Снайпер Тогон Санжиевич Санжиев родился в 1904 году в семье охотника в устье реки Хара-Шибирь, в местности Кункур. Уже с детства Тогон со своими братьями занимался охотой и подружился с дробовым ружьём, а когда в 1930-м году разрозненные семейные поселения объединились в большое село Цаган-Ола, то большая семья Санжиевых пошла работать в колхоз им. Сталина. Сначала Тогон пас отару овец, но потом отучился на курсах трактористов и стал водить по полям могучую машину, распахивая степные просторы. По этой причине ему дали отсрочку от армии. Трактористов в то время было крайне мало и каждый был на вес золота. Перед самой войной Тогон женился и у него родился сын.
Тогон Санжиевич прибыл на фронт в июле 1941 года. 163-я стрелковая дивизия, в которую он попал, в составе Северо-Западного фронта в это время вела кровопролитные бои в районе Старой Руссы. Ещё на призывном пункте в селе Агинском, Читинской области, на пятидневных курсах всеобуча какой-то командир не пожалел Санжиеву десятка винтовочных патронов, и увидев его меткую стрельбу, сразу же записал его в стрелки. В течении полугода вместе со своими товарищами сдерживал натиск врага красноармеец Санжиев, превозмогая тяжёлые лишения и, стараясь не замечать гибельи своих друзей, прежде чем Советская армия накопила немного сил и смогла перейти в наступление.
9-го января 1942 года Красная армия перешла в наступление в направлении на город Холм, Великие Луки и Торопец. Началась Торопецко-Холмская операция. 529 полк, в котором служил Красноармеец Санжиев, 18 января атаковал немецкие позиции в окрестностях деревни Сухая Ветошь, южнее озера Неверы. Наступление шло тяжело. После артподготовки, когда красноармейцы поднялись в атаку, оказалось, что огневые точки врага не были подавлены. Увязая по колено в снегу, и неся большие потери, стрелки двигались вперёд.
Советская артиллерия хоть и поддерживала наступление своим огнём, но из-за плохой организации связи, результата не достигала, и немецкие пулемётные, миномётные и артиллерийские точки продолжали яростно огрызаться, посылая на головы советских солдат тонны смертоносного металла. Особенно тяжёлый огонь вёлся с высоты 228,5 и высоты 240. В связи с большими потерями в ротах первого эшелона, советским командованием были введены роты второго эшелона, но и они достигнуть успеха не смогли. В итоге, операция потерпела крах и наступление захлебнулось. К вечеру, когда стемнело, стрелки до самого утра вытаскивали своих раненых товарищей с передовой. Тогон Санжиев в эту ночь спас 15 человек.
В этом же бою, участвовал и земляк Санжиева, тоже будущий снайпер, а пока сапёр Семён Данилович Номоконов. Они были знакомы ещё до войны, но, даже служа в одном полку, пока не встречались. После боя 18 января Номоконов так же вытаскивал своих товарищей. Он вынес с личным оружием командира 2-го стрелкового батальона и ещё троих красноармейцев.
Весной 1942 года, когда фронт стабилизировался, и командование дивизии стало создавать снайперские взводы, в 529 полку найти хороших стрелков поручили лейтенанту Репину Ивану Васильевичу. Хоть Репин по специальности и был топографом, и совершенно не знал особенностей снайперского искусства, но свою работу выполнил на отлично. По всему полку он собрал 18 метких стрелков, но учить их поначалу было не кому, поэтому красноармейцы постигали снайперскую науку сами, да и поначалу даже снайперская винтовка во взводе была всего одна.
Пока Тогон Санжиев находился в стрелковой роте, он не считал убитых им врагов, но у снайперов строгий учёт. Записал первого своего поверженного противника Санжиев так. Выйдя на охоту, он заметил на одном из деревьев в лесу возле дороги лёгкое шевеление. Хоть Санжиев давно и не охотился, но глаз не потерял навыка отличать мелкие движения в лесу. Немецкий снайпер-кукушка занял свою позицию на дереве. Недолго думая, Санжиев прицелился и выстрелил. Все равно, что глухаря сшиб с сосны — крепко о землю шлёпнулся немец.
