Сегодняшней статьей я начинаю небольшой цикл публикаций, который условно можно озаглавить "Балет в эпоху холодной войны". Речь пойдет нескольких знаменитых гастролях, что имели место в 1950-х - 1960-х годах, когда СССР обменивался балетными визитами с США и Великобританией.
И первым в ряду идет приезд труппы Большого театра в октябре 1956 года в Лондон, когда был приоткрыт железный занавес и на суд англичан был выставлен советско-русский балет. Эти гастроли стали первыми в принципе - уже после них обмены визитами вошли в норму. Эти же гастроли стали и самыми яркими, по сути - легендарными. Как писала балетный критик Татьяна Кузнецова, "именно тогда за Большим театром закрепилась марка Bolshoi, которая последующие полвека гарантировала ему если не успех, то повышенное внимание".
На самом деле, балетный советско-британский обмен впервые планировался еще в 1946 году к открытию театра Ковент-Гарден. К тому моменту на Туманном Альбионе уже примерно представляли, что такое советский балет. С конца 1930-х годов издание Dancing Times публиковало рассказы критиков (прежде всего Ф. Г. Раффе, который посетил СССР в 1936 году и назвал Союз местом балетного паломничества), начали выходить книги по советскому балету (писали их те, кто смог побывать в Союзе и видел, как танцуют в Большом и Кировском театрах), на телевидении показывали трансляции балетных спектаклей с Галиной Улановой. Уже несколько лет как в труппе Сэдлерс-Уэллс танцевала советская балерина Виолетта Похорова-Элвин (о ней можно почитать здесь); отдельные группы советских артистов наведывались на остров. Приезжали ансамбль песни и пляски Советской Армии; ансамбль народного танца "Березка" и ансамбль Игоря Моисеева. К этому надо добавить и то, что в Лондон стали приезжать также и советские музыканты: импресарио Виктор Хоххаузер (открыто говоривший, что смерть Сталина стала для него, как для устроителя, настоящим счастьем) уже привозил кое-кого (например, Давида Ойстраха в 1953-м).
Тем не менее, до дела дошло лишь в 1955 году, что западные историки балета связывают с Женевским саммитом. Буквально тут же в дело включился директор Ковент-Гардена Дэвид Вебстер. Именно он еще в 1946 году отправлял приглашение Большому театру. Он был буквально одержим идеей привезти Большой балет в Лондон. Знаменитая британская прима Марго Фонтейн вспоминала, как Вебстер ей рассказывал свои неоднократно повторяющиеся сны: раздается телефонный звонок из Советского посольства, и голос по ту сторону трубки сообщает, что прибыли 280 танцовщиков и готовы выступать...
Надо сказать, что Виктор Хоххаузер уже был к тому моменту известным импресарио, а значит и соперником Вебстера. Тем не менее, Хоххаузеру не было доверно вести переговоры с британской стороны. Сам Вебстер считал, что культурный обмен должен совершен именно на высшем, государственном уровне, а стало быть разные частные организации и лица должны быть устранены от переговорного процесса. И он взял свое: в августе 1955-го Вебстер был принят в Британском посольстве, а затем встречался с советским дипломатом Тимофеевым. Именно тогда гастроли Большого театра стали обсуждаться действительно всерьез, и были определены все игроки от каждой стороны. С Британской это были: Королевский оперный театр; Министерство иностранных дел, Британский Совет и его недавно образованный комитет по связям с СССР, Посольство Великобритании в Москве. С Советской - Большой театр и Советское посольство в Лондоне, находящееся в постоянном контакте с Министерством культуры в частности.
Про Хоххаузера здесь упоминается в том смысле, что почему-то в русскоязычных источниках именно он часто указывается в качестве устроителя тех гастролей. Такую информацию можно прочесть. в частности, на сайте Большого театра. Когда Хоххаузер умер 2 года назад, пресс-атташе БТ Катерина Новикова сообщила, что это он организовывал их. Как видно, он не имеет к тем гастролям никакого отношения (что подтверждал и сам в своих интервью западным СМИ), а стороной в переговорах выступил сам театр в лице Вебстера. Хоххаузер же впоследствии действительно неоднократно организовывал гастроли БТ в Лондоне, в последний раз - в 2016 году.
