Я лежал под цепным ящиком и вовсю орудовал лопатой. Тесно. Обломил черенок у нее – так сподручнее работать. Зачерпывал побольше грязи и доверху наполнял ведро.
- Вира! – кричал своему боцману , Павел Васильевич Ткаченко осторожно поднимал наверх ведро. Но как бы он ни старался, оно раскачивалось и жижа вперемешку с ржавчиной и грязью летела вниз. Если не успевал увернуться, то получал хорошую порцию этого дерьма в лицо.
Лежать приходилось на расстеленной фуфайке, которую бросил поверх грязи. Не менее двадцати лет под цепным ящиком никто не чистил. Днище ящика прогнило, требовало замены. Польские сварщики были готовы выполнить эту работу, но перед этим надо хорошо очистить пространство под ящиком . Этим мы и занимались. Десять ведер я нагружал, десять он. Поочередно менялись местами с боцманом. Очень грязная работа, но поручать ее матросам , не стали. Сделали сами и будем уверены, что греческий проверяющий не предъявит претензий.
Ровно в шесть часов утра к борту нашего судна, которое стояло на ремонте в польском порту ГДАНЬСК , подъезжало такси. Из него выходил греческий супер-интендант и проверял начало работ. Все греки жили в гостинице, в тепле. Нам же запрещали в каютах пользоваться обогревательными приборами, это делалось в целях экономии электроэнергии. Меньше греешь - меньше платишь. На календаре был декабрь. Холодный и морозный польский месяц. Работать заставляли до завтрака, натощак мы должны были трудиться полтора часа, с шести утра до половины восьмого. Возмущение и жалобы на холод жестко пресекались – билет в зубы и езжай домой. Даже простой вопрос о том, будет ли доплата за переработанное время , карался билетом в одну сторону. Выгоняли без расчета за отработанные дни.
Сильно проредили наш экипаж. Многие не выдерживали и списывались на берег. Оставшиеся работали до десяти часов вечера. Перерывы давали на завтрак, обед и ужин. На кофе-тайм отводили по пятнадцать минут. Но мы за это время не успевали подняться из трюмов. Поэтому на короткое время лишь откладывали в сторону инструмент и тупо сидели – отдыхали. Самое трудное было выйти на работу после ужина. Усталость накапливалась за день и к вечеру в прямом смысле валились с ног. Но мы спускались в трюма до десяти часов вечера.
Выходных не было. Лишь в воскресенье после обеда разрешали пойти в церковь. Конечно, эти несколько часов мы тратили не на костел , а на то, чтобы побродить в старом городе Гданьска, который называют Старое место или Глувнеё място. Какие памятники интересовали нас ? Безусловно - это морская тематика. В центре площади расположен знаменитый фонтан Гданьска - фонтан Нептуна, держащего в руке свой трезубец. Скульптуры фонтана представляют морских обитателей, реальных и сказочных. Ходили к главным водным воротам города. И, конечно, посетили старейший портовый кран Европы – Журавель на Мотлаве. Это и портовой кран, и городские ворота, а огромное деревянное колесо раньше здесь крутили ногами люди.
Под надзором супер-интенданта основная группа матросов в шесть часов утра уже висела на беседках за бортом судна и вручную, молотками оббивала ржавчину. Обычно корпус судна очищают песком под высоким давлением, но это если заказать очистку у судоремонтников. Но надо платить. А если не платить ? Так это запросто. Выгнали моряков спозаранку, сунули в руки по молотку и вперед ясные соколы. Вот и разносился по заводу дружный перестук вперемежку с матом под светом портовых прожекторов. Заводчане еще не пришли, а мы во всю стучали молотками.
- Старпом, - говорил мне боцман П.В.Ткаченко, - посмотри на жвака-галс.- Он закис и не работает.
Это устройство в цепном ящике предназначено для быстрой отдачи якорной цепи , но оно было в иле, морской воде, грязи, поэтому и не двигались его части. Предстояло все очистить, смазать и расходить.
Два якоря, значит два цепных ящика. Я, тогда еще был старшим помощником капитана, и боцман Павел Васильевич очистили их на совесть. Мы работали и верили, что ремонт закончится, а вместе с ним уйдут в небытие и кабальные условия труда. Выйдем в море, там все по-другому. Эта мысль согревала.