Мы застряли на Кокшаге, что в марийских лесах. Точнее, когда сплавлялись по этой реке. Пройдя менее половины маршрута, мы оказались в очень неприятной ситуации. Началась гроза и нам пришло срочно приставать к берегу, а поскольку пологий берег оказался болотистым, с большим количеством травы, то пришвартовались к высокому, где легче было поставить палатки и развести костёр. Байдарки мы тоже вытащили на берег, хоть это и далось нелегко. Но на утро обнаружилось, что одной не было.
Да. Байдарка исчезла, и никто не мог вспомнить, вытащили мы её на берег или в суматохе забыли. Но с другой стороны, все байдарки найтовались к деревьям, когда приставали к берегу – их надо было разгрузить. То есть, если бы и забыли одну из четырёх втащить на берег, то уж точно она не могла сама отвязаться и поплыть дальше. Походило на кражу. У нас сразу же возникла версия, что какие–то злые конкуренты, проходя мимо берега отвязали байдарку и увели с собой. Правда, в этой теории были минусы. К примеру, кому нужно воровать «Салют» производства конца шестидесятых с брезентовой латанной «шкурой»? Разве что из хулиганских побуждений. Может нам решили отомстить за то, что в такую гнусную ночь мы заняли единственное годное для швартовки место.
Так или иначе, Олег, наш адмирал, решил, что мы должны рассмотреть вариант того, что байдарка сорвалась и поискать её ниже по течению. Для этого надо было отрядить трёх лучших гребцов, которые на одной из оставшихся байдарок последуют за пропажей. Налегке, разумеется, потому что потом им надо было отгрести сюда. На сотовую связь надежды было мало – она часто терялась на этих поворотах Кокшаги. А все вместе сплавиться мы уже при всём желании не могли — мест в оставшихся байдарках не было...
Остальные должны были стоять лагерем и ждать возвращения опергруппы во главе с Олегом. Все дела были переделаны ещё до полудня, и я решил сходить на разведку вверх по течению. Мы этот участок проскочили очень быстро, в полумраке, а по карте там была то ли старица, то ли небольшой приток.
Я взял последнюю байдарку–двушку, посвятил в свой замысел жену Олега, которая возилась с просушкой вещей над костром, поскольку погода оставалось пасмурной и отправился в разведку.
Едва я отплыл, как вышло долгожданное солнце и по хвощам у берега закружили стрекозы, похожие на нано–коптеры своими движениями и переливчатым блеском брони. Возможно, что мышление искусственного интеллекта будет похоже на нервную деятельность насекомых, как самое простое из доступных, не замороченное миллионами лет эволюции с излишествами, открывающими путь к софистическим построениям, которые можно назвать «ошибкой выжившего» человеческого разума, к которой, к примеру, относится теология — наука о недоказуемом. К примеру, у роботов точно будет действовать принцип «не плоди реальность без надобности», который зачастую приводит к излишнему расходу ресурсов.
И вот впереди действительно появилась протока. Она была извилистая, но расстояние между поворотами было небольшим, и я решил пройти немного. И — бинго! За следующим поворотом открылся хороший спуск к реке с песчаного берега на котором стояла байдарка. Брезентовый «Салют» советских времён. Я понимаю, что даже в двадцатые годы 21 века по Кокшаге в июне много таких ходят и надо было убедиться, что это наша.
Ещё не веря своей удаче, пришвартовался, вытащил лодку на берег и осмотрел стоящую байдарку. Да, это она. Теперь осталось выяснить, как она сюда попала и как–то отбуксировать её назад.
Теоретически, если её унесло течением, её могли поймать местные рыбаки или туристы. Но это могла быть и кража. Вот тут я пожалел, что поплыл один. Правда, в лодке была сапёрная лопатка, которую можно было использовать как средство самообороны. Видно, краем сознания я это понимал, когда брал с собой под благовидным предлогом выкопать ямку для нужды, если б она меня застала в пути.
