Первой новость узнала моя мать. Не потому, что она самый дорогой или духовно близкий мне человек. Просто в тот момент, когда осознаешь смертельную опасность, моментально теряешь все свои взрослые годы и на какое-то время становишься маленьким и беспомощным человечком. Причем маленьким и беспомощным человечком, скорчившимся на дне темной и глубокой ямы, откуда самому не выбраться и остается только звать на помощь - кого? Конечно, того, кого мы неосознанно зовем каждый раз, когда сильно пугаемся или испытываем боль; кто, согласно святой вере любого младенца, способен защитить от любых бед и решить любые проблемы. Первая мысль, первый крик о помощи - это всегда "Мама!". И совершенно неважно, сколько лет маме, как далеко она находится, в силах ли помочь и жива ли вообще.
Подобное детское поведение идет вразрез с распространенным в современном обществе представлении о поведении человека в экстремальной ситуации. В кино мы регулярно видим железобетонных персонажей, реагирующих на любые испытания и невзгоды исключительно сжатием кулаков - и ждем от самих себя именно такого геройского поведения. Благодаря по-настоящему героическому фильму "Достучаться до небес" мы знаем, как поведет себя сильный духом раковый больной. Он не станет обременять никого своей бедой и проживет остаток жизни так, чтобы ни о чем не жалеть, а потом красиво умрет на берегу моря. Сейчас смешно вспоминать об этом, но когда-то в юности я считала, что в случае тяжелой болезни мой выбор будет именно таким - не обременяя семью, красиво уйти из жизни. Увы, все, на что я оказалась способна, узнав о своем диагнозе, было позвонить маме и выдавить в трубку: "Мама, это все-таки рак".
Когда спустя несколько недель я навещала свою подругу, человека по-настоящему мне близкого, то столкнулась именно с таким "супергеройским" представлением о приличном для тяжело больного человека поведении. Выслушав мой рассказ о сложившейся ситуации, подруга сказала, что на моем месте постаралась бы скрыть от матери диагноз, чтобы не волновать ее. В этот момент пропасть, существующая между людьми больными и людьми здоровыми, стала очевидной как никогда. Сфера отчуждения, возникшая вокруг меня еще в клинике, никуда не исчезла - ощущение тотального одиночества каждый раз становилось острее именно в момент общения с другими людьми. Самое неприятное - часто с людьми очень важными и близкими, от которых поневоле ожидаешь понимания и поддержки. И в этом нет ничьей вины: не побывав в шкуре другого человека в определенной ситуации никто не способен по-настоящему понять его состояние в этот момент. Принятие этого простого факта позволяет смириться с тем, что для окружающих людей переживания больного и до смерти напуганного человека не всегда очевидны и могут вызывать иногда осуждение или насмешку. Более того - оно позволяет не осуждать самого себя за проявленную "слабость", за то, что обратился за моральной или иной поддержкой, а не проявил себя как "смелый, ловкий, умелый".
В ходе работы с психологом, помогавшим мне справляться со стрессом в процессе подготовки к операции, мне пришлось уделить большое внимание именно ощущению беспомощности и слабости. А также чувству вины за то, что не справилась сама, не скрыла свою болезнь от близких, стала причиной волнения для родственников, не смогла быть достаточно стойкой и автономной в момент сильных переживаний.
Рак, подобно любой смертельно опасной болезни, обязывает нас к честности. В первую очередь перед самим собой. Он заставляет взглянуть трезво и непредвзято на свои душевные качества, свойства характера, физические и материальные возможности, круг общения и привязанности. Всего за несколько дней после постановки диагноза я узнала о себе и об окружающих меня людях намного больше, чем за всю предыдущую жизнь. И убедилась в том, что без этого честного взгляда на себя сквозь призму болезни мне было бы намного труднее пережить все, что последовало дальше. Первым шагом для того, чтобы стать сильнее явилось признание своей слабости. А первым проявлением этой слабости, позволившим выплеснуть ее и разделить с другими стал крик о помощи.