На чердак ведёт крутая лестница, высокие узкие ступени. Ступню надо ставить чуть наискосок. На чердаке хорошо слышно, как по крыше стучит дождь. Ливень. Там стихия, а здесь порядок. Слой пыли не такой уж и большой. Только в страшных фильмах чердаки — скопище возможностей для чудовищ. Этот чердак ухожен, сюда даже проведен свет. Тусклая лампа. Видимо, здесь не читают. Корзины, старое кресло лежит на боку. На полу вязаная дорожка. Денис открыл одну коробку. Вот куда подевались его старые игрушки. Но он не ропщет, потому что вырос, ему не нужны больше грузовички и лопатки. Другая коробка. Старые газеты и журналы, будто кто-то их читать будет, чердак — их последний приют. Перед тем, как их сожгут или сдадут в макулатуру, выбросят, они должны отлежаться, чтобы люди могли убедиться, что журналы точно никому не понадобятся. Ещё коробка. Прибор какой-то. У деда был барометр. Это что-то другое, тоже в металлическом корпусе. Объектив, как дуло у танка, выдается вперед, но не фотоаппарат. Тяжелый. Крышка откидывается. В коробке маленькие баночки. Денис открыл. Пленка. Достал, посмотрел на свет. Зацепил пальцем за гвоздь, бабушка пугала столбняком, у неё от всего столбняк бывает, от любой царапины и пореза, залей йодом, зеленкой, марганцовкой, перекисью водорода. Он засунул палец в рот. Дальше как-то всё сошлось. Он поставил плетёное кресло, сбегал вниз за пледом. Установил фильмоскоп. Зарядил плёнку. Розетка здесь не работала. Дед обещал починить, но видно она нужна здесь так же, как и эти журналы. Денис спустился ещё раз, за удлинителем. Устроился в кресле, повернул колёсико фильмоскопа. У пленки было оборвано название и первые кадры. Смотреть пришлось где-то с середины. Мальчик примерно его возраста. Солдат. Водяной. Этот дядька самый интересный. Усищи перемешиваются с длинными волосами. Денис докрутил фильм до конца. В лужу превратился Водяной. Перед этим кричал: пожалейте меня, полейте меня.
Денис с местными мальчиками собирался играть в футбол, когда пошёл дождь. Уже разделились на команды. Все в спортивной форме, как надо. Судья с мячом и свистком. Дождь заявил о своих намерениях первыми тяжелыми каплями, прибившими пыль. Сразу стало понятно, что лить будет сильно и долго. Футболки прилипли к телу, с каждой пряди волос стекала маленькая струйка, совсем, как у Водяного. Настоящие футболисты продолжают играть и в дождь, сказал кто-то. Мяча не было видно, земли под ногами не было видно, скамеек вокруг поля не было видно. Мальчики не бежали, боясь поскользнуться, а медленно брели домой, в кроссовках чавкала вода, руки и ноги секли сердитые струи дождя. Ливень шёл почти сутки. Тогда вечером Денис и поднялся на чердак.
Футбольное поле залило водой. Играть они не смогут ещё несколько дней. Вечером опять накрапывало. Денис сидел с бабушкой у телевизора, смотрел передачу о зыбучих песках возле моря. Он раньше думал, что зыбучие пески только в пустыне. Идёшь и проваливаешься. В передаче зыбучие пески выглядели обычной трясиной. Вязкие, засасывающие. Люди в кадрах баловались, специально стояли на одном месте, чтобы их начинало засасывать, и только тогда протягивали руки к друзьям, чтобы те их вытащили. На следующий день Денис бродил по огромной луже, образовавшейся на футбольном поле, в резиновых сапогах. Дно казалось мягким. Вода стояла выше щиколоток. Эту лужу несколько раз пытались засыпать, рассказывала бабушка дома, всё равно получается чаша, очень пологая, но чаша. Наверное, потому, что когда мы играем, вытаптываем, предположил Денис. Здесь почвы такие, мягкие, сказала бабушка, строить нельзя. Денис подумал, что строят же, у них дом здесь. Ни один дом не провалился, не разъехался.