Здесь также надо добавить, что визит в Лондон Хрущева и Булганина в апреле 1956 года имел последствием окончательное подтверждение: гастролям быть. Сразу после этого визита стартовали обсуждения материальных аспектов тура: перелет, проживание, транспортировка декораций, и т.п.
В Большом театре вовсю стали готовиться. Викторина Кригер, заведующая музеем Большого, отмечала нездоровую атмосферу в театре, связанную с тем, что вместо танцев у всех на уме только и было то, что там в Лондоне будет, кого возьмут, чем можно будет закупиться и т.д. Об этом говорил и Леонид Лавровский, в ту пору главный балетмейстер БТ:
"Мы не живем ради задач, что ставит театр, мы живем ради этих туров... Что мне сделать, чтобы попасть в этот тур: куда, кому позвонить, кого попросить, кому написать... - вот что из себя представляет жизнь нашего артиста. Когда мы за границей, мы должны защищать честь советского искусства..."
Был определен репертуар. На заре переговоров, в июле 1955-го, Советским посольством предлагались следующие возможные варианты спектаклей : "Лебединое озеро", "Дон Кихот", "Спящая красавица", "Жизель", "Коппелия", "Ромео и Джульетта". Через год окончательный список выглядел так: "Лебединое", как самая что ни на есть русская классика из классик, два представителя драмбалета - "Ромео и Джульетта" и "Бахчисарайский фонтан", призванные показать достижения собственно советского балета, а также спектакль, принадлежащий к общей мировой балетной сокровищнице - "Жизель".
Отдельная эпопея, связанная с теми гастролями - запрет на выезд в столицу Британии Майи Плисецкой, которая на тот момент уже была звездой советского балета (в мире ее тоже хорошо знали).
Первоначально выступления Плисецкой планировались. Так, в предварительном списке, относящемся к маю 1956-го, присутствовали фамилии трех ведущих балерин БТ, между которыми предполагалось распределить гастрольную нагрузку следующим образом: Галина Уланова должна была танцевать 9 из 10-ти запланированных "Ромео и Джульетт" и 3 из 4-х "Жизелей" (участия в остальных 2-х спектаклях не предполагалось). Плисецкой были отведены все шесть "Лебединых озер", а также все "Бахчисарайские фонтаны", где она должна была танцевать Зарему. Наконец, Раиса Стручкова должна была танцевать 1 раз РиДж, все "Фонтаны" (партия Марии), Жизель в одноименном балете 1 раз, а также 3 раза королеву вилис Мирту в этом же спектакле.
Через месяц к списку была добавлена Велта Вилцинь, которой предназначалось танцевать Зарему в "Фонтанах", и тем самым разгрузить Плисецкую, а также Джульетту, тем самым разгрузив 46-летнюю Уланову, за здоровье которой опасались в театре. Все это говорит о том, что еще как минимум в июне 1956 года фамилия Плисецкой значилась среди выезжавших.
Однако Плисецкую не выпустили. Балерина вспоминала, что еще в августе ей было сказано участвовать в серии предлондонских репетиций. Она в них участвовала, после чего ей сообщили, что вместо нее едет Римма Карельская. Почему? Были ли серьезные причины опасаться ее побега, к примеру, ведь до этого балерина уже не раз была за границей (да и до побега Нуреева, показавшего всем пример, оставалось еще целых 5 лет)?
В своих мемуарах балерина посвятила своему недопуску к тем гастролям целую главу. Там она связывает свой невыезд со знакомством с секретарем английского посольства Джоном Морганом во время одного из приемов (а если быть еще точнее, с тем, что однажды приехав к ней на Щепкинскую 8, он оставил свою машину вдали, у Малого театра, чем нешуточно озадачил следящих за ним гэбистов). В дальнейшем, по словам балерины, это знакомство ее окончательно сгубило. "Вывод ясен - страстная любовь, и Плисецкая остается в Англии. Просит политического убежища. Либо — шпионаж: Плисецкая — новая Мата Хари…" - так балерина писала в мемуарах.
В театре 45 человек подписали на имя министра культуры Михайлова письмо в защиту Плисецкой (среди подписавшихся - Галина Уланова, Леонид Лавровский, Юрий Файер), что, тем не менее, не помогло.
