Нижегородская область - это вся Россия в миниатюре, и если к северу от устья Оки попадаешь словно куда-то под Тверь, то полусотней километров южнее оказываешься куда ближе к Самаре или Воронежу:
Григорово и Вельдеманово, родные сёла антагонистов Раскола, - протопопа Аввакума и патриарха Никона, - стоят километрах в пяти друг от друга по прямой, и километрах в 15 - по асфальтированным дорогам, но относятся к разным районам - Перевозскому и Большемурашкинскому соответственно. Мы сначала двинули в расположенное чуть дальше Вельдеманово, и Перевозский район запомнился симпатичными кованными верстовыми столбиками у обочины и явно сделанным в той же мастерской ажурным крестом у поворота:
По правую руку остался Перевоз - ухоженный, но невзрачный городок (8,9 тыс. жителей), выросший у переправы через речку Пьяну, которая, оправдывая своё название, слывёт "самой извилистой рекой России": при длине 436 километров, по прямой её исток и устья отстоят друг на друга всего на 60 километров, и река мало того что люто петляет, так ещё и описывает довольно крутую параболу, с внутренней стороны которой живут татары-мишари и находится их духовный центр Медяна. Перевоз стоит близко к вершине речной параболы, но сейчас там актуальнее станция на железной дороге Москва-Казань.
К Вельдеманову довольно долго подъезжали по просёлкам, миновав деревеньку с ласкающим слух всяческим "людям с хорошими лицами" названием Вовкин Конец. Само Вельдеманово началось как-то постепенно и оказалось большим, добротным и крепким селом:
Ближе к центру нашлось даже несколько каменных изб, похожих на "посадские дома" допетровской Руси:
Ещё по селу много вот таких вот избушек без окон без дверей - сейчас это сараи, а изначально, подозреваю, они могли быть чёрными банями:
Внезапно, гидрант и чёрные курицы. Село рассечено на несколько частей глубокими оврагами и стоит на краю косогора:
Бабушка идёт из магазина, а в одном из соседних домов звучал старый рок... Какую-то часть населения, безусловно, составляют нижегородские дачники, но вряд ли большинство.
Приближаемся к сердцу села - Казанской церкви (1867):
Внутри и снаружи там шла реставрация. Я зашёл в огромный белый зал, где ещё не было ни росписей, ни полноценного иконостаса, и повстречал смотрительницу. Рассказал, кто мы и зачем приехали, и смотрительница сразу оживилась: "А у нас в селе музей Никона есть! Хотите посетить? Давайте сейчас позвоню. Это вам к дому культуры ехать, минут через 15-20". Это была в некотором роде удача, так как о музее Никона я ничего не знал.
За церковью - то ли причтовый дом, то ли церковно-приходская школа, а по соседству и местное сельпо:
Напротив входа в храм - скромный воинский обелиск, возможно поставленный самими селянами сразу по окончании войны:
Серый силикатный Дом культуры оказался буквально на другом конце села, пешком я бы шёл, наверное, минут 15:
У ДК - ещё один воинский памятник, уже официозный годов этак 1970-х, но в сельской глубинке всё равно простой и человечный:
Вскоре подошли и сотрудницы музея - две женщины, как я понял, мать и дочь, только вот имена их в очередной раз забыл. Вчетвером мы прошли в неуютное фойе Дома культуры:
И поднялись на второй этаж:
Музей занимает буквально пару комнат и явно слеплен "из того, что было" - но слеплен очень любовно. Первый зал - об этих краях в целом - сельский быт, народные костюмы, реликвии разрушенных церквей и прочее:
Второй - о самом патриархе, с портретами и фотографиями мест его биографии. И в обоих залах - множество вещей, ни с чем конкретных не связанных, просто оказавшихся в Вельдеманове и пожертвованных музею. Самая загадочная вещь, по словам музейшиц - вон тот металлический шар из церкви, разрушенной лет 80 назад, попавший в чей-то дом и оттуда наконец подаренный музею. Рядом - сопроводительная записка от бывшего владельца. Юмор в том, что никто в Вельдеманове толком не знает, для чего он использовался.
