Этот рассказ нужно обязательно дочитать до конца. Это очень плотный, глубокий текст, в который погружаешься, как в темную холодную воду, и выходишь другим. Текст-превращение, которое происходит не только с героиней, но и с читателем.
Продолжение.
Второй день дачного существования дался уже полегче. Леша сгреб скошенную траву в угол участка и продолжил битву с порослью на остальной территории. Лика сама поехала на станцию, в «Магнит», докупить продукты и всякие моюще-стирающие прибамбасы. Долго ходила среди высоких стеллажей с консервами и кетчупами, изучала по большей части незнакомый для себя ассортимент. Все здесь было не то, что в городе, не то к чему она привыкла. Маринованный хрен «Гаврила», тушенка «Командирская», фасоль в томатном соусе «Лакомка», вино крепленое «Исповедь грешницы», а в отделе бытовых товаров Лика нашла керосиновые лампы, эмалированные ведра, крысиный яд и медный купорос. Какое-то другое измерение… Лика вдруг осознала, что хочется выпить. Мысль возникла сама собой и настолько ясно, что Лика даже опешила. Никогда с ней такого не было. Ну может очень редко, вечером в пятницу, после работы. Конечно, ей нравилось зависать в клубах, и там конечно можно было выпить коктельчик-другой. Но ведь не ради выпивки она ходила, а скинуть недельный напряг, расслабиться, оторваться. А тут — на тебе! Тупо выпить и всё! Желание настолько четкое, оформленное и беспрекословное, что сопротивляться ему оказалось невозможно. Конечно, до «Исповеди…» дело не дошло. Напротив «Магнита» Лика приметила вагончик с вывеской «Разливное пиво». Лика выбрала самое дорогое из ассортимента. Красномордый крепыш, стоявший на розливе, одобрительно крякнул, подставляя темную пластиковую полторашку под сифон.
Когда Лика приехала Леша подбежал помочь с сумками.
— Вот это дело! — радостно воскликнул он, увидев запотевшую бутылку. — Чего это ты?
— Надо ж соответствовать, — ответила Лика, вроде в шутку, а самой опять стало страшно.
— Ага. Я как раз там, столик поставил…
Действительно, Леша вытащил откуда-то небольшой дощатый столик и два стула из разных наборов, поставил их под старым деревом.
— А это что, яблоня? — спросила Лика.
— Слива. Вообще, нужно тут как-то зонировать всё, а то пустынно…
— Давай-давай, зонируй.
— Ну чего ты? Давай посидим, отдохнешь…
— Сейчас. Продукты разложу.
Лика забрала у Леши пакет и вошла в дом. Рассовав продукты в холодильник, она зашла на кухню и села за стол. Через окно наблюдала, как Леша продолжал суетиться во дворе. С удивлением заметила, что он хоть и делает все с чудаковатой нелепостью, но однако же справляется.
Через пару дней Лика поняла, что у Леши не только сохранились навыки, он даже начал входить во вкус. С утра до вечера рубил кусты, копал ямы, лазил под дом, приколачивал листы фанеры, договорился с местным электриком о замене счетчика, «зонировал» что было сил. А вот Лика никак не могла с собой справиться. Бесили ее главным образом не сами действия, а ощущение постоянного преодоления, в делах, которые не должны бы были занимать много времени, которые в городской жизни делались незаметно. Тут всё приходилось делать в несколько этапов. Всё как-то неудобно, несподручно и долго. Апофеозом этой несподручности бытия стала помывка в бане.
Идеей восстановить баню Леша загорелся практически сразу по приезду. Вроде вполне логично и практично. По крайней мере не нужно будет каждый вечер греть воду в тазу… Однако что-то в этом замысле Лике не нравилось. Не отступало предчувствие провала и нового бремени. Внутри баня выглядела гораздо лучше чем снаружи. Видимо, обычная бытовка, переделанная в некое подобие бани. Разномастная уродливая фанера служила лишь внешней обшивкой. В прихожей-предбаннике желтенькие доски вагонки так вообще выглядели совсем свежими, в парной — немного тронуты черными пятнами плесени. В целом довольно опрятно.