Уже скоро кто-то посоветовал лейтенанту Репину заглянуть в сапёрный взвод, где нёс службу Семён Номоконов. Хоть Таёжный шаман, как прозвали его сослуживцы, и не знал снайперской науки, но сама жизнь научила его. Проведя всю свою жизнь в лесу, постоянно охотясь, он виртуозно мог выслеживать свою добычу, умел читать следы зверей и искусно маскироваться. Стоит ли говорить, что и стрелял он тоже метко: с тысячи метров попадал в свою цель Семён Данилович.
Когда Номоконов вошёл в землянку, где сидели снайперы и, увидел Санжиева, то не поверил своим глазам. Тихо, с едва уловимым трепетом он сказал несколько слов на бурятском языке. Тогон Санжиев так и подскочил, увидев старого знакомого.
Таёжный шаман занял во взводе, до этого пустующую, но столь необходимую, роль учителя. Он брал себе по очереди в напарники, то одного молодого снайпера, то другого, тем самым передавая им свои знания, и под его руководством стрелки быстро начали набирать число истреблённых немцев. Но более всего, любил Номоконов охотиться в паре со своим земляком. Часто, сидя в засаде, Семён Данилович забывался и переходил на родной язык. Русские снайперы переставали его понимать и отвлекались от своих обязанностей, переспрашивали, а каждое лишнее движение могло демаскировать снайперскую лежанку. Поэтому, даже сподручнее было землякам действовать вместе. К тому же Тогон Санжиев был самым импульсивным и горячим во взводе, вот и приходилось Семёну Даниловичу лично следить за своим другом, постоянно одёргивая его от необдуманных поступков.
Счёт поверженных врагов снайпера Санжиева неуклонно рос. Однажды, усталый, но радостный он зашёл в блиндаж и доложил об очередном успехе. Два немецких артиллерийских разведчика проводили засечку целей. Подобрались диверсанты близко к советским позициям, смотрели в бинокли и что-то отмечали на карте. Два выстрела, и лазутчики так и остались лежать навсегда на советской земле, а их бинокли и планшеты, Санжиев принёс командиру, как доказательство.
В другой раз Семён Номоконов выследил немецкого снайпера. Под подбитым танком он обнаружил его лежанку: видно было, что всю ночь лежал опасный враг, много курил, ёжился от мороза, но терпения не хватило - ушёл на рассвете. Номоконов решил подкараулить немецкого снайпера, и взял себе в напарники Тогона Санжиева.
Всю ночь пролежали солдаты возле молчаливой железной громады. Не хотелось гитлеровцу лежать морозной ночью под железным брюхом машины, и он пришёл только на рассвете. Уловив скрип шагов, Санжиев пополз навстречу врагу. Он хотел взять его живьём, но немец оказался вёрткий, и снайперам пришлось использовать кинжал, чтобы его утихомирить.
Снайперы заняли немецкую лежанку и стали ждать. Очередной обстрел нарушил утреннюю тишину, и из леса выскочили два испуганных лося, которые пробежав мимо танка, где залегли снайперы, убежали в сторону немецких окопов. Санжиев хотел пристрелить зверей тут же, но Номоконов остановил горячего напарника. – Мясо будем есть после войны, - сказал он Тогону. Семён Данилович решил сделать приманку врагу, и пристрелил зверей только у немецких окопов. Фрицы знали, что их снайпер залёг под танком и даже не догадывались, что он уже убит, поэтому не сильно и скрывались. Скорее всего, они подумали, что это именно он и сделал им такой подарок. Трое из них с ножами бросились к зверям и тут же упали замертво.
