- Мы просто устроили ему «темную»! – усмехнулся Виктор.
- Разумеется, не без помощи своего кума? – я кивнул на Кепочкина.
- Безусловно, - пожал тот плечами.
- Итак, Демидов в спешном порядке покидает станицу – первый натиск любопытных отбит. Но ваши нервы уже на пределе: отец по-прежнему собирает компрометирующие бумаги, да и детский психолог, вдруг объявившийся здесь из столицы – дело серьезное. А потом, как снег на голову, появляется еще один журналист – я… Скажите, Виктор, чего больше всего вы не желали, убивая своего отца: того, что у вас отнимут ваше поле или что лишитесь своих доходов?
Загоруйко нервно передернулся, но промолчал.
- Тем не менее, вы убили старика, сунув его затем в петлю… Да-да, я заметил, когда санитары снимали тело, что странгуляционная борозда на шее несчастного значительно бледнее, чем должна была бы быть, если бы петля затянулась на живом человеке. Вы, по всей вероятности, просто придушили и без того ослабленного болезнью старика подушкой, да?
- Махровым полотенцем! – поправил он меня, криво усмехнувшись.
Я покачал головой, дивясь подобной циничности.
- Вы догадываетесь, что на похороны, скорее всего, приедет сам Горелов, и не знаете, чем может этот приезд обернуться для вас. Но понимаете, что товарищ вашего покойного отца догадывается обо всем. У меня есть видеозапись похорон, на которой вы обеспокоенно ищете кого-то среди процессии. Горелов ведь шел в последнем ряду, верно?
- Ну и что же? – снова усмехнулся Виктор, всем своим видом показывая, что хозяин положения все равно он.
- Горелов знал из писем, насколько вы опасны – а ведь когда-то наверняка он держал вас на своих руках, когда вы были мальцом, а может, купал в море, когда вместе с вашими родителями ездил на побережье во время отпуска, - и постарался принять кое-какие меры конспирации. Каковы были его дальнейшие планы? Думаю, сразу же после похорон он, скорее всего, пришел бы к детскому психологу и передал свои материалы. Но вы похитили его раньше. Где это произошло?
- Какая разница?! – раздраженно буркнул Кепочкин. – По крайней мере, все было почти так.
- Думаю, его подобрал отряд милиции и препроводил в КПЗ, а уж потом вы передали несчастного Виктору, да?
- Все было намного проще… - не согласился Кепочкин.
- Хорошо, пусть так. Где теперь бумаги Горелова?
- А как по-твоему?
- Сожжены?
- А что их, в архив сдавать? – съязвил Кепочкин.
- Итак, вы заперли больного старика в этом историческом для него месте и морили голодом?
- Напротив, мы его очень хорошо даже кормили! – они весело переглянулись.
Я некоторое время подумал, потом предположил:
- Особенно хорошо вы накормили его в последний раз, перед самой смертью. К тому времени я уже наступал вам на пятки и вот-вот должен был догадаться, где искать Горелова. Смею предположить, что вы подсыпали ему в пищу все тот же ДДТ, да? А про себя, небось, злорадствовали: «за что боролся, мол, на то и напоролся»!
- Он умер от сердечного приступа, - неубедительно попытался было возразить Кепочкин, но Загоруйко смерил его таким презрительным взглядом, что тот сразу же осекся. Я же продолжал:
- Как ваша рука, Виктор?
Словно тут же вспомнив свою боль и обиду, Загоруйко вспыхнул и снова прицелился мне между глаз.
- Да опусти ты «дуру», - не выдержал его несдержанности Кепочкин, - давай дослушаем, интересно ведь. Продолжай, Орлов.
- В тот вечер я побывал у вас в гостях, помните, Кепочкин? И рассказал две интересные истории – о кредитном займе мэрии у «Нового слова» и о статистических графиках, отражающих модель самоубийств. При этом я сказал, что собираюсь в ближайшем номере газеты опубликовать статью о своих находках. Несмотря на то, что вы старались всем своим видом продемонстрировать свое безразличие к моим словам, было заметно ваше беспокойство. Почувствовав это, я предположил, что вы наведаетесь ко мне в номер и попытаетесь изъять материалы, а потому подготовился к подобному вторжению и поставил мышеловку…
Загоруйко побагровел: - Сволочь!