В банный день Леша натаскал воды. Печь в бане оказалась куда податливее домашней. Только вот пожирала дрова и быстро остывала. Так что Леша, словно кочегар, часа полтора забрасывал полешки в прожорливое жерло, пока наконец вода в баке не прогрелась, а стенки парной не начали отдавать тепло вместе с приятным запахом прогретой древесины. И опять, только войдя в предбанник, Лика ощутила эту тотальную необустроенность. В руках у нее была большая косметичка и пакет со всякими кремами, шампунями и т. п. Оказалось, что его даже поставить некуда, некуда было и положить одежду. Леша метнулся в дом и притащил пару стульев. В добавок к этому в бане не было электричества. Единственный источник света — огарок свечи, с коротеньким черным фитилем, заплывшим воском. Словом, духота и полумрак, вместо предполагаемого оздоравливающего и укрепляющего пара. Ну и к концу помывки, Леша, конечно, воспылал. Лика предчувствовала, что так оно и будет, но все же рассчитывала дотянуть до дома, где по крайней мере есть кровать. Но Леша настоял. Видимо, захотелось «сельской» экзотики. Откуда-то с соседней улицы доносился шум «Авто радио», парная стремительно остывала и от пола уже тянуло прохладным сквозняком. В результате вместо экзотики неуклюжий перепих, слишком быстрый, чтобы удовлетворить и, учитывая обстоятельства, надоедливо долгий.
Спустя неделю, когда рутина устаканилась, появилась новая напасть — скука. И эту беду Лике предстояло переживать в одиночестве. Леша, когда не зонировал, бегал по соседям, знакомиться, договариваться, вообще входить в курс дела. Как ни как, садовое товарищество. Лика честно попробовала применить Лешину методику — наслаждаться ситуацией несмотря ни на что. Купила в хозяйственном магазине на станции пластиковый шезлонг, надела купальник и легла с книжечкой на самом солнечном месте участка. Однако долго игнорировать прохладный ветерок и комаров у нее не получилось. Да еще она вдруг заметила Марь Ивану, косо поглядывающую из-за своего забора. Встретившись с Ликиным взглядом Марь Ивана отвернулась и что-то забормотала. Да и Леша отличился. Не предупредив Лику, он вызвал рабочих на прочистку колодца. И однажды утром Лика только было облачилась в купальник, как к их участку подкатил старый микроавтобус с тремя веселыми молдаванами. Мужики вытащили самодельную лебедку, лопаты, ведра, насос и стали выгребать из колодца кучи вонючего ила. Лике захотелось выть.
— Они дня три, может четыре проработают, — докладывал Леша. — Надо будет на верхних кольцах швы жидким стеклом пройти… Хочешь посмотреть, какая там глубина оказывается?
— Ты серьезно? — вскинулась Лика. Устраивать сцены в общем-то было не в ее стиле, но сейчас хотелось, очень хотелось.
— Я так… Слушай, чего тебе здесь торчать? Может сходишь в лес, грибы там или малину посмотришь…, — робко предложил Леша.
— Грибочков захотелось? Ты сам-то себя слышишь?!
— Ну просто, чтобы в четырех стенах не сидеть. Прогуляешься, воздухом подышишь.
— Да по фиг! — Лика сорвалась с места. Нервно продела руки в рукава розовой олимпийки, схватила кроссовки.
— Лучше сапоги надень, — Леша пытался держать разговор в границах нормы, но только больше раздражал Лику. — В лесу наверное еще сыро…
Она влезла в кроссовки и вылетела из дома. Отпихнула калитку. Лес начинался совсем близко, за узкой полосой поля.
— Лик.., — раздалось позади, тянуче-примиряюще, но она не обернулась.
