В Махачкале забываешь, что Дагестан – не только Махачкала и пухлогубые девочки в баленсиагах, но в основном – горы и села, где к роднику ходят за пять кварталов.
В городе самый востребованный специалист - таргетолог, настройщик рекламы в сети, а в селе очередь на быков, чтобы запрячь и плугом землю под картошку пахать.
И да, это и называется пахать.
Близость к природе почти первобытная.
Куницы воруют индюков, орлы тоже не лучше - уносят кур и кружат, кружат сверху, выглядывают добычу. На одном махе спускаются низко, можно заглянуть орлу в правый глаз, можно пересчитать перья по контуру крыльев и заметить, что одного не хватает.
Волки таскают баранов прямо из хлева, и даже «пришлось позвать охотников, они отстрелили штук 50, а то развелось их». Если твое знакомство с охотниками закончилось на «Красной шапочке», такое пугает.
- Утиные яйца можно есть?
- Можно, но я не люблю, раздаю.
- Они невкусные?
- Вкусные, просто не люблю.
Подростки несут на руках новорожденного телёнка.
В ульи только привезли новых пчёл (из Узбекистана), но пчелы, как говорят, какие-то вялые, мирные, не кусаются, чем вызывают подозрение в общей недееспособности. При хорошем раскладе первый мёд ждут 15 августа, не раньше. А в прошлом году меда не было, погода помешала.
Мельницу 17 века «запросто можно восстановить», и она начнёт молотить как положено, главное, правильно направить рукав реки. Пекарня (судя по надписи, выбитой в камне), последний раз обновленная в 1785 году, работает по сей день. Там трехсотлетний слой копоти на стенах и вкусно пахнет мукой. И можно войти, испечь хлеб - технология не менялась с 16 века, как и замок на двери.
Сельские женщины так и делают, приходят и пекут.
Мимо все время ходят кони и ослики. Почему, когда на склоне пасется лошадь – это живописно, а когда осел – это просто осел?
Печку топят кизяком, а садик, школа, клуб и медпункт расположены в одном маленьком доме с верандой.
Женщины все еще привязывают младенцев платком к спине и так и ходят по вертикальным поверхностям.
Вокруг дома преспокойно цветут лесные фиалки, похожие на эмалевые брошки, и еще какие-то ярко-синие и желтые цветы («сфоткать и посмотреть по приложению, как называются») - усыпают горку. Смотришь снизу-вверх, а они словно бегут к тебе, наклонив голову вперёд и распахнув объятия.
Кот тут скорее дикое животное, чем домашнее и совершено не рассчитывает, что его покормят. Молча сидит под яблоней.
Вода в реке денно и нощно точит камни, шумит, мостик только до половины реки, дальше изволь прыгать по камням. В реке водится поджарая горная форель, не знающая комбикорма. По берегу ходит мальчик с удочкой, а двое взрослых рыбаков ушли вверх по течению.
В нижнем селе, конечно, стоит автобус с туристами.
И когда решаешь, что бытовые условия тут и впрямь 16 века, замечаешь ползунки и распашонки на верёвочке в окне старинного дома.
Ночью на цветущие сады падает снег, а вода в кадке затягивается ледяной коркой. Чтобы сходить в туалет, нужно надеть свитер, куртку с капюшоном, шерстяные носки и тапки. Но пока идешь через огород, есть шанс снова увидеть выпуклое небо, ярко-черное, мерцающее, сплошь покрытое звездами, очень большими и очень маленькими. Под таким небом перестаешь думать о том, о чем обычно не можешь перестать, будто с кипящей кастрюли снимают крышку и мысли остывают, и беспокойства уходят в пар.
«Видела? Столько звёзд, палец некуда засунуть», - сказал местный житель гордо. И то правда.
В пять утра мимо окон друг за другом цепочкой проходят: козел с большими рогами, пухлый не обстриженный баран, два молодых бритых барашка, коза в серых пятнышках, белый козленок, чёрный козлёнок и прихрамывающая овечка в конце. В том же порядке они забираются на гору, потом разбредаются. Век бы смотрела, но уснула.
Когда проснулась, коза по-кошачьи копала ямку передними ногами прямо на обрыве. Укладывалась, нет, неудобно, подкапывала ещё, снова ложилась и так восемь раз. В конце концов улеглась и по-королевски оглядела окрестности. Вот коза! С двух сторон как вкопанные стояли бараны и смотрели на нее. А может. просто стояли.
Днем на мир смотреть больно, такое все слепяще-яркое, с усиленным цветом – солнце, небо, зелень, синие и желтые цветы. И то в футболке жарко, то в дубленке холодно.
На свежевспаханную землю летят лепестки яблоневого цвета, но этого никто не замечает. Когда пашешь на быке - не до цветочков.
Потом оказывается, что это все были еще не горы, а горы там, за поворотом только начинаются.
И вот уже, оказывается, лезешь, лезешь, лезешь вверх – ногами, руками, на четвереньках. Скользишь по траве и по снегу. Останавливаешься то и дело – отдышаться и оглядеться, обзор как из самолета - космос. На белоснежных склонах вдали видны следы схода лавин, будто три великана-экстремала скатились на огромных сноубордах.
Еще вверх. Снег лежит на лапах елей, а потом начинает таять на солнце, чисто-вымытые иголки блестят (как волосы после бальзама), а вниз падают тяжёлые капли. И хочется устроить себе лесной душ, но трясти ствол сосны бесполезно, он неподвижный, как каменный.
Ползешь дальше, несколько раз вспоминаешь про возраст, несколько раз про веру в себя, дыхалка сдается, сердце изнутри прилипает к позвоночнику, лучше б я смотрела на козу из окна. Под соснами в снегу растет совсем молодая черемша (наелась). И раз такое дело, закусываешь молодыми сосновыми побегами, они хрустящие, как карамелька Снежок, да еще и полезные для легких.
Здесь вам не равнина, здесь климат иной.
Все никак не можешь настигнуть вершину, она отдаляется, расплывается перед глазами и вместе со всем пейзажем кажется оптическим обманом. И уже даже слышишь - косуля рычит в лесу, как бегемот. (Не ожидала от косули, думала это нежное животное, тем более в брачный сезон. Ан нет, как раз в брачный сезон она и рычит). И казалось бы, куда дальше в лес?
Наконец долезаешь до вышенекуда, с "высоты ледника озираешь полмира", сидишь на кочке, пытаешься отдышаться, прикидываешь, не зажевать ли вон тот цветочек (выглядит сочно), случайно оборачиваешься и оказывается, что сильно повыше и ближе к солнцу, во-первых, еще одна вершина, а во-вторых, давно пасутся коровы, жуют траву в полнейшей меланхолии. И еще чуть выше старенький домик с огородом.
И всегда так: где-то рядом есть ещё одна гора, которая круче, и оттуда лучше вид. И тайные тропы, таинственные леса, хрустальные родники и дикие лошади.
На обратном пути в свет фар запрыгнул заяц, бежал прямо посреди дороги, и уши его были прозрачными. Пожалели его - выключили фары, а то он так и не смог бы свернуть, выскочить из полосы света, так бы и бежал.
