Подражание.
История без окончания, основана на реальных событиях.
Действующие лица согласия на участие не давали.
Не скажу, что жители города N дальневосточной губернии X слишком впечатлительны или излишне чувствительны. Просто как-то так сложилось, что много встречается среди них людей нервных, истеричных и немного (иль много) пьющих. То ли дают о себе знать отголоски ссыльных времен, то ли климат тут способствуют переживаниям, то ли так случилось, что собрались в этом городе люди исключительно предрасположенные ко всяким стрессам, депрессиям и прочим неврастениям. И непонятно было, то ли они пили из-за того, что были в стрессе, то ли были в стрессе из-за того, что пили.
Очень сей факт беспокоил местных государственных чиновников и советников. Как же, надо производства обслуживать, торговлю налаживать, границы охранять – а они пьют. И не просто пьют, а в горячки впадают. Начинают по улицам крокодилов фиолетовых ловить, устраивают истерики в присутственных местах или даже распускают нехорошие слухи про губернатора. Как же быть? "А давайте организуем им специальную лечебницу! Надо же о народе заботиться".
После таких слов скромную и тихую психиатрическую больницу, расположенную на улице имени известного военноначальника, быстро переделали в центр реабилитации – реабилитации граждан от последствий захвата их зеленым змием. Ах, какое славное это было место! Двухэтажный кирпичный домик с белеными стенами, зеленый сад вокруг, за высоким бетонным забором. Дорожки, скамеечки, пташки по кустам.
Но главной ценностью этого учреждения был главный же врач, Тарас Матвеевич Цыбуля – мущщина статный, громогласный и за центнер весом. Тарас Матвеевич носил клетчатые рубашки, богатые черные брови и звание милейшей души человека. Будучи по натуре вспыльчив, он мог накричать на какую-нить медсестричку или начинающего докторишку, но потом быстро раскаивался, начинал переживать о своей вспыльчивости и принимал решение мириться. Подходил к обиженному и, приобняв за плечо, предлагал не серчать на него, после чего угощал конфетами в золоченых бумажках иль подаренным уже-не-пьющими пациентами коньяком, в зависимости от пола терпеливого персонала.
Родился Тарас Матвеевич в далекой отсюда украинской деревушке, где и провел всё свое детство и юность, вплоть до армии. У его семьи был большой дом с обширным огородом в сорок соток и садом в сто деревьев. За домом всегда стояли золотистые стога душистого сена, а в сарае мычали те, кому стога предназначались – Буренки, Зорьки, Чернушки и Милки. Любила семья Цыбули молоко, сметанку жирную к блинам да борщу, маслице для сладости жизни да варенец с ряженкой. А поскольку коров было много, то мать приторговывала молоком и молочным, а на вырученные деньги покупала детям и хозяйству чего-нибудь полезного. Потому не удивительно, что молоко для Тараса Матвеевича было почти тем же, что для его пациентов – спирт, т.е. почти суть жизни.
Но вернемся к истории. Потекли в больницу нервно-пьющие больные, издерганные, истощенные, с чувствительной душой и печенью. Жалел их Тарас Матвеевич, как детей бестолковых. Каждый день обходил все палаты, интересовался лечением, сокрушался по поводу скудости больничного питания. И в какой-то светлый момент пришла ему мысль – а почему бы не поддерживать хилые, но идущие на трезвую поправку организмы чем-нибудь молочным? Надо поддерживать. И тогда решил Тарас Матвеевич завести антиалкогольное стадо.
На ведомственные деньги у окрестных крестьян выторговали пять пышнотелых буренок, пятнистых, рогастых, с норовом. Долго думали, где же их держать, потому как на территории больницы разводить стадо Цыбуле, как он ни упирался, не разрешали. Наконец нашли за копейки какую-то сараюшку, которую сдавал в нескольких километрах от города разорившийся колхоз. Но коровам нужна не только крыша, их еще и доить нужно. А кто будет? Думал Тарас Матвеевич, думал и придумал. "Надо совмещать полезное с приятным. Пусть наши больные не только лекарствами лечатся, но и трудом облагораживаются. Надо, чтоб они и молоко получали, и с животинками нашими общались. Коровы – они твари благодарные, за добро щедро молоком отплатят. А помогать им будут какие-нить местные крестьяне, от работы еще совсем не отвыкшие. Заодно, глядишь, и их к трезвому образу жизни приучим".
На том и порешили. Время от времени пару-тройку каких-нибудь почти поправившихся больных, немного обделенных вниманием родственников, собирали и вывозили на общение с коровами. Коровы общались неохотно, но молоко давали. Тем более, на фоне помогающих-местных городские больные выглядели явно лучше, посему животные предпочитали заезжих пациентов. Но пациенты менялись, местные спивались вовсе не молоком, хозяйство иной раз оставалось совсем без присмотра… И тогда Тарасу Матвеевичу пришла очередная гениальная мысль – назначить для персонала больницы график дежурств на этой импровизированной ферме.
Почетной участи дежурства не избежал никто – ни нянечки, ни медсестры, ни врачи. Они по-очереди приезжали в деревню, со страхом и недоумением на лице обходили сарай с коровами, потом с трудом очистив городские туфли от грязи и прилипшей травы, заходили в отремонтированный для них маленький домик и всю ночь сидели там со светом, настороженно прислушиваясь к шорохам, стукам и разудалым крикам местных помощников, которые в соседнем помещении распивали горькую и делились друг с другом мыслями о жизни…
А потом Тарас Матвеевич умер. Внезапно. От инфаркта. Пришел после бани домой, выпил запотевшую бутылочку темного пива, сел перед телевизором. И умер...