Шла через высокую по пояс траву, ноги путались, запястья неприятно кололи стебли. Она пошла наискосок, чтобы поскорее скрыться из вида, знала, что Леша стоит у калитки и смотрит ей вслед. Высоченный еловый частокол приближался, но зайти за него оказалось не так просто. Сначала предстояло продраться через кустарник и крапиву, значительно выше, чем была у них на участке. Шла напролом, обжигая руки и получая легкие хлестки по лицу. Зайдя в первые елки, Лика увидела неприятные следы близкого человеческого существования — пластиковые бутылки с выцветшими этикетками, смятые пачки сигарет, объеденное временем автомобильное кресло, утонувшую в почве покрышку и много всякого в том же духе. Лика решила как можно быстрее пройти эту пограничную полосу, ринулась вперед и сразу же провалилась по колено. Глубоченная колея, видимо оставленная ходившими тут когда-то лесовозами, была наполнена холодной черной водой. Лика выскочила из жижи, на ругань, даже сдавленную, про себя, уже не было сил. Какая-то вселенская груша осыпала Лику своими тяжелыми плодами, нигде не оставляя укрытия. Но Лика шагала вперед. Начался старый плотный ельник, почти без подлеска, с мшистыми кочками и редкими гигантами бурелома, напоминавшими руины древних крепостей. Лика чуть сбавила темп, огляделась. Лес выглядел пустым и темным. Чтобы придать происходящему хотя бы тень смысла, Лика стала смотреть под ноги. А вдруг и правда грибы? Но кроме желтой подстилки старой хвои ничего. Какие-то редкие, сухие поганки, опасного вида темно-синие ягоды на тонких стеблях и ничего больше. Зато, наверное, клещей полным-полно — подумалось Лике, но она забыла водятся ли клещи в хвойных лесах и в какое время года они особенно опасны? Сильнее запахло сыростью, шагая, Лика чувствовала как стала пружинить земля под ногами. Она увидела плотную поросль низких кустиков, сплошным ковром покрывающих большое пространство между еловыми стволами. Черника! Лика обрадовалась. Присела на корточки, приподняла несколько веточек. Ягод не было. Лишь кое-где мелкие и твердые, как крупа, плоды. Однако уходить просто так не хотелось, Лика стала срывать ветки черники и запихивать в карманы олимпийки. Можно будет с чаем заваривать, вроде для зрения полезно. Она передвигалась гусиным шагом, изредка распрямляя затекающие ноги, делала несколько шагов и снова присаживалась. Ощипывая очередной кустик, она заметила на земле движение. Присмотрелась. Крупные рыжие муравьи уверено шагали под кронами черники. Лика отдернула руку, хотела сразу уйти, но муравьев было столько, что и ступить некуда. Трассы, перекрестки и развязки, какое-то несметное количество насекомых в постоянном перемещении и Лика в самом центре. Лика подскочила, когда муравьи поползли по ее кроссовкам, но снова замерла. Прямо перед ней, метрах в пяти стоял центр, отправная точка этого движения — циклопических размеров муравейник, выше ее роста, с покатыми боками, настоящая твердыня, муравьиный Эверест, оживленный и одушевленный постоянным движением. Жутковатое и чарующее зрелище. Правда, когда Лика почувствовала, что муравьи заползают в штанины, очарование мигом пропало. Нужно было уходить как можно быстрее. Она шла резко поджимая ноги, как будто снизу подтапливала вода. Главное, что она успела забраться довольно далеко в черничник, границы его не было видно. А муравьи, должно быть, заприметили гостью сразу и уже давно ползали по ней. Они не кусались, но быстрые щекочущие прикосновения заставляли кожу покрываться мурашками, а мышцы непроизвольно сокращаться. Когда Лика почувствовала муравьиные лапки на пояснице, она задрала олимпийку и нервическими взмахами рук стала отряхиваться, кружась на месте, как ловящая собственный хвост собака. Уже никуда не глядя Лика рванула вперед, лишь бы скрыться от насекомых.