Тогон Санжиев очень уважал Семёна Номоконова и хоть был младше его всего на 4 года, но обращался к нему исключительно Аба, что с бурятского означает отец. Интересно представляли себе врагов друзья-охотники. Если Семён Номоконов представлял немцев в виде диких зверей в человеческом обличии, которые жгут, убивают и грабят всё на своём пути, то Тогон Санжиев говорил, что линия фронта похожа на большой пал, который случается весной в степных просторах. Огненная лавина движется вперёд, все пожирает на своём пути, опустошает. В степи все выходят тушить пожар. Ему же, Санжиеву, вручили винтовку для того, чтобы он помог своему народу сбить пламя войны, потушить все искры.
Уже в мае 1942 года за 68 уничтоженных противников и за 15 вынесенных с поля боя бойцов и командиров Красной армии у деревни Старая Ветошь, Санжиева Тогона Санжиевича представили к награде - ордену Красного Знамени.
Крепко подружились земляки, с каждым днём все увеличивая свой громкий счёт, но не долго им пришлось воевать вместе. 26 июня 1942 года Тогона Санжиева не стало.
В этот день друзья соорудили снайперскую лежанку, недалеко от дороги, по которой проезжали немецкие автомашины. Советские артиллеристы накрыли колонну противника, создав пробку, а снайперы уничтожали всех, кто показывался на дороге. Уже скоро немцы засекли лежанку земляков и начали её обстрел. Дважды предупреждал друга Семён Номоконов, что пора уходить, мины рвались всё ближе, но Тогон вошёл в раж.
- Ползут там двое, - последнее, что услышал Номоконов от своего друга. Тогон Санжиев выстрелил и в ответ возле гусениц трактора блеснул огонёк. Немецкий снайпер точно послал свою пулю в голову буряту.
Семён Данилович, хоть и был ранен той же самой пулей в плечо, но притащил своего друга обратно. В этот же день Тогона Санжиева похоронили в Старой Руссе.
"Меняя шаг на остановках, в седой пороховой пыли,
На двух прославленных винтовках его товарищи несли.
Его зарыли под горою, где ельник выжженный поник,
Винтовку павшего героя в наследство принял ученик.
В ней сохранилось два патрона, винтовка тёплою была,
Как будто в ней от рук Тагона ещё осталась часть тепла."
Из поэмы М. Матусовского «Друзья», посвящённой снайперам Северо-Западного фронта С. Номоконову и Т. Санжиеву.
Всего два месяца провоевал снайпером Тогон Санжиев. За это время он по официальным данным уничтожил 104 фашиста, хотя его товарищи говорили, что реальный его счёт перевалил за отметку в 180 поверженных врагов.
Семён Номоконов отомстил за своего друга, выследив и уничтожив немецкого снайпера. Винтовку Тогона Санжиева он по традиции передал другому лучшему стрелку отряда, так же своему ученику Борису Канатову, который принёс присягу мстить за смерть товарища и нещадно разить врага.
Семён Данилович до конца войны носил пулю, убившую его друга. Уже после победы, решил он заглянуть в село Цаган-Ола, где жили Санжиевы, но оказалось, что некому было отдать немецкую пулю, сразившую Тогона. Односельчане поведали охотнику, что война нанесла старинному роду Санжиевых большой и непоправимый урон. Вскоре после гибели Тогона, в зимнюю вьюжную ночь, спасая колхозный скот, трагически погибла его жена, член партии Бальжит Санжиева. На разных фронтах смертью храбрых пали братья Тогона: Дутар, Митуп и Болот. Не вынес горя отец, который трудился в колхозе до 80 лет, и, получив вести о гибели всех своих сыновей, скончался. За месяц до Дня Победы умерла и старушка-мать.
В живых остался только сынишка Тогона, но после смерти бабушки, он пропал. Семёну Номоконову пришлось приложить все свои следопытские усилия, что бы найти парнишку. Более шестисот вёрст прошагал он в поисках маленького Жамсо. От улуса к улусу, от юрты к юрте, но все же разыскал он сироту и взял его в свою семью на воспитание. Когда же парнишка подрос, отдал Семён Данилович ему тяжёлую немецкую пулю, которая убила его отца Санжиева Тогона Санжиевича.