Здравствуйте, мои дорогие подписчики и читатели!
Хотите верьте, хотите нет, но вчера, возвращаясь с работы, у дома я увидела нашего подъездного кота, погибшего в 2018-м.
Обо всём по порядку.
В 2015 году, в ноябре, у нас в подъезде появился кот. Красивый, молоденький, ухоженный, чёрный с белыми лапками, усищами и бровищами, манишкой и чёрточкой на носу.
Кот явно был домашний, но хозяева на наши призывы ни по объявлениям, ни через интернет так и не откликнулись.
Соседи у нас люди добрые, но никто по разным причинам взять домой котика не смог или не захотел.
Почему не взяла я – понятно. У меня двое взрослых зайчиков, которые не ужились бы с взрослым чужим котом в одной квартире.
В общем, решено было оставить котика жить в подъезде – морозы начинались, выгнать его на улицу ни у кого рука не поднялась. Назвали кота Малышом.
Мы устроили ему мягкую лежанку под батареей на лестничной клетке между вторым и третьим этажом, оборудовали место питания. А для убирающих подъезд сотрудников ЖЭКа, вывесили красочное роскошное предупреждение: «Кота не трогать – убьём! В подъезде установлены камеры!». Последнее соответствовало действительности, так как на каждом этаже одна-две квартиры действительно ведут видеонаблюдение за ситуацией за входной дверью.
Малыш оказался не только умным, но и весьма чистоплотным. Чтобы сделать свои дела, он всегда уходил на улицу, дожидаясь внизу подъезда, чтобы кто-нибудь открыл ему дверь. Так же и возвращался.
Сначала его кормили все, кому не лень и чем ни попадя.
Я всеми силами пыталась прекратить это безобразие, взяв кормление на себя, так как неравнодушные к судьбе кота соседи приносили ему макароны с сыром, сосиски с кетчупом, кусочки копчёных колбас и прочую вредную для кошек пищу.
Даже объявление повесила, чтобы люди перестали кормить Малыша едой со стола.
Большая часть прислушалась, но кое-кто продолжал давать Малышу «вкусняшки». Пока не случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Несварение. И в результаты этого недомогания можно было вляпаться чуть ли не на каждой ступеньке.
Пришлось мыть подъезд и отпаивать Малыша активированным углём и пробиотиками.
После этого случая, народ перестал давать ему всякие гадости, только влажный корм из пакетиков и банок довольно дорогого производителя. Дешёвый корм Малыш просто отказывался есть – видимо привык к тому, чем кормили хозяева.
А ещё я варила ему кашки с овощами и куриными сердечками или печёнкой – он очень любил их.
И покупала по весне капли от клешей и блох и разные ошейнички, чтобы, когда Малыш уходил гулять, люди не подумали, что кот бездомный.
У нас много кошек на свободном выгуле, так что это в порядке вещей.
И жили мы так, не тужили до весны 2018-го. Пока однажды Малыш не исчез.
Он и раньше уходил по своим важным кошачьим делам, иногда пропадая по два-три дня. Особенно с первым весенним теплом, когда все коты охвачены любовным томлением.
Но тут два дня нет, три, пять, неделю… Я и искала и звала – нет Малыша.
А потом пропала лежанка и кормушки.
Я живу на третьем этаже, поэтому камера у меня не захватывает участок лестничной клетки ниже. Так что я кинулась к соседям со второго этажа, чтобы посмотрели записи своей камеры. К несчастью, у них она как назло неделю назад вышла из строя и была в ремонте.
Зато на первом этаже, у моей близкой подруги Ольги записи сохранились.
Каково же было наше с ней удивление, когда мы, просматривая записи, увидели нашу соседку со второго этажа, тоже Ольгу, сначала выносящую явно тяжёлую переноску, через час вернувшуюся с лёгкой переноской, и ещё через пять минут выносящую из подъезда лежанку.
То, что она куда-то унесла Малыша, не оставалось сомнений.
У этой Ольги есть свой кот, которого я кормлю, когда ей надо уехать к родственникам, так как она могла так поступить с нашим общим любимцем?
