Остаток ночи Мин-Су не спал. Какой уж там сон! Ворочаясь с боку на бок на своей койке, он временами то всхлипывал, то усмехался.
Какой я же, всё-таки, идиот, — думал молодой слуга, вспоминая своё посещения лорда Су-Вона. И слабак, и трус… Надо было… Но что? Что он мог вообще сделать? Наброситься на лорда Су-Вона, который уже без пяти минут Император?! Его просто убили бы там. И неизвестно, что стало бы потом с Принцессой…
Робкая радость, от того что Принцесса жива, потихоньку начала увядать. Надолго ли? Что лорд Су-Вон намерен с ней делать в дальнейшем? И чем больше Мин-Су об этом думал, тем страшнее ему становилось. Как?! Как лорд Су-Вон мог так поступить с Принцессой?! И Императора Ила, значит тоже он…
Лорд Су-Вон, словно соткан из света и сини небес — мало кто мог устоять перед его обаянием и мягкостью его манер. Очень трудно поверить, что этот человек, так хорошо знакомый и почитаемый молодым слугой, и тот, кого он увидел этой ночью, одно и то же лицо. Но не надо сейчас об этом думать — лучше оставить это для лучших времён. Принцесса Йона и о том, как ей помочь — вот что должно занимать его мысли.
Время близилось к рассвету. И когда только едва-едва небо на востоке посветлело, по людским разнесся колокольный звон, возвещающий, что слугам пора подниматься и приниматься за работу.
Мин-Су поднимается тоже, приступая к своим повседневным обязанностям, с беспокойным нетерпением ожидая часа, отведённого для посещения Принцессы.И вот он, наконец, куда-то спускается с повязкой на глазах, и вновь идёт за провожатым по узкому сумрачному туннелю. Гулко отдавалось сердце в ушах, во рту стремительно сохло и волнение холодным потом стекало с висков и струилось меж лопаток. Что с Принцессой? Как она?
«О Небо, пусть с ней всё будет в порядке!»
Когда Мин-Су, наконец, пришёл в ту клетку, его сердце на мгновение замерло: Принцесса лежала, свернувшись клубком. Она ведь спит?
Молодой слуга склонился над ней, осторожно касаясь плеча:
— Принцесса?
Тут он заметил, что её рука, сжатая в кулак, окровавлена.
— Вы ранены?! Сейчас…
Мин-Су, недолго думая, стягивает со лба повязку.
— Давайте сначала промоем.
Молодой слуга взял ладонь Принцессы и хотел уже осторожно разжать стиснутые пальцы, как она резко вздрогнув, с неожиданной силой вырвала руку.
— Не…!
— Принцесса, что вы… — растерянно пролепетал Мин-Су, остолбенело взирая, как Принцесса отползла от него и прижалась к дальней стене.
Всё её тело сотрясало крупная дрожь, она тяжело и со свистом дышала, и взгляд Принцессы, сверкающий в полумраке, был безумен.
— Не… подходи! Пре… предатель! Убирайся!
Её дрожащая, худая рука указала на пищу, что принёс слуга.
— Это отрава?!
Мин-Су какое-то время был словно громом пораженный, но потом тяжело вздохнув, быстро отпил из бурдюка, и чуть-чуть отведал пищу.
— Если это было бы отравлено, стал бы, я это есть? — тихо и вразумительно молвил слуга. — Но если вы того хотите, я уйду. Вы ведь правы: я, действительно, предатель, и исполняя волю… Императора, буду у вас сегодня и в обед, и ужин. Но… — Мин-Су распростёрся в низком поклоне:
— Прошу вас, Принцесса! Умоляю! Попытайтесь всё это съесть!
И он ушёл, но затравленный взгляд Принцессы ещё долго преследовал его.
Близился рассвет. Его первые мгновения — это особый момент, когда открывались Врата Небес. Это было время для вознесения молитв и получения знамений.
Ик-Су неподвижно сидел на каменном выступе, высоко запрокинув голову. Прямо над ним, россыпью ярких звёзд, сияло созвездие Врат Небес. И этот волшебный час неумолимо приближался: вот уже слабо порозовело небо над отвесной скалой, с которой с грохотом низвергался водопад. Отшельник, прикрыв глаза, молитвенно сложил руки, и губы его беззвучно зашевелились.
И хотя рядом бушевал неистовый поток, все звуки для него исчезли. Ик-Су всем своим существом чувствовал, как пробуждается мир, стряхивая с себя ночную дрёму; как натягиваются, звеня, небесные цепи и, казалось, ещё чуть-чуть и Врата откроются… Но… Но… Звуки и краски мощным, оглушающим потоком обрушились на отшельника.
Несколько часов сжались в миг, и вот, ущелье было щедро залито высоко поднявшимся солнцем. Священное созвездие поблекло и уже десятый рассвет подряд небо хранило молчание.
Ик-Су опустил дрожащие от усталости руки, чувствуя как по лицу, спине и груди струится холодный пот. Сглотнув горькую слюну, он встревоженно огляделся, словно стремясь увидеть изъян в окружающем, хотя мир, казалось бы, продолжал оставаться всё таким же прекрасным и безмятежным.
Пышными куполами стояли деревья и кустарники. Струилась стеклянная громада водопада, разбрызгивая сотни крошечных хрустальных капелек воды, которые, в свою очередь, преломляя солнечные лучи, сотворили семицветную радугу, невозможным и невесомым мостом, повисшей над ущельем. Мир продолжал быть полон сиюминутных чудес, но одно из главнейших чудес так и не случилось, и ни одна из множества молитв не была услышана.
Небеса застыли в ожидании. Только… чего?
— Глупый священник!
Ик-Су, встряхивая с себя мрачные размышления, обернулся