Биография Никона была богатой и по-средневековому нелёгкой. Он родился в 1605 году, когда чуть западнее бушевала Великая Смута, и в миру его звали Никита Минов. Отец его был мордвином (а по данным Аввакума - даже марийцем, читай - "язычником"), а мать русской, но умерла почти сразу после его рождения. Мачеха же Никите житья не давала - била, морила голодом, выставляла на мороз и в общем издевалась всеми доступными средствами, так что в 12 лет Никита сбежал из дома в Макарьев Желтоводский монастырь, где ещё 7 лет, до 1624 года, был послушником, а затем подался в "белые" священники, при этом женившись и родив детей.
Служил он сначала в Лыскове практически напротив Макарьева, а затем, как священник не по своему веку начитанный, был приглашён в одну из московских церквей. В 1635 от болезни умерли его дети, с Никита с женой от горя разошлись по монастырям: она - в московский Алексеевский монастырь (на месте которого ныне Храм Христа Спасителя), а он - на далёкие Соловки, в самый удалённый и строгий Анзерский скит, где принял постриг под именем Никон и жил ещё 9 лет.
Дальше, однако, что-то не задалось, Никон поссорился со старцем Елеазаром Анзерским и с островов буквально сбежал на лодке, потерпев крушение близ устья Онеги и спасшись на Кий-острове, где существенно позже основал монастырь. В итоге он обосновался в Кожезерском монастыре выше по Онеге (между прочим, одна из самых труднодоступных достопримечательностей России - дороги к нему нет, только пешком идти), где в 1643 году стал игуменом, а в 1646 году, отправившись в Москву на поклон молодому царю Алексею Михайловичу, был замечен монархом и стал настоятелем опять же московской Новоспасской обители, а с 1649 года - митрополитом Новгорода.
Религиозная жизнь в Москве тогда кипела, и при царе сформировался целый негласный кружок "ревнителей благочестия" - в общем-то нечто похожее на многочисленные интеллектуальные кружки 19-20 веков, место соприкосновения людей умных, амбициозных и увлечённых одной идеей, но каждый по-своему, и готовых к долгим спорам, в которых рождается истина - но только пока они все на равных.
Возглавлял этот кружок Стефан Вонифантьев, духовник Алексея Михайловича, а был среди его участников и протопоп Аввакум. Поворотным моментом стало соприкосновение духовенства Москвы и Киева, то есть - двух совершенно разных традиций православия, космополитической киевской и изолированной от мира московской. Тут "ревнители благочестия" разделились на два лагеря, которые сейчас бы назвали "космополитами" и "патриотами", и первые обрели настоящую силу в 1652 году, когда их негласный лидер Никон стал Патриархом, причём фактически эту должность ему уступил Стефан Вонифантьев, отказавшийся чуть ранее от предложения патриаршьего сана.
Современники описывали Никона как человека очень высокого роста, с мощными руками, багровым лицом и грозным голосом...
Патриаршествовал Никон недолго, фактически всего 6 лет, но дел наделать успел на все 60. И многие вещи, которые в официальной церкви теперь считаются лишь формальными обрядами, для староверов оставались глубокими символами, и смена двоеперстного крещения (где два вытянутых пальца олицетворяли двойственную сущность Христа, а три согнутых - стоящую за Ним Троицу) троеперстным меняла в их понимании саму суть того, во что веруем, то есть означала ересь.
По Никоновским реформам не только заменили традиционное "Исус" на "Иисус", но и поменяли летоисчисление, которое стало не только "от Рождества Христова" (вместо "от Сотворения мира"), но ещё и сместилось на 8 лет, то есть Иисус оказался не просто другим человеком, а ещё на 8 лет старше Исуса. Вдобавок, часть реформ впоследствии всё же отыгралась назад, а первоначально речь шла о, например, отказе от 8-конечного креста в пользу 4-конечного, а от таких шагов уже и окатоличиванием повеяло...
