Издавая в 1825 году первую главу романа, Пушкин снабдил её предисловием, в котором, в частности, писал: «Дальновидные критики заметят, конечно, недостаток плана. Всякий волен судить о плане целого романа, прочитав первую главу оного…» Никаких планов «Евгения Онегина» до нас не дошло, и судить, как Пушкин первоначально задумывал судьбу героя, мы не можем.
Однако из черновиков поэта мы можем узнать, например, что сначала не было поворота сюжета, связанного с дуэлью (я писала об этом). Есть ряд воспоминаний (с различной степенью достоверности), связанных с судьбой Татьяны. П.А.Вяземский, к примеру, записал: «Одна умная женщина, кн.Голицына, урождённая гр.Шувалова, царствовавшая в петербургских и заграничных салонах, сердечно привязалась к Татьяне. Однажды спросила она Пушкина: “Что думаете вы сделать с Татьяною? Умоляю вас, устройте хорошенько участь её”. — Будьте покойны, княгиня, — отвечал он, смеясь, — выдам её замуж за генерал-адъютанта. — “Вот и прекрасно, — сказала княгиня. — Благодарю!”» Есть и запись, сделанная вроде бы Л.Н.Толстым: «Вы знаете, — говорил он [Пушкин] о финале "Евгения Онегина", заканчивая роман, — какую штуку удрала со мной Татьяна? Она вышла замуж. Этого я от неё никак не ожидал!». Не будем сейчас рассматривать эти рассказы всерьёз (хотя Вяземскому, думаю, верить можно, Толстой же мог стать жертвой, как сказали бы сейчас, «испорченного телефона»; да и неизвестно, конечно, насколько серьёзно говорил это Александр Сергеевич, если вообще говорил), но, наверное, вполне возможно согласиться со словами А.Мицкевича, известными в передаче всё того же Вяземского: «В первых главах романа своего Пушкин, вероятно, не имел ещё в виду развязки, которою он роман кончает». А дальше эти слова комментирует уже сам Вяземский: «Впрочем, он, кажется, совершенно правильно угадал, что поэт не имел первоначально преднамеренного плана. Он писал “Онегина” под вдохновениями минуты и под наитием впечатлений, следовавших одно за другим».
И всё же – что можно сказать об Онегине? «Пушкин… объяснял нам довольно подробно всё, что входило в первоначальный его замысел, по которому, между прочим, Онегин должен был или погибнуть на Кавказе, или попасть в число декабристов». Так вспоминал М.В. Юзефович. Вопросов к этой фразе много. Во-первых, что значит это «или»? Сомнения Пушкина или же ошибки памяти самого мемуариста? Его воспоминания писались в 1880 году по случаю открытия памятника Пушкину в Москве, когда автору их было уже 78 лет, а между ними и встречей с Пушкиным прошло более полувека, хотя должна заметить, что пушкинисты относятся к ним очень уважительно. Так, Ю.М.Лотман писал: «Воспоминания Юзефовича отличаются большой точностью и осведомлённостью». Кроме того, очень интересно упоминание о «первоначальном замысле» - значит, в 1829 году Пушкин от него уже отказался? И, уж конечно, никак не мог Пушкин предполагать такую судьбу героя, начиная работу над романом ещё до декабристского выступления.
Кое-кто из моих комментаторов осуждает меня за «упорное стремление… выстроить хоть какую-то, пусть даже фантазийную, связь с событиями 14 декабря». Простите, а как иначе?
Можно по-разному относиться к декабристам. Я к ним всегда испытывала уважение, и (хотя, возможно, кого-то и разочарую) чувства мои не изменились. Конечно, среди них были разные люди, кто-то и вызывает лишь отрицательные эмоции, но в статье о Волконском, к примеру, я написала, какие «выгоды» получил бы он в случае победы восстания, - перечитайте!
Это было, можно сказать, лирическое отступление, а теперь о главном. Как бы мы ни относились к участникам заговора, произошедшее 14 декабря событие коснулось всех. «Зима 1825-1826 года расколола дворянское общество России», - сообщает титр замечательного фильма «Звезда пленительного счастья». Да, общество раскололось на тех, кого вешают, и тех, кто вешает. И Пушкин не был в стороне от событий, хотя и находился в это время далеко от столицы.
Поразительно его письмо Вяземскому от 14 августа 1826 года (поэт недавно узнал о казни декабристов), где он пишет: «Каторга 120 друзей, братьев, товарищей ужасна», переживает: «Правда ли, что Николая Тургенева привезли на корабле в Петербург? Вот каково море наше хвалёное!» И великолепно завершение: «Ты находишь письмо моё холодным и сухим. Иначе и быть невозможно. Благо написано. Теперь у меня перо не повернулось бы». Речь идёт о написанном ещё в мае письме к царю с просьбой о разрешении выехать в столицы (когда-нибудь я к теме «Поэт и царь» ещё обращусь).