Под ногами вновь захрустела опавшая рыжая хвоя. Лика остановилась, перевела дыхание. В боку кололо и она оперлась рукой о ближайший еловый ствол. И чуть было не отдернула руку. Жесткая кора, показалась ей агрессивно отталкивающей. Вдруг стало душно, дыхание никак не восстанавливалось. К счастью подул легкий ветерок. Поток воздуха приятно освежил вспотевшее лицо. Однако новый порыв ветра оказался значительно сильнее, рвущий, с мощным накатом. Лика задрала голову, макушки елей ходили ходуном. Гул ветра стал долгим и протяжным, еловые стволы скрипели, словно ворчливые старики, а небо вдруг сделалось черным. В лесу, и без того сумрачном, стало темно как в страшной сказке. Лика, кажется, вообще перестала дышать. Не только от пугающего штормового сумрака, внезапно накрывшего лес, но и от осознания простого и очевидного — она заблудилась. Колени ослабели, а взгляд бесполезно метался в поисках чего-то знакомого. Но чего? Елок? Кочек? Лика не могла понять пришла ли она к черничнику с той стороны, где находилась сейчас или с другой? Муравейник! Нужно вернуться к нему. А что дальше? Лика почти все время ползла гусиным шагом, не поднимая глаз от земли, не запоминая примет. А солнце? Когда она заходила в лес, солнце точно светило ей в спину. Может просто подождать, пока пройдут тучи… Но не тут-то было! Длинная резкая молния, словно плеть полоснула тучу по брюху и она лопнула с чудовищным грохотом. Несколько крупных капель упали Лике на лицо, и сразу же ливануло сплошным потоком.
Лика снова бежала, уже не разбирая дороги. Сначала, подавив первый панический всплеск, она пыталась смотреть под ноги, идти по зарослям черники, ей казалось важным вновь прийти к муравейнику, словно это был какой-нибудь указатель. Но скоро поняла, что сквозь слезы, грозовую мглу и потоки дождя едва разбирает местность. А в небе все рвало и рвало. Лике казалось, что чудовищная громовая плеть преследует именно ее, отчаянно скрипящие еловые стволы норовят повалиться и раздавить именно ее, порывы ветра пытаются сбить с ног именно ее. Становится все меньше сил и никакого проблеска, лишь черные стволы и уродливые контуры бурелома. Лика глотала слезы и шла, спотыкаясь об оголившиеся специально для нее корни.
Ливень чуть сбавил. Превратился в сильный моросящий дождь. Через него, по крайней мере, можно было видеть. Стало больше бурелома. Лика обошла выкорчеванный из земли комель елового гиганта и остановилась перед большой поляной поросшей папоротником. Заходя в лес, никакого папоротника она не видела. Вообще ничего зеленого на земле не росло. Неужели она ушла вглубь? И что теперь, поворачивать? Но куда? Она остановилась, вглядываясь в еще серое небо. Может сквозь верхушки елок удастся разглядеть высоковольтную линию? Вроде проходила рядом с их поселком… Или услышать шум дороги. Какой там! Или может Леша пошел ее искать и зовет? Это вряд ли. Если он и ищет Лику, то наверняка пытается отследить ее телефон, через какое-нибудь приложение по поиску утерянного аппарата. Ага, и найдет аппарат дома на подоконнике. Но не будет же он сидеть сложа руки?! Наверняка позовет кого-то на помощь, кого-то кто знает местный лес. Ее будут искать, звать! Нужно и ей тоже кричать, чтобы услышали! Лика повернулась, словно бы выбирая, в какую сторону лучше пустить спасительный крик, открыла рот, но тут же осеклась. Метрах в двадцати от нее, между стволами что-то прошло. Лика видела только тень, но этого мгновения хватило, чтобы понять — там что-то, а не кто-то. Она замерла, приросла к земле. Все смотрела в то место, надеясь, что тень ушла. Просто скрылась за деревьями и больше не явится… Она промелькнула вновь, на этот раз правее и ближе к Лике. Лика почувствовала как ей холодно. Мокрая, облепившая одежда и ледяной ужас внутри. Один аккуратный шаг назад, потом еще один и еще… И Лика рванула через папоротник. Листья доходили ей до груди и бежать быстро не получалось. На середине поляны она вновь обернулась. Успела заметить, как тень нырнула в те же заросли папоротника. Нечто шло за ней, шло легко, гораздо легче, чем сама Лика, но не спешило настигнуть, держалось позади и правее. Вырвавшись из папоротника Лика припустила, что было сил, но поняла, что убежать не сможет. Попыталась бежать зигзагами между деревьев, но дыханья едва хватало чтобы нести собственное тело вперед хоть как-нибудь. Деревья вдруг поредели. Перед собой Лика увидела длинный поваленный еловый ствол. Он лежал словно трамплин, упираясь в землю вывороченным корневищем, а за ним, кажется овраг, или какой-то провал, или пропасть… Бежать дальше некуда. Одна надежда — забиться под ствол, куда-то у корня, найти нору и спрятаться. До корневища оставалось всего несколько метров. Лика сильно споткнулась, подалась вперед, но успела подставить руки и не упасть. В тот же миг она услышала, как нечто вспрыгнуло на поваленный ствол. Трухлявая кора хрустнула под жесткими когтя. Лика распрямилась, но не успела повернуться. Сильный толчок в плечо сбил ее с ног. Она полетела вперед как тряпичная кукла, даже не успев ухватиться за торчавшие совсем близко корни. Сорвалась в овраг и покатилась по склону. В глазах потемнело, но совсем ненадолго. Первое что увидела Лика — тень. Она спокойно ушла, обратно в лес.