При этом с противниками своими Никон расправлялся вполне в духе тёмного Средневековья, сродни бывшей сотней лет ранее европейской Реформации, а Раскол изначально шёл по многим линиям: противниками "никонианства" были не только староверы, но и многие иерархи официальной церкви - как например другой "ревнитель благочестия" Павел Коломенский, лично Никоном низложенный и вскоре погибший при невыясненных обстоятельствах.
Стефан Воньфантьев и вовсе занимал ту презренную современниками и уважаемую потомками позицию, которую должен кто-то занимать в любых потрясениях: сохранять рассудок, не склоняясь ни к одной, ни к другой стороне. И наверное корил себя за то, что дал дорогу в патриаршество честолюбивому Никону...
Но решающую роль сыграли всё же дворцовые интриги, борьба разных боярских и церковных кланов за влияние на царя, да и самим царём у Никона нашла коса на камень - фактически, возник конфликт самодержавия с теократией (вариант отделить церковь от государства тогда не рассматривался, и тут уже следующий вопрос - кто же главнее?).
В 1658 Никон, хлопнув дверью, удалился в построенные им же самим и для себя монастыри (Новый Иерусалим под Москвой, Иверский на Валдае и Крестный на Кий-острове), и ещё 8 лет понадобилось на то, чтобы его низложить. На суде, который возглавляли приглашённые в Москву патриархи Александрийский и Антиохийский, Никон все 14 часов суда стоял, потому что сидеть был готов лишь на патриаршьем месте, которое ему не предоставили. Низложенный до простого монаха, Никон был сослан в Ферапонтов и Кирилло-Белозерский монастыри, откуда вернулся в 1681 году: новый царь Фёдор Алексеевич относился к низвергнутому патриарху с большим уважением, а Симеон Полоцкий, поэт и общественный деятель из литвинов, даже предлагал проект создания в России альтерантивного православного папства и 4 патриархий, и вероятно Никон ещё стал бы первым Папой Московским... если бы не умер по дороге - всё же ему было 76 лет.
Через год не стало и Фёдора Алексеевича, а там и Пётр Первый наступил, полагавшийся не на религию, а на металлургию и морскую торговлю. Но Раскол было уже не остановить, не склеить обратно, а Пётр I - безбородый, одетый по чуждой моде да пускающий табачный дым из ноздрей - для староверов был уже конченным слугой Антихриста...
Это я не экскурсию пересказывал (хотя пару деталей оттуда почерпнул), а "своими словами", тут всё подаётся гораздо более взвешенно и нейтрально, и Никон конечно в музее имени себя персонаж сугубо положительный. После экскурсии нас напоили чаем с печеньками в комнатке с вот такой морской штуковиной на стене:
А напоследок вместе с музейщицами мы поехали за овраг, на Красную горку, ныне опустевший выселок, где и родился Никита Минов. Там теперь небольшой памятник:
Показательно, кстати, что церковный и государственный официоз к Никону совсем не так благожелателен - он не канонизирован, да и памятников ему всего три штуки - одна из фигур на новгородском "Тысячелетии России", отдельно стоящие памятники в Саранске (мордвины Никона считают своим и любят просто за это) и вот здесь, да и этот явно самодельный:
Ещё до памятника местные жители сами поставили крест - личность спорная, но всё-таки земляк:
Рядом парочка заброшенных каменных изб - почему-то Красная Горка совершенно опустела:
Внизу - родник со святой водой, точно за оврагом Казанская церковь, но на машине ехать в круг пару километров:
Отсюда мы вернулись к ДК, высадили музейщиц и поехали из села. Кстати, в Вельдеманове осталось и несколько мордвин, но по словам музейщиц, говорят они по-русски и о своём происхождении вспоминают редко. Само же Вельдеманово оставило довольно приятное впечатление, большое ухоженное село с обилием детей и атрибутами цивилизации типа детских площадок. Хотя вот заброшенная трёхэтажка, конечно, вид несколько портит:
