Нижегородский театр оперы и балета имени А. С. Пушкина в третий раз в своей истории обратился к хрестоматийной «Свадьбе Фигаро» Моцарта: но впервые оперу здесь спели по-итальянски.
Эта премьера с самого начала позиционировалась как практически революционная: ею дебютировало в театре его новое руководство.
Больше трех десятилетий Горьковской оперой руководила Анна Ермакова – целая эпоха, в которой было много чего интересного: и создание оперно-балетного фестиваля «Болдинская осень» – одного из трех (наряду с Шаляпинским в Казани и Собиновским в Саратове) старейших в нашей стране, и неоднократные гастроли театра по России и Европе, и мировые премьеры новых музыкально-театральных сочинений и пр.
Но и эстетика кое в чем сохранялась в театре еще та, позднесоветская: превалировал в афише русский репертуар, иностранные оперы пелись исключительно по-русски, постановки были выдержаны в основном в реалистических традициях. Место было не слишком модное, но со своим лицом – можно сказать, уникальным по нынешним временам.
В 2019-м власть в театре радикально поменялась – ушла не только Ермакова, но и главный дирижер Ренат Жиганшин, в оперном театре волжского мегаполиса воцарилась новая команда, преимущественно московская, во главе с хормейстером Александром Топловым.
Первую оперную премьеру – лицо любой команды в оперном стационаре, его программное заявление, своего рода манифест – оно готовило полтора года. Конечно, подвела и пандемия, но даже и с ее учетом – срок очень уж внушительный.
За это время в театре успел разразиться грандиозный скандал, когда жаловаться на новое руководство в областные верха ринулась часть старой гвардии, да и в самой новой команде произошли рокировки: Топлов пересел из директорского кресла на позицию худрука, режиссер Дмитрий Белянушкин ради Михайловского театра покинул пост зама по опере, а на директорском месте вновь оказалась дама, как в свое время и Ермакова, без музыкального бэкграунда, зато с крепкими связями в местной номенклатуре – Татьяна Маврина.
«Сбежавший» в Питер от нижегородских проблем Белянушкин, тем не менее, все же выпустил долгожданную премьеру. Едучи на нее, не скрою, был в предвкушении, зная, что молодой режиссер – не радикал, но и не без фантазии. Инсайдеры предупреждали: «Откровений не ждите, но для нашего театра – это новое слово».
Что правда, то правда – Моцарта здесь если и пели (в репертуаре есть «Так поступают все»), то только по-русски, исторически информированным исполнительством не заморачивались, и эпоху либретто всегда строго блюли. Теперь же будет, судя по всему, как и везде: в ногу со временем.
В комической опере, в комедии положений, где масса длинных речитативов и важны нюансы произносимых текстов, публика весь вечер усиленно занимается скорочтением титров на бегущей строке – что в это время происходит на сцене, успевают оценить только те, кто хорошо знает пьесу Бомарше.
До радикальных курентзисовских жильных струн и покупки по бешеным ценам зарубежных специалистов-аутентистов в оркестр дело пока, слава богу, не дошло, но с коллективом молодой дирижер Иван Великанов явно работал много, результат слышен, хотя он и не безупречен: жесткие утрированные акценты в увертюре задавали драйв и тонус, но выдержать всю оперу в таком темпоритме оказалось не просто – форма местами расползалась, и расхождения сцены и ямы были не единичны.
Впрочем, главного – моцартовской легкости от солистов, непринужденности в речитативах, и хорошего итальянского, то есть пресловутой стильности, он добиться все же сумел, а это – больше, чем половина дела: все-таки мы в опере, как ни крути.
Похоже, что прежняя директриса все-таки труппу набрала весьма неплохую, способную и восприимчивую к новациям – ведь поют, за единичным исключением (приглашенный из столицы на титульную роль бас-баритон Олег Цыбулько), все те же, абсолютно свои, нижегородские солисты, что работали здесь и при Ермаковой.
Особенно отличились ярчайший баритон Олег Федоненко (Граф), умелые сопрано Светлана Ползикова (Графиня), Олеся Яппарова (Сюзанна) и Надежда Маслова (Марцелина), выразительное меццо Екатерина Платонова (Керубино). Украшением постановки стало исполнение речитативов под клавесин, на котором играет сам маэстро.
Что же касается эпохи, то, видимо, авторы спектакля мыслят здесь весьма шаблонно, как теперь принято, как модно: за эпоху отвечают музыкальные поиски и стремление приблизиться к звуковому миру Моцарта, а в плане театральном, визуальном как раз все наоборот – чем дальше от века кринолинов, тем лучше.
Перенесенная в наши реалии остросоциальная комедия Бомарше превращается в латиноамериканскую мыльную оперу: ведь главная пружина конфликта – феодальное всевластие Графа над своими подданными и сословное противостояние – нивелирована, если не дезавуирована вовсе, поэтому акценты полностью смещены в сторону амурных дел.
Получается очень весело и занимательно, живенько и с юмором, но совершенно «не про то». Впрочем, кого это волнует? На подобные грабли оперная режиссура наступает сегодня регулярно, и при этом остается собой весьма довольна.
Если же сделать вид, что моцартовская опера – это просто сборник хохм и курьезных переодеваний, то пазл вполне складывается. Белянушкин не схалтурил – спектакль поставлен ладно, придумана масса чудесных мизансцен, некоторым – например, плаванию поющей свою арию Барбарины (сопрано Евгения Авдеева) в бассейне на надувном матрасе – даже не откажешь в оригинальности.
Постановочному решению присущ динамизм, а характеры персонажей проработаны детально – работа с артистами видна прежде всего в том, что труда в их бытовании на сцене не заметно совсем: легкостью отличается не только манера вокализации, но и крепко сделанные роли.
Симпатичная сценография Виктора Шилькрота опровергает клише об унылости современных интерьеров (которые неотличимы от тех, что публика покинула ради похода в театр), а костюмы Ирэны Белоусовой весьма элегантны.
Но есть и спорные моменты, въехать в которые так и не получилось с первого раза. Почему вторую пьесу Бомарше надо обязательно рассказывать как продолжение предыдущей, выпячивая на первый план Графа и Графиню, фокусируя внимание на кризисе в супружеских отношениях бывшей Розины и бывшего лже-Линдора / Альмавивы и задвигая на второй главную пару «Свадьбы» – Фигаро и Сюзанну? Что за драка на пресловутой свадьбе – в чем ее повод и причины: это важная метафора или просто банальный оживляж?
Что дают огромные экраны по бокам сцены: это очередное свидетельство того, что современная опера из кожи вон лезет, чтобы хоть чуть-чуть быть похожей на кино и оттянуть у него внимание публики? К гадалке не ходи – сизифов труд: из оперы кино может получиться только плохое, что и видно по спектаклю, особенно, когда фокус камер съезжает не туда, куда надо, берутся не те ракурсы, и их приходится стыдливо корректировать прямо по ходу дела.
Словом, в Нижнем – первый блин, который оказался совсем не комом – хотя и не без вопросов.
Куда дальше двинется коллектив – большой вопрос. Очевидно, что так, как было прежде – уже не будет, да и не надо: время неумолимо идет вперед. Но вместе с привнесением новаций хорошо бы не утерять того ценного, что имеется – например, крепкую вокальную труппу или уникальный русский репертуар, которым, увы, мало какой театр в России может сегодня похвастаться.
27 апреля 2021 г., "Новости классической музыки"