И мы с моей Олей пошли разбираться.
Ольга со второго рассказала нам вот что.
Три дня назад она увидела Малыша у подъезда – всклокоченного, исцарапанного, в засохшей крови. Явно подрался с кем-то из собратьев за даму сердца. Ольга решила привести его в порядок – выкупать, высушить, продезинфицировать ранки, наложить мазь и т.д. И нащупала у него на щеке под глазом, прямо под царапиной, небольшую холодную опухоль.
(Явно травматический абсцесс. Когда-то наш Потап с такими абсцессами каждый год домой являлся – подраться он был любитель. И ничего – благополучно лечили).
А Ольга понесла Малыша в нашу ветклинику, где работают такие коновалы, что я бы им не доверила осмотреть даже бродячего таракана. Да ещё и сказала, что кот – бездомный. Идиотка.
«Специалисты» осмотрели Малыша и поставили диагноз: молниеносная саркома. Разумеется, без дополнительных исследований.
Ну, нет такого заболевания!
Саркома у кошачьих развивается постепенно, И признаки, в основном, одни те же – отказ от пищи, потеря аппетита, веса и сна, вялость, чередующая с сильнейшим беспокойством, болевой синдром, болевой шок, приводящий к летальному исходу. А остеосаркома выражается ещё и в прихрамывании, и автопереломах.
А у Малыша никаких отклонений от нормы не было!
А даже если бы и было, то диагноз ставится на основе забора материала для исследования на предмет злокачественных клеток. И уже потом выбирается лечение.
Но Малыш ведь «бездомный»! Значит, никому не нужный и платить за его дорогостоящее лечение деньги никто не будет.
Видимо так и рассуждали наши «ветеринары», когда сказали Ольге, что жить Малышу осталось пару дней, так зачем мучить, давайте усыпим из «милосердия». И Ольга согласилась, оплатив убийство нашего любимца.
Она же прекрасно знала, что я сама в состоянии вылечить Малыша, так почему она поперлась куда-то? Ответа я так и не получила.
А ведь, когда у её сибиряка Матиса был конъюнктивит, она почему-то пришла ко мне, а не понесла своего любимца в клинику!
Мы с моей Олей ушли, и проревели весь вечер.
С тех пор, никто из соседей с Ольгой со второго даже не здоровается. Но ей как-то всё равно. Она купила квартиру в нашем доме всего лет десять назад, и ни с кем из нас не общалась. Только раз в год просила меня покормить недельку Матиса. Но больше с такими просьбами она не обращается.
И вот вчера, возвращаясь с работы и уже подходя к подъезду, я увидела сидящего на бордюре чёрного кота. Я была метрах в пяти от него, когда котик встал и начал вальяжно переходить дорогу, направляясь к лавочке. Белые носочки на передних лапках и гольфики на ножках, белая «кружевная» манишка. И васильковый ошейничек с белоснежной волной – именно такой я в последний раз купила Малышу.
У меня тут же вырвалось: «Малышик?». Кот повернул ко мне голову с полосочкой на носу, сверкнул золотистыми глазами, и до боли знакомым, звонким, но с хрипотцой голосом вопросил «Мааа?», но не подошёл, а двинулся дальше и скрылся под лавочкой.
Я бросилась за ним, заглянула под лавочку, но там никого не оказалось. И деться кот никуда не мог – пространство вокруг лавки просматривается на десяток метров во все стороны, травы пока нет, двор хорошо освещён.
Я озиралась по сторонам, звала Малыша, но, конечно, без толку.
И всё-таки это был, несомненно, он! Я бы его из миллиона кошек узнала!
И только потом, придя домой, я вспомнила, что погиб Малыш именно третьего мая.
В первое время, после того, как Малыша убили, он мне мерещился постоянно. Проходить мимо места под батареей, где он жил, было мучительно. Да я и сейчас каждый раз вспоминаю его, выходя или возвращаясь домой.
Теперь я каждый год 3 мая буду выходить к подъезду по вечерам. Может быть, ещё его хоть раз увижу…
Комментируйте, ставьте лайки и подписывайтесь на канал!