Лика не могла встать, лежала без сил и смотрела в темное сочащееся влагой небо. Зарыдала. С подвыванием и икотой. Жидкая хлябь вокруг нее все разрасталась. Не от слез, конечно, от дождя. Она повернулась сначала набок, приподнялась на локте. Вроде ничего не сломано, не вывихнуто. Только правая ключица неприятно горит. Хотела посмотреть, что там, но подняла голову и ей стало не до чего. Лика лежала прямо у старой проселочной дороги, с переполненными дождевой водой колеями. Значит еще одна узкая полоса ненавистных елок, кустарник и их поселок за полем.
Продравшись через кустарник, Лика вышла, конечно, совсем не там, где заходила, но сразу поняла в какой стороне их дом. Более того у противоположной кромки поля маячила желтая точка. Каким-то образом она поняла, что это Леша в дождевике-пончо. Пошла к нему, сильно качаясь. Леша тоже быстро заметил ее и побежал навстречу.
Как дошли до дома Лика не помнила. Очнулась, сидя на табуретке возле печки. На кухне было сумрачно, вокруг желтой лампы мерцали радужные кольца, как в душевой после бассейна, за окном шумел дождь, в топке потрескивали поленья. Сильно натопленная комната пахла дымом и прелью. Лику все еще трясло от холода. Леша стягивал с ее ног мокрые кроссовки, потом расстегнул олимпийку. Он старался действовать как можно быстрее и аккуратнее, но Лика нисколько ему не помогала. Мышцы сводила судорога.
— Ё-моё! Где ты так?! — воскликнул Леша, когда, наконец, справился с олимпийкой. Три параллельные царапины тянулись от ключицы до плеча. Две глубокие ярко-красные и одна розовая слабая.
— Наверное где-то… веткой… или, — Лика испугалась рассказывать Лёше о лесном преследователе, сама не поняла — почему?
— Так… Я мигом. Подожди.
Леша накинул на плечи Лике колючее шерстяное одеяло и выскочил на улицу. Действительно вернулся мигом, с автомобильной аптечкой.
— Зай, давай-ка в комнату перейдем. Вот так, аккуратно…
Лика оперлась на Лешину руку и на деревянных ногах поковыляла к дивану, но Леша не дал ей сесть. Она стояла, держась рукой за стену, голая, продрогшая, побитая, пока Леша крутился вокруг нее с ваткой и тюбиком перекиси водорода. Наконец, обработка ран закончилась. Леша помог Лике надеть сухую футболку и пижамные штаны, уложил ее и укрыл одеялом.
— Я сейчас чаю поставлю, тебе сейчас нужно… Зай?
Лика не ответила, мгновенно отключилась.
Проснулась среди ночи. В окно стучал дождь, тусклый свет настольной лампы, стоявшей в углу комнаты, до боли резал глаза. Лика вся горела, губы ссохлись, а от любого движения по телу проходила дрожь. Кое-как добудилась Лешу. Первые несколько секунд он просто бестолково моргал, не понимая, что происходит и что нужно делать. Потом стал также бестолково метаться по комнате. В его автомобильной аптечке ничего подходящего на этот случай не было.