Сосланные на каторгу для поэта – «друзья, братья, товарищи», по-другому и быть не могло. И разве мог он не отреагировать на происходящее? В.Г.Белинский писал (и здесь я с ним полностью согласна): «"Онегин” есть самое задушевное произведение Пушкина, самое любимое дитя его фантазии, и можно указать слишком на немногие творения, в которых личность поэта отразилась бы с такой полнотой, светло и ясно, как отразилась в "Онегине" личность Пушкина». Мог ли Пушкин в этом произведении не отразить происходящее?
К так называемой «Х главе» я, разумеется, приду (чуть позже). А пока – о другом. Пушкин не просто скорбит о друзьях, он связывает их судьбу со своей. Знаменитый рисунок
И не менее знаменитая надпись «И я бы мог, как шут». Что она означает? Толкований, как водится, много, но все сходятся в том, что здесь прямая связь с декабристами, а шутом рядом с ними поэт считает себя. Мне как-то представляется вернее всего та догадка, авторы которой ссылаются на знаменитого «Елисея» В.И.Майкова, где звучит угроза Зевса:
А попросту сказать, повешу вверх ногами,
И будет он висеть, как шут, между богами.
Мотив повешения прозвучит и в стихотворении, обращённом к Ек.Н.Ушаковой:
Изнывая в тишине,
Не хочу я быть утешен,–
Вы ж вздохнёте ль обо мне,
Если буду я повешен?
Думаю, каждый вспомнит и о послании в Сибирь, и о стихах, обращённых к Пущину (легко представить себе последствия для Пушкина, только-только возвращённого из ссылки, если бы о них узнали власти). И знаменитое признание «Я гимны прежние пою» в «Арионе», тоже, как говорится, «дорогого стоит». И диалог с царём «Что сделал бы ты, если бы 14-го декабря был в Петербурге?» — «Встал бы в ряды мятежников», видимо, действительно был.
Ведутся споры, знал ли Пушкин о том месте, где были похоронены казнённые, описал ли его в своих произведениях (пересказывать не буду, тем более что к единому мнению пушкинисты так и не пришли), но в «Летописи жизни А.С.Пушкина», в записях за 1828 год, мы читаем: «Апрель, 18. Пушкин вместе с П.А.Вяземским в день Преполовения (среда на 3-й неделе после Пасхи), переправившись через Неву на ялике, совершает прогулку по Петропавловской крепости. Они бродили часа два, видели крестный ход, царские гробницы. “Много странного и мрачно-грозно-поэтического в этой прогулке по крепостным валам и по головам сидящих внизу в казематах”, — писал Вяземский жене 19 апреля. (В Остафьеве сохранился ящичек, который Вяземский берёг всю жизнь. Он был запечатан, на ярлыке рукою Вяземского написано: “Праздник Преполовения за Невою. Прогулка с Пушкиным 1828 года”. Там хранились 5 щепок, взятых, видимо, на память о пяти повешенных декабристах.)»
И в связи со всем этим снова задам вопрос: возможно ли, чтобы, думая о продолжении своего «самого задушевного произведения» (напомню о надписи «конец первой части» после шестой главы), поэт не обратился к декабристской теме? И, наверное, нельзя не размышлять о судьбах героев. Разговор об Онегине я вновь откладываю. Сейчас о генерале. В комментариях к моим статьям разразилась целая дискуссия: «Ничуть не сомневаюсь - окажись муж Татьяны в Сибири, она бы последовала за ним.» - «А почему он должен оказаться в Сибири? Если только в качестве губернатора одной из провинций.» - «В 1825-26 году в Сибири оказалось множество блестящих дворян, в том числе генералов, и отнюдь не на губернаторских позициях». – «Распространённое заблуждение, которое коснулось и Вас. Начнём с того, что перед отправкой в Сибирь или на Кавказ бунтовщиков лишили чинов и дворянства, а закончим тем, что единственным действующим генералом из них был Сергей Волконский.» Последнее замечание кажется мне как раз «заблуждением». Конечно, чинов и дворянства лишали, и думаю, именно об этом и говорит утверждающий об «отнюдь не губернаторских позициях». Речь идёт о судьбе того самого генерала, князя N, мужа Татьяны. Один из моих комментаторов размышляет: «Куда ему дальше путь лежит. Может и правда, в края не столь отдалённые? Но я хочу верить, что за генерал-адъютантскими аксельбантами или ключом, а может за тем и другим». Конечно, Пушкин ничего о взглядах князя не пишет, но всё же…
Кто был генералом среди декабристов? Действующим, да, только Волконский. Другие? Напомню имена: М.Ф.Орлов (генерал-майор – правда, наказан «в административном порядке»), А.П.Юшневский («4-го класса, бывший генерал-интендант 2-й армии»), М.А.Фонвизин (отставной генерал-майор, в отставке с 1823 года). Позволю себе ещё добавить отставного генерал-майора Д.А.Столыпина, да и гвардии полковник С.П.Трубецкой, и отставной полковник Гвардейского генерального штаба А.Н.Муравьёв не далеко от них отстоят. Обо всех в своё время писала, повторяться не буду, упомяну лишь, что из них только Муравьёв впоследствии продолжил карьеру.
