В одной из палат больницы областного города находилось только двое. Они лежали здесь давно и успели узнать друг друга. Один из них невысокий, лысоватый угрюмый мужчина лет шестидесяти, Николай Петрович, которого доставили в больницу из тюремной камеры, где он отбывал наказание, и которому сделали тяжелую и неудачную операцию по удалению камней из почки. Второй, Филипп, тоже веселым нравом не отличался, но был намного моложе. В раннем детстве Филиппу удалили почку, и всё это время жил он с одной. Никаких неудобств это ему не доставляло, и он часто забывал об этом факте. Но эта единственная почка начала барахлить и дошло до того, что положение Филиппа стало критическим. Сделали операцию, заменили больную почку на донорскую. Операция прошла удачно и доктора уверены, что причин для беспокойства нет.
- Хорошо, Филя, что я под амнистию попал, и на нары возвращаться не надо. Завтра выписывают, и прямо домой пойду, - сказал Николай Петрович и, помедлив немного, грустно добавил, - Хотя и не знаю, где он мой дом?
- А до тюрьмы где-то же жил ты?
- Жил… Вот именно "где-то" - ответил Николай Петрович, - каким же дураком я был! Бросил семью, уехал, скитался по всей стране. Романтику искал. Тесно мне дома было. Село своё не любил и жизнь там для мне в тягость была. Брат в колхозе работал и своё подворье имел, скотину держал, семью полностью обеспечивал всем. А мне тошно было смотреть на всё это. А я не мог! Не тянуло меня к земле! Мне романтики хотелось. Хотелось поездить по стране, побывать в больших городах. А главная моя мечта – море увидеть\
Николай Петрович помолчал немного, а потом вздохнул глубоко и продолжил:
- А жена какая у меня была! Как она плакала, умоляла вернуться! А я не вернулся. Сейчас-то я понимаю, что глупость сделал и столько горя ей и детям моим доставил. А тогда... Эх, вернуть бы то время! Но не вернёшь… Так не бывает!
- А сейчас где жена? - спросил Филипп, - Ты что-нибудь знаешь о ней?
- Как только меня посадили, она несколько раз приезжала, передачи привозила, хотя и очень далеко жила. Не могу понять, откуда она узнала обо мне? Я даже брату не сообщил. Но в я отказался с ней встретиться. Очень стыдно было. Не мог представить, как в глаза ей смотреть буду. Она мне и письма писала первое время. Все описывала. О себе, о детях. У старшей дочери уже и сын родился. Дед, значит, я. Да, какой уж я дед?! Внука ни разу и не видел. Да и детей своих, если бы встретил, так и не узнал бы. Как росли, как выросли? Ничего не знаю. Хотел написать ей уже будучи в больнице, но не написал. Что писать? Когда ей я нужен был, тогда не писал. А теперь надумал. Мол, приезжай, помоги, а то скрутило меня, паршивого. А ты-то сам как? Что-то я не видел, чтобы и тебя кто-либо навещал.
- Да, жена не приезжала, не посчитала нужным, - грустно ответил Филипп, - Нельзя сказать, что мы душа в душу жили, а сейчас не знаю, что и будет. Инвалид я. Одна почка была, а теперь и вовсе чужую поставили. А с деньгами у нас всегда проблемы были. Раньше она часто говорила: "Ох, Филя! Думала, как замуж за тебя выйду, так и заживу, как у Бога за пазухой!" Не оправдались её надежды. Красивая она очень! В институте вместе учились. Помню, как первый раз увидел ее, сразу глаза запомнились. Они у неё такие темные, что казались черными в тени. Ей тогда и 18-ти не было, но была она высокая и имела уверенную осанку, что делало её старше своего возраста. Я сразу обратил внимание на неё и проходя мимо захотелось что-либо спросить у неё, чтобы разговор завязать. Не нашел ничего лучшего, как сказать, что рад учиться в институте вместе с такой красавицей. И она заговорила, а речь была такой мелодичной и звучала красиво, словно стихи. Она рассказала, что приехала из Ставропольского края, и что ей очень понравился наш город, особенно, море. Все ребята на нее заглядывались, а она меня выбрала. Отец мой тогда Первым секретарем горкома партии был. Все в городе мог! Это покруче теперешнего мэра. У нас с Ниной должно было быть все в лучшем цвете! Только поженились, квартиру приличную получили, в самом центре. Не могли нарадоваться! Но на этом все льготы и закончились. Перестройка началась. Отца убрали из горкома, а потом и вообще из партии. Для него это был крах всей его жизни, сильно переживал и вскоре умер. А у нас с Ниной житейские проблемы начались. Дочка родилась, потом сын, надо их растить, а денег нет. Помочь некому. Перешел на заочное отделение и долго искал работу. Кем только не пришлось работать. И газеты разносил, и мешки на станции выгружал, и даже дворником подрабатывал. А денег все равно не хватало. Вижу, Нина моя загрустила. Понятно стало: расчет у нее был. Пыталась на работу устроиться, но никто не брал ее из-за двух маленьких детей. Да и оставить их было не с кем. Ни бабушек, ни дедушек. Мы одни были
- А ты не мог работу найти нормальную? - спросил Николай Петрович
- Конечно, пытался. Город наш хоть и немаленький, но предприятия почти все закрыли, производства не было никакого. Поехал в Москву. Там устроился на стройку, хотя эта работа и не для меня, я же с детства с одной почкой живу. Работа тяжелая, но деньги платили. Зарабатывал, но и тратил много. Нет, не на пьянку, я вообще почти не пью. Тратил на жилье, на жизнь, и оставались крохи, чтобы выслать семье. Понял, что так не годится, вернулся в родной город. Перебивались случайными заработками. Надоело это все! Вижу, как Нина с завистью смотрит на красиво одетых женщин, а сам сделать ничего не могу. И тут друг предложил мне работу и даже по специальности. Сходил туда, договорились. Деньги не очень большие, но стабильно платить обещали. Я оформляться начал, но так и не успел. Почка подвела… приступ случился и вот я в больнице лежу. Теперь и не знаю, и не знаю, возьмут ли меня на то место.Наверное, за это время другого человека нашли. Так что, опять не повезло мне. Вот и не знаю, надо ли мне домой возвращаться... Может им там без меня лучше?
- Да, это сложный вопрос! Вот и мне трудно принять решение, - Николай Петрович вздохнул тяжело, - если бы позвали меня, вернулся бы. А не зовут, ведь. И неудобно, как вроде бы, возвращаться после стольких лет разлуки.