— У меня колдрекс… в косметичке, — пробормотала Лика.
Леша открыл шкаф, схватил косметичку.
— Нет, в большой…
Словно издеваясь, Леша долго копался в косметичке перебирая тюбики, баночки и пакетики, пока ни догадался открыть боковой кармашек на молнии.
Теплое питьё с резким цитрусовым вкусом несколько уняло озноб, но жар не давал уснуть. Остаток ночи Лика лежала с закрытыми глазами, слушала как в окно стучит дождь. Он все не прекращался, то ослабевал, то припускал с новой силой. Лишь в какой-то момент, должно быть, перед рассветом, Лика перестала слышать капель. Она открыла глаза. Полная тишина, словно ватная, заполнила комнату. В щель между занавесками Лика увидела ярко-желтую луну. Лика не могла оторвать от нее взгляда, но глаза слезились, начало двоиться. И вот уже сразу две луны смотрели Лике прямо в лицо. Две желтые близко посаженные друг к другу луны с графитовыми зрачками не отпускали ее взгляд. Все остальное поплыло, но луны словно приклеились, неподвижные, внимательные, яркие. Глаза резало, от накативших слез, Лика хотела сморгнуть с их, чтобы избавиться от наваждения, но так и не смогла вновь разлепить веки. Так и уснула под неподвижным желтым взглядом.
Проснулась сумрачным утром. Сразу услышала бормотание и чужой, хоть и знакомый голос. Леша тихо переговаривался о чем-то с Марь Иваной.
— Как же тут заблудишься? — удивлялась старуха. — Лес-то, всего-ничего…
В ушах у Лики шумело, а в голове путалось, жар не отпустил, голоса шли издалека, словно Леша и его собеседница стояли в конце длинного коридора, но Лика не хотела открывать глаза. Несмотря на слабость и туман в мыслях, присутствие Марь Иваны раздражало её.
— Какие ж грибы в июне! — шепотом восклицала Марь Ивана. — Да и не грибные места… Разве что земляника, так она тут на поле… Аптека есть… Рядом стройматериалы… Малиновое варенье… полбанки с того года… Принесу… Не жалко… И градусник… Не привезли с собой-то?
Лика лежала не шевелясь, пока не услышала шаркающие шаги. Марь Ивана уходила. Хоть Лика так и не открыла глаза, она прекрасно видела бабку, во всех подробностях, знала во что она одета, чувствовала ее запах… И от него мутило. Через закрытые веки сквозило пурпурное марево, а в нем красно-коричневое облако, быстро принимавшее очертания Марь Иваны. Оно набухало и заполняло собой пространство, тяжелым валом, ложилось на Лику и давило. Запах. Главное запах! Нельзя, чтобы он остался. Иначе Марь Ивана никогда не уйдет. Останется здесь и будет выползать из всех щелей и душить Лику, как болотный туман…
— Зай, ты как? — Леша слегка тронул Лику за плечо. — Получше?
Он искательно заглядывал ей в глаза.
— Нет, — в горле у Лики пересохло, а губы спеклись, голос сипел да и говорить не хотелось. — Принеси воды…
— Держи, — Леша протянул ей кружку.
— Еще?
— Да. И можешь комнату проветрить? — попросила Лика.
— Сквозняк же будет. Тебе сейчас не нужно…
— Я укроюсь. Проветри.
Леша принес еще воды, дождался пока Лика выпьет, затем поправил ее одеяло и сверху укрыл пледом.
— Я на станцию съезжу, в аптеку. Туда-обратно. Побудешь тут одна? — спросил Леша, открывая форточку. — Или хочешь позову Марь Ивану, чтобы посидела…
— Не надо. Что я маленькая что ли?
— У тебя жар сильный.
— Езжай. Ничего не случится. И градусник новый купи!
— Так ведь…
— Купи.
Продолжение следует...
Текст-превращение. Современная проза. Часть первая