Привыкай к говорящим предметам, давно пора.
Расскажи фонарям — ты на днях приручила страх.
День летел на крыле, и закат был похож на мак.
А потом запиши, что тебе рассказал башмак.
Солнце детям, рождённым для сказок, целует лбы.
Не болтает башмак? Да не может такого быть.
Как любой путешественник, путник любой страны,
башмаки — не поверишь — известные болтуны.
Сядь поближе, послушай историю моего.
Распускаются вишни, прозрачен небесный свод.
В небе тучи стрекоз, значит, чуду даётся шанс.
"Я был черным, как космос, и черной была душа.
Всё стоял, всё скучал, всё гляделся в дожди и в хмурь, но всегда удручало — не нужен я никому.
Только сны — про дорогу и чащу, про шепот трав.
Зато очень изящен, зато бесконечно прав.
Продавщицы гуляли красивые, как в кино,
а витрина — для правых, веками заведено.
Через время бурлящим потоком текла вода.
Заберите меня, унесите меня туда, где русалки поют, где теряет рога марал.
И однажды с утра незнакомец меня забрал.
Я был счастлив, как после сражения палладин, с удивлением позже заметив, что не один.
В доме жили волшебные книги и пауки.
Братец левый —он так хохотал, что тряслись шнурки.
Этот левый — совсем дурачок и вообще паяц.
И какой же бессмысленный дух нас двоих спаял?
Кто башмачник — колдун, повелитель стальных машин?
Мы серьезная обувь, но левый — хоть кол теши, мол, прекрасные скоро, мой друг, посетим места.
Я потом убедился — хозяин ему под стать.
Мы узнали про скалы, где прячется птичий бог,
про песок, про брусчатку, про камни, и даже мох.
У огня нас сушили, и шло от костра тепло. Раз бежали за поездом, поезд трубил как слон.
Ближе к осени, уравновесившись в инь и янь, этот левый — вернулся обратно, а с ним и я.
В шумный город, который асфальтов, тысяченог.
И ты знаешь, я всё-таки рад, что ему смешно,
хотя блеск потерял и проколот уже гвоздём.
Только левый сказал: будет лето — опять пойдем".