В Великобритании ждали приезд Плисецкой, и слухи об ее отсутствии вызвали волнения в балетоманской среде. Джон Тули, секретарь Вебстера, в письме от 13 августа В. Степанову из Министерства культуры, написал следующее:
Это огромное несчастье для нас, которое повлечет серьезное разочарование для огромного числа людей, с нетерпением ождавших ее здесь.
Во время майских переговоров мы условились с м-ром Шашкиным о том, что мадам Плисецкая приедет с труппой.... Кроме того, нам не были разъяснены причины ее снятия, а потому мы не можем объяснить публике ее отсутствие.
Я возражаю против снятия одной из ваших ведущих балерин без объяснения причины и прошу вас пересмотреть ваше решение...
При этом, одна из лондонских газет с чего-то написала, что помимо Плисецкой не приедет и Уланова. Уланова, конечно же, приехала, и ей была отведена поистине масштабная роль...Достаточно сказать, что на фотографиях она везде в первых рядах, вместе с официальными лицами.
На финишной прямой случилось происшествие, из-за которого гастроли чуть не сорвались в одночасье. 29 августа, буквально за считанные недели до приезда балетной труппы, советскую спортсменку Нину Пономареву (первая олимпийская чемпионка из СССР), принимавшую участие в матчевой встрече Великобритания-СССР по легкой атлетике, поймали якобы на краже 5 шляп в одном из лондонских магазинов. Советской стороной происшествие было расценено как провокация, и через какое-то время, 21 сентября, вышло подписанное одиннадцатью артистами (среди которых были опять же Уланова, Файер, Асаф Мессерер и т.д.) письмо, в котором они выражали опасение за то, что то же самое может произойти и с артистами балета. "Может ли труппа ехать в Лондон при таких обстоятельствах"?
Естественно, письмо спровоцировало спекуляции на тему отмены гастролей, которых так ждали. Некая мисс Росс увещевала директора БТ, Михаила Чулаки, отмечая, что было бы большой глупостью поддаться провокации и отменить приезд труппы. "Бороться с оскорблениями - значит подняться над ними... Единственный путь бороться с провокациями - отказаться быть провоцируемым". Завершала свой спич мисс Росс словами: "Вы должны приехать. Люди, потратившие 3 дня, ожидая в очереди билеты, никогда вам не простят, если вы не приедете".
Некая Шейла Климан, одна из ярых балетоманок, писала:
"Мы ждали в очереди под солнцем и дождем и только и разговаривали, что об уик-энде. Нашему разочарованию нет предела.
Для нас, более молодого поколения, Анна Павлова - лишь сон, который уже никогда не станет реальностью. Сейчас у нас есть возможность увидеть Галину Уланову - величайшую мировую балерину, но все идет к тому, что и этого удовольствия мы будем лишены... пришлите свою труппу сюда, чтобы мы смогли оказать им такой сказочный прием, какого они заслуживают".
Большой все же приехал в Лондон. Михаил Чулаки принял решение об отправке труппы после консультации с Министерством культуры, которое, в свою очередь, получило заверение от Британского Совета в том, что опасения провокаций беспочвенны. Что касается Пономаревой, то хотя она предстала перед судом и была признана виновной, тем не менее, в том же октябре вернулась в СССР.
Кстати, о какой очереди писала Шейла Климан?
Ажиотаж в Лондоне был немыслимый. Объявление было сделано в июне, гастроли были назначены на октябрь, а билеты должны были поступить в продажу в августе. За три дня до назначенной даты вокруг театра в Ковент-гардене люди начали вставать в очередь. Очередь растянулась на все небольшую Флорал-стрит, сбоку от театра, где были кассы, и очень скоро вытянулась и на рыночную площадь. Балерина Марина Кондратьева вспоминала: "Мы гуляли вечером перед спектаклем и увидели, что вокруг театра разложены костры, сидят люди в пледах, с бутербродами, греют на огне кофе. Они проводили несколько ночей перед театральной кассой".
Таков был, если в двух словах, небалетный или околобалетный антураж этих гастролей. Что же происходило на сцене, и как наших артистов приняла публика и критика - в следующей статье.
Спасибо за внимание! Если понравилась статья, то ставьте лайк, подписывайтесь комментируйте, делитесь с друзьями.