Я поднялся по крутому песчаному склону и увидел палатку, возле которой сидел человек. Рядом с ней был натянут большой зелёный тент, под которым находилось свежее кострище. Сам человек выглядел как одичавший турист — по пояс голый, загорелый до красноты, бородатый и с грязной красной тряпкой, повязанной на голову на манер банданы.
— Доброе утро, молодой человек, чаю хотите? — спросил он.
Я решил не отказываться, и человек, представившийся Владом, пригласил меня к костру, возле которого стоял железный закопчённый до черноты чайник из которого он лил кипяток в дорогущий заварник из исинской глины, и уже оттуда, высоко подняв, сливал настой в пиалу.
— Вы знаете, — решил я взять быка за рога. — у вас тут наша байдарка стоит.
— Знаю. Я как раз собирался поискать хозяев. Дети утром пригнали, говорят болталась в камышах.
Странно, успел подумать я, как лодку могло унести вверх по течению, но к чаю полагались шоколадные конфеты–трюфеля и я отложил свои подозрения.
Пока я пил чай, я увидел, что палатка была не одна — дальше в лесочке выглядывали как огромные грибы ещё несколько палаток разного цвета.
— Скажите, вы все свои сны помните?
Вопрос был сформулирован именно таким образом. Влад как бы даже не сомневался, что я вижу сны каждый день.
— Нет, конечно. Может их и не бывает.
— Они нам снятся каждую ночь, это особенности нашего организма. И проходят бесследно, если вы уже отсмотрели сюжет или что там вам хотело сказать подсознание и проснулись уже после этого.
— Не знаю, сегодня мне ничего не снилось.
— А хотите поспорим. Я сейчас докажу, что у вас был яркий сон.
Я на это только усмехнулся и кивнул головой, подумав, что сейчас мне будут впаривать какой–нибудь треннинг, поскольку, похоже я нарвался на стоянку «просветленных». Но Влад просто взял меня за руку.
И в тот же момент я словно половиной своего сознания оказался в палатке, по которой барабанил дождь. И ещё кто–то стучал в дверь. Да в палатке была настоящая дверь, с замками, покрытая коричневым дерматином. Я с трудом поднялся и открыл дверь и чуть не вывалился на асфальт. Палатка стояла солнечным днём посреди Ленинского проспекта. Прямо на проезжей части. И что самое главное, машины объезжали её.
Перед палаткой стоял Влад в синем модном костюме. На его галстуке был принт в мелкий цветочек, кажется, это был колокольчик.
«— Извините, что беспокою вас, — сказал Влад во сне. — Мои дети ещё ни разу не катались на байдарке. Я видел, у вас их три, не могли бы вы одолжить одну до завтра?»
И я согласился, сон же.
Влад отпустил мою руку, но воспоминание о сне уже не проходило. И получалось так, что я сам вчера во сне дал в долг байдарку...
— И все ваши соратники по походу тоже, — добавил Влад. — Но почему–то никто из них этого не помнит. Я попробую объяснить, если хотите.
— Ну раз уж начали, извольте...
— Может вы слышали о контролируемых сновидениях? Это древняя практика жрецов индейцев Мезоамерики, о которой поведал миру Карлос Кастанеда. Вижу, вижу вашу улыбку, но позвольте продолжить. Не все то что писал Кастанеда правда, но вводил ли он в заблуждение или сам был ретранслятором лжи неизвестно. Но вот искусство сновидения скажем так, имеет под собой серьёзные основания. Как ты понимаешь, то что можно использовать в мире капитала, используется. Так вышло и с искусством сноведения. Вот представь себе, человек треть жизни проводит во сне, это же такой непаханый ресурс. И вот, в конце девяностых нашлись люди, которые придумали как это использовать.
Один бывший врач, основываясь на своих экспериментах в психбольнице. запустил стартап по бухгалтерскому учёту во сне. Он находил безработных или недовольных нищенской зарплатой бухгалтерш и подряжал их за небольшую плату считать баланс. Человек спит, а его сознание в этот момент выполняет всю работу, а на утро он даже не вспоминает об этом. Технические подробности раскрывать не стану, скажу только, что для этого ему пришлось создать офис по заветам сновидящих. Это место, существующее только в голове создателя, куда он может пригласить других людей в случае совместного сновидения. У Кастанеды описан целый город, созданный одним из магов. Собственно, это и есть прообраз Матрицы из одноимённого фильма.
