Александр Михайлович сидел в деканате и немного рассеянно смотрел в окно. Если бы кто-то из проходящих мимо его кабинета узнал, о чем он думал, то удивился. А думал Александр Михайлович о том, что бы приготовить на ужин, как бы успеть сделать уроки со старшей дочерью Светой и написать статью на конференцию. Младшим опять придется на весь вечер включить мультики на «Ютубе». Да они там уже сами хорошо ориентируются, читать еще не научились, а по кнопкам щелкают.
Нет, он не был многодетным отцом-одиночкой. Супруга у него имелась. Но только в паспорте. Он и дети видели Эмилию не чаще, чем раза два в месяц.
Его жена была эстрадной певицей. Правда, не слишком известной, но мечтающей о славе.
Она пела всегда. В детстве, юности, в школе, университете, даже в роддоме пыталась петь, считая, что это помогает рожать.
А он влюбился в нее еще на первом курсе. Как увидел, так сразу и влюбился. И тогда ему было все равно, чем она увлечена. Лишь бы смотреть на ее лицо, улыбку, яркие красивые голубые глаза.
А Эмилия пела бардовские мелодии, джаз, детские песенки, даже попсой не брезговала. Собрала группу и выступала везде, где позовут. Могла и на свадьбе спеть, и на банкете.
А он...
Он понимал, каково это – тянуть семью почти в одиночку.
Но со своей судьбой смирился давно. Сначала из соседнего районного городка приезжала помогать молодым его мать, но отношения между ней и Эмилией не сложились, поэтому Александру пришлось попросить мать уехать и наведываться пореже. Та расценила поступок сына как предательство и общаться с ним стала меньше.
— Немужское дело — детей нянчить и супы варить! — грозно говорила ему старая профессорша с кафедры истории. — Ты наукой должен заниматься, а не по детсадам бегать. Да и неизвестно, чем закончится для работы и здоровья твой отцовский героизм.
Александр и сам понимал, что выглядит смешно в глазах окружающих, но сделать с этим ничего не мог. И вот в тот день, когда он сидел у себя и думал об ужине, в дверь кабинета постучались. Вошла девушка, которую недавно взяли вести семинары у первокурсников. Кажется, ее звали Леной, и она вот-вот должна была выйти на защиту диссертации.
Александр Михайлович быстро решил ее просьбу о замене преподавателя. Неожиданно они разговорились, и на прощание он спросил, что бы она приготовила на ужин для первоклассницы и двух 4-летних мальчиков-близнецов?
— Ой, я бы сделала плов, — улыбнулась Елена.
— Ага, — с такой же улыбкой отозвался Александр Михайлович, — хорошее блюдо, да и готовить его недолго.
Он сам не понял, как сложились их отношения. Лена стала заходить к нему, общаться, пару раз давала советы, а потом однажды, когда Александра Михайловича вызвали на срочное совещание, взялась забрать из продленки его дочку Свету и мальчишек из садика. Александр Михайлович позвонил учительнице и воспитательнице, соврал что-то о том, что его родственница заберет детей. И ту, и другую, конечно, пришлось уговаривать, но детей они отдали. Лена увезла Свету, Вадима и Виктора в кафе в торговом центре. И когда отец, наконец, позвонил, ребята чувствовали себя превосходно.
Александр Михайлович был Лене благодарен чрезвычайно! С тех пор она стала ему помогать. Об их отношениях засудачили в университете, приписывая декану и молодой преподавательнице бурный роман. Но «тех самых отношений» между ними не было. Александр Михайлович вел себя корректно, а Лена не давала повод решиться на что-то большее, чем просто дружба.
Слухи дошли и до Эмилии. Она однажды явилась домой без предупреждения. Застала Лену, делавшую уроки со Светланой, и мужа со шваброй в руках.
— Знаешь, а это вообще хорошо, что ты нашел себе помощницу, — заявила она, — домработницы у нас в цене, а эта вроде как бесплатная у тебя?
Александр Михайлович иронию жены не разделил. Он посмотрел на ее лицо, покрытое дорогой косметикой, яркий маникюр и обтягивающие джинсы и вдруг подумал о том, что эта женщина ему уже почти чужая.
Лена быстро засобиралась домой. Эмилия осталась с детьми, что-то рассеянно сказала дочери, потискала сыновей и отправилась спать. Утром ее уже и след простыл. Лена вернулась через два дня. По-прежнему помогала с домашними хлопотами и уроками, а вечером уходила ночевать к себе (жила она недалеко).
Эмилия неожиданно сорвалась на телевизионный конкурс в Москву, заняла там второе место и вдруг заявила Александру, что решила развестись. Один из московских продюсеров предложил ей отношения. Это был шанс стать настоящей «звездой», который нельзя упускать. Несмотря на их охлаждение друг к другу, для Александра ее предложение прозвучало как гром среди ясного неба. Он осунулся, похудел и с трудом прошел через все процедуры развода, включавшие себя суд и определение места проживания детей.
Дети остались с ним. Рядом оказалась всегда верная Лена. Она уже защитила диссертацию, получила корочки «кандидата наук» и помогала ему больше прежнего. А между тем слухи об их отношениях продолжали будоражить вуз. И Александр Михайлович понял, что просто обязан, как честный человек, сделать Лене предложение.
Она с радостью согласилась. Свадьба была чрезвычайно скромной, но на нее соблаговолила приехать его мать, которой невеста понравилась.
— Вот это, сынок, твое. Как хорошо, что, наконец, ты понял, — сказала она и забрала к себе внуков на 2 недели, указывая, что у молодых должен быть полноценный медовый месяц.
И только тогда, в те самые недели после свадьбы, Лена призналась Александру:
— Вот ты меня совсем не помнишь, а я ведь была твоей студенткой. Нас, конечно, сидело на лекции 75 человек, где уж всех запомнить. Но я влюбилась в тебя с первого взгляда. А ты был женат, и я это знала. Знаешь, как больно было думать об этом. Но я решила попробовать быть рядом с тобой. Вдруг все изменится, я тебе пригожусь. Училась, в магистратуру поступила, потом в аспирантуру, а у тебя уже трое детей. И видишь, все-таки пригодилась! А уже сама в это не верила. 6 лет своего часа ждала. Но ты не думай, я не желала зла твоей жене, я просто делала то, что она не хотела делать.
— Да, — произнес Александр, несколько огорошенный информацией, которую ему пришлось выслушать, — она сама все решила. Но может быть, это к лучшему?
— Для меня быть рядом с тобой и твоими детьми — это «не к лучшему», это просто счастье, — тихо отозвалась Лена.