Ожидаемо застучал дождь. Денис только и ждал его, чтобы забраться на чердак и медленно поворачивать ручку фильмоскопа. Вход в чертоги Водяного через колодец. Денис и колодцев в бабушкиной деревне не видел. Рядом с городом, многие водопровод провели, на улице остались колонки. Из них пили мальчишки, когда мучила жажда, а домой идти ради стакана воды не хотелось. Он спросил потом бабушку про колодец. Был, ответила, засыпали давно, заколотили, зашили досками, после того, как в него упал мальчик. Никого рядом не оказалось, ни взрослых, ни детей, чтобы предупредить.
Утром опять дождь. Денис читал бабушке вслух о карстовых провалах. Есть у нас такое озеро, сказала она, не отрываясь от теста. Пирожки будут, с капустой, яблоками. Глубокое озеро? Говорят, у него нет дна. Где оно? Далеко, в лесу, говорит бабушка, нужно знать, куда идти, сразу и не найдешь, оно ведь в ширину не особенно большое, только в глубину. А точно дна нет? Никто не знает. Пробовали веревкой с грузом мерять — не хватило веревки. Надо было нырнуть с аквалангом, солидно говорит Денис. Ныряли. Там илистая вода, ничего не видно. А что же ученые не приехали? Да кому это нужно, дно у нас искать.
Водяной мог бы жить в этом озере? Зачем он утаскивает людей? Не знаю я про водяного, ответила бабушка. Знаю историю, как вся деревня утонула, только не у нас это было, мне моя бабушка рассказывала, а я вот тебе рассказываю. Лед на реке пошёл. На льду дети были. Кто-то полез за ними, да тоже тонуть начал. Прибежала помощь. Да помощникам тоже не повезло. Так и тонули все, друг друга спасая. Что, вообще вся деревня утонула? Не вся. Человек восемнадцать. Только остальные не захотели там больше жить. Дома заколотили и ушли.
Вечером, на чердаке, Денис смотрел на экран, прокручивая черно-белые кадры. Водяной с узкими глазами, спутанными волосами, казался знакомым дядькой, играющим Нептуна или Деда Мороза. История про деревню, которая утонула — это совсем другое. Там лед, вода, человек не может долго в холодной воде, льдины сталкиваются, жесткие, тяжёлые, смыкаются над головой. Этому усатому человеку на экране там тоже было бы холодно, он не смог бы загадывать загадки. Денис докрутил пленку до кадра, где Водяного вытащили из колодца, он не может без воды, кричит: «Пожалейте меня, полейте меня». Мальчик заметил, что стало тихо. Дождь прекратился.
Лужа на поле с каждым днём становится меньше. Денис вместе с другими мальчиками бегает смотреть. Скоро играть будем. Вечером вернулся усталым, на чердак не полез. Ночью Денис просыпался и слушал, не идёт ли дождь. Мальчик несколько раз подходил к окну. Ярко светили звёзды. Народился месяц, об его острые края, казалось, можно уколоться, как за гвоздь на чердаке. Ранка на ладони Дениса ещё побаливала, если нажать на неё пальцем или взять что-нибудь в руку. Утром много дел. Завтракать. Умываться. Смотреть на голубое небо. Трясти капли с веток в саду. Бежать за хлебом и счищать грязь с резиновых сапог. Проверять лужу.
Нашли с мальчиками бывший колодец. Там горка земляная, досками забито. Не один Денис сидел на краю каменного круга и стучал ногами в доски, ожидая услышать гулкую пустоту. Как бы под досками не засыпано землёй, взрослые сделали так, чтобы больше никто не упал.
Денис смотрел прогноз погоды, и в телефоне, и по телевизору. Я и так тебе скажу, вёдро, успокоила его бабушка. В ближайшие две недели дождя не будет. Высохнет через несколько дней твоя лужа, будете в футбол играть. Так до следующего дождя.
Вечером Денис поднимается на чердак, но с дождем исчезло былое очарование. Денис свернул удлинитель. Снёс плед вниз. Коробка с фильмоскопом осталась там, где он её нашёл. Она не нужна внизу, где есть телевизор. Её поэтому здесь и оставили. Денис завернул плёнку в футляр. Накрыл коробку крышкой. Перед тем, как спуститься вниз, он присел на несколько минут, будто перед дальней дорогой. Он видит звездное небо в маленькое окошко, думает, как сжимается, усыхает лужа, скоро с ладонь останется. Денис спускается в дом, тихо берет ведро на кухне, наполняет его водой и идёт к футбольному полю.