Конечно, были среди "молодых генералов" и люди с совершенно другими взглядами. Наверное, самый яркий пример – будущий Светлейший князь А.И.Чернышёв. Человек, военные заслуги которого оспорить трудно, военно-дипломатический агент в Париже в канун Отечественной войны. Чернышёв прославился как дамский угодник и отважный спаситель дам высшего света во время пожара на балу в честь бракосочетания Наполеона и Марии-Луизы и, пользуясь своей репутацией, сумел добыть и доставить России важнейшие сведения. В дальнейшем – участник многих сражений, ставший генералом в 28 лет, а с 1827 года – военным министром. И вместе с тем – один из самых безжалостных и строгих судей над декабристами… Сейчас многие пытаются, возвеличив его заслуги (они, конечно, бесспорны), оправдать и всё поведение Чернышёва, но в ту пору никто не сомневался в весьма нечистых намерениях генерала. Обращаюсь снова к воспоминаниям Юзефовича, который пишет: «Известно, что его сильно соблазнял майорат в двадцать тысяч душ, следовавший по наследству графу Захару Григорьевичу Чернышёву, молодому кавалергарду, попавшему в число декабристов. Захар Чернышёв, как я знаю от него самого, вовсе не заслуживал быть отнесённым к главному разряду виновных; но конкурент на его майорат успел упрятать его в каторгу. С самого первого шага генерал Чернышёв, как видно, возымел уже вожделение к лакомому наследству и, в заседании следственной комиссии, которой был членом, хотел публично заявить о своем родстве с графом. Когда был приведен граф Захар к допросу, генерал Чернышёв встретил его громким возгласом: «Comment, cousin, vous êtes coupable aussi? [Как, кузен, и вы тоже виновны?]» На это молодой человек, вспылив, отвечал тоже громко: «Coupable peut-être, mais cousin jamais! [Быть может, виновен, но отнюдь не кузен]». Слова: coupable peut-être, были приняты за сознание, и непрошеный родственник настоял на его осуждении в каторгу. Я привожу этот случай со слов самого Захара Григорьевича… Но клад все-таки не дался в руки искателю: государю было известно, что между графским родом Чернышёвых и Чернышёвым-министром не было ничего общего. Чтоб отделаться от назойливых притязаний временщика, государь... отдал майорат старшей сестре Захара Чернышёва, Кругликовой, присоединив к фамилии её мужа и фамилию Чернышёвых, с графским титулом». Рассказ снабжён великолепным примечанием: «Когда рассказывали А.П.Ермолову, что Чернышёв-министр добивается графского Чернышёвского майората, то Алексей Петрович заметил: “Что же тут удивительного? Одежда жертвы всегда и везде составляла собственность палача”»
Естественно, муж Татьяны – не реальный человек. Вопрос в другом: можно ли представить его среди «вешателей», таким, как Александр Чернышёв? Может быть, кому-то и хочется. Мог ли ему «лежать путь за генерал-адъютантскими аксельбантами»? Кто-то хочет верить в это. Я не могу. Если кто-нибудь думает иначе, как говорится, его дело. Однако не думаю, чтобы Пушкин выдал «милую Татьяну» замуж за одного из гонителей его «друзей, братьев, товарищей» (то, что генерала «ласкал двор», ни о чём в данном случае не говорит – «обласканными» были практически все перечисленные мной декабристы).
Так что «фантазийна» ли «связь с событиями 14 декабря»? Мне кажется, нет, вполне реальна, и задуматься над ней так или иначе приходится любому внимательному читателю.
Ну, а к Онегину вернёмся в следующий раз.
**********************
Очень хорошо представляю себе, какое недовольство вызовет эта статья у ряда моих читателей – противников декабристов и защитников «царя-рыцаря», но я написала своё мнение. И, обращаясь к статье, повторю слова поэта:
И заслужи мне славы дань:
Кривые толки, шум и брань!
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал.
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
"Оглавление" всех статей, посвящённых "Евгению Онегину", - здесь
Навигатор по всему каналу здесь