Анатолий Борисович Мариенгоф является довольно тёмной фигурой серебряного века. Сначала его называли лучшим другом Сергея Есенина, затем его злейшим врагом. Именовали его и «первым денди Страны Советов». Стихи Мариенгофа не так популярны, как его «бессмертная трилогия», а также произведение «Циники», но автор он был весьма самобытный. Для того чтобы понять кем он был на самом деле нужно взглянуть в саму глубь его творчества.
Ещё при жизни Сергея Есенина Мариенгофа называли лишь его тенью. Талантливей и ярче всегда был Есенин. Соперничество было, ведь оба товарища были имажинисты, а вот содержание у Мариенгофа было совсем не Есенинское:
– Что Истина?...
Душу прищемили, как псу хвост дверью,
И вот, как зверь,
Не могу боль выстонать.
Всех больше здесь заметно влияние другого классика – Владимира Маяковского. Нельзя отрицать, что весь ранний Мариенгоф – это почти что прямые отсылки Владимиру Владимировичу. Сам Мариенгоф относился к Маяковскому чисто сопернически. Вот одно из воспоминаний Рюрика Ивнева:
«На лестнице мы столкнулись с Маяковским. Мариенгофу ничего не оставалось, как поздороваться и добавить иронически:
– Владимир Владимирович, вы напоминаете мне тореадора.
Маяковский, держа в зубах папиросу, как сигару, вынул её на секунду.
– Вы хотите сказать, что похожи на быка. Не напоминаете даже телёнка.
– Я не люблю телячьих нежностей, а вы уворовываете у меня строчки.
– Я бы скорее повесился, чем стал копаться в вашем хламе!
– История рассудит, кто во храме, а кто во хламе, – парировал Мариенгоф.
Соперничество среди поэтов дело обычное. Сам Маяковский с его постоянной язвительностью зло на него вряд ли таил. Да и сам Мариенгоф обычно просто отшучивался от «глыбы пролетарской поэзии». И вроде везде кажется, что Мариенгоф будто не в тему, словно создан он был совершенно для другого времени. Лучше всех трагическую судьбу автора описал Захар Прилепин. Он не то, чтобы возвышает Мариенгофа перед другими – просто описывает жизнь человека, повидавшего в этой жизни много. Вот пример:
«Мариенгоф придумал метод, стиль, собственную дендисткую выправку, открыл собственный материк, поставил столицей Анатолеград, и сам эту страницу закрыл». После смерти Есенина Мариенгоф стихов сочинять больше не станет, перейдет к творчеству в других жанрах литературы, в которых займется «либо описанием самоопределения человека со всем его душевным скарбом, либо историческими хрониками».
О произведения Мариенгофа хорошо высказывался Иосиф Бродский, который о "Циниках" сказал следующее:
«Это одно из самых новаторских произведений в русской литературе ХХ века»
И действительно, именно в прозе Мариенгофа мы находим тонкие нити того богемного времени. Многие говорят, что в своём «Романе без вранья» Мариенгоф нагло врёт, выставляя своё «Я» вперёд и очерняя своего возможно единственного друга жизни Сергея Есенина. Но так ли это? Сам Есенин был человек непростой, поэтому, когда Мариенгоф пишет что-то вроде:
«Обычно - любят за любовь. Есенин никого не любил, и все любили Есенина».
Или:
«Ни в одних есенинских стихах не было столько лирического тепла, грусти и боли, как в тех, которые он писал в последние годы, полные черной жутью беспробудности, полного сердечного распада и ожесточенности».
Так ли он не прав рассуждая так о Есенине? Не стоит забывать, что и его собственный сын ушёл из жизни таким же способом как его друг Есенин. Затем постоянные измены жены и собственный душевный кризис, который разрушал его тридцать с лишним лет. Да, он бы «тёмной лошадкой» и сам себе на уме (впрочем, как многие люди), но если он так ненавидел и завидовал всем, то мог бы он написать вот это:
Есенину
Утихни, друг. Прохладен чай в стакане.
Осыпалась заря, как августовский тополь.
Сегодня гребень в волосах –
Что распоясанные кони,
А завтра седина, как снеговая пыль.
Безлюбье и любовь истлели в очаге.
Лети по ветру стихотворный пепел!
Я голову – крылом балтийской чайки
На острые колени
Положу тебе.
На дне зрачков ритмическая мудрость –
Так якоря лежат
В оглохших водоемах,
Прохладный чай (и золотой, как мы)
Качает в облаках сентябрьское утро.
Сентябрь 1920 год.