По сути каждый человек может создать свой собственный мир во снах, приглашать туда людей и даже проводить с ними время, но вот тот хитрый врач придумал, как заставить людей там работать и, что самое главное, выводить результаты их труда сюда, в реальность. Разумеется, тогда это был бухучёт.
Но время не стоит на месте, надо расширятся и тогда он подрядил гуманитариев. Почему ты думаешь, современные детективы, сценарии сериалов и фильмов такие кривые? Во снах своя логика и она не всегда совпадает с общепринятой днём.
— Погод–погоди. Но как можно отчёт или текст отравить из сна в реальный мир.
— Скажем так во сне ты это делаешь или «отправляя» письмо, или «высылая» файл. А на этой стороне его «принимают» лунатики–секретари. Они в сомнамбулическом состоянии набивают то, что им диктуют с той стороны сна. Напомню, что наш врач был из психушки и такого рода ресурса у него достаточно.
— То есть вы утверждаете, что есть компании, которые эксплуатируют спящих?
— Чувак, прошло 30 лет. Этих компаний уже сотни. Я сам состоял в этой шараге, но, скажем так, на уровне среднего звена. Именно поэтому мне удалось так легко войти в твой сон и замести следы. Так что, если ты не высыпаешься, не помнишь своих снов или помнишь, как они постоянно повторяются, как работа в офисе, то ты наверняка вкалываешь на одну из таких контор. Они, кстати, оптимизировались и рядовым работникам платят не жалкими рублями, а хорошими яркими снами по выходным...
— А что же ты?
— Ну, скажем так, мой проект был экспериментальный и он... Ладно, но это между нами. Одна очень мощная контора решила тоже сэкономить на интернет–троллях. Человеку наяву то надо платить, а тут такая халява. Ну и набрали они людей на проект по продвижению одного иностранного лидера на тамошних выборах. Но проблема заключалась в том, и ты это хорошо знаешь, что, то, что логично выглядит во сне, совсем по–другому наяву. Доводы, казавшиеся железобетонными во снах, на деле не вызывали у оппонентов ничего кроме смеха. И начальство этой конторы, которое традиционно плохо владело английским языком и считало, что ошибки в тексте приближают их к основной аудитории со Среднего Запада, долго не могло понять, почему пропаганда не работает. Когда всё вскрылось, было уже поздно и наш кандидат проиграл. Нас разогнали, и я теперь, как видишь, дауншифтер.
В этот момент раздались детские крики. Это ребята проснулись, сказал Влад. Надо пойти проверить. Вернулся он через несколько минут с чумазой девчонкой лет десяти, которая тащила прозрачную папку с исписанными детским почерком листами.
— Вторая глава закончена. Посмотрим, как повернулся сюжет.
Я с удивлением смотрю на девочку.
— Она пишет?
— В некотором роде. Она сомнамбула. И во время послеобеденного сна записывает, что что ей надиктовали литературные негры в своих снах. Жить то нам на что–то надо, пока я снова не найду нормального клиента.
— И кто же заказчик? Дарья Донцова?
— Я вас умоляю, разве на детективах много заработаешь? Мой автор стабильно выдаёт в год по роману и через один получает премии. Но из–за той фигни про которую я рассказывал, я в прошлом году лишился лучших «литературных негров» и вынужден перейти на семейный подряд. Пишут жена и старший сын, малая конспектирует, а я довожу литературную часть... Правда, женский образ мысли скрыть трудно, поэтому часть его романов стали идти от лица «авторки» или подростка. Другие же, видно, отписываются ещё одним подрядчиком.
— Погодите–погодите, не про великого ли Левина вы говорите? Я давно стал замечать у него какой–то конвейер романов пошёл сюрреалистических.
— Ничего я вам не говорил. Давайте ещё чайку примем. У меня тут пуэр шу отличный. Лодку то забирать будете?