собой, им тоже не терпелось увидеть новую квартиру и выйти на балкон. Прошка держался за стопку книг, которую несла мать и что-то мурлыкал себе под нос.
— Теперь мы, Танюшка, заживём! — подходя к новому пятиэтажному дому, улыбаясь заявил Иван. — Надеюсь, что от Нинки Кузнецовой мы наконец-то избавились?
— Ага, Ваня.
— Хоть долбить по батареям больше не будет, а то прямо надоела — даже голос повысить нельзя было, — вспоминая соседку, посетовал Иван.
— Рано радуешься, — осадила его Татьяна.
— Почему это?
— Зинаида Митина теперь с нами через стенку жить будет.
— Та самая, что ли? — переспросил Иван, и облизнул обветренные губы.
— Да, — вздохнула Татьяна, входя в подъезд, — её прям к нам как магнитом тянет. — Двойняшки рванули вперёд, по ступенькам. — Осторожнее! Вот, варнаки, мимо квартиры не пробегите!
— А у нас какая, мам? — поинтересовался Тёмка.
— Восьмая! — откликнулась мать. — Да ты же всё равно цифры не знаешь, а спрашиваешь.
— Знаю! — ответил Тёмка. — Восьмёрка на пропеллер похожа.
— Смотри-ка, чё, запомнил как-то… — удивилась мать.
— Да дети-то сейчас ранние, Танюша! — заметил Иван и добавил, — Они же в меня умные-то, не то, что эта, — он кивнул головой в сторону Алёнки.
Татьяна напрягла лоб, а потом сказала:
— А ей дурой тоже не в кого быть.
Алёнка поднималась следом за родителями и покраснела, испытывая смущение. Где-то глубоко в памяти, она помнила ещё, что у неё был любящий отец и его не стало. То, что новая квартира приблизит её к нему — ей это только предстояло узнать.
© 05.05.2021 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного романа.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны.
Продолжение 1 Да кто же её баловать-то будет, если не мать родная
предыдущая глава 263 Когда радость — не в радость, или шутки судьбы
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Прочесть "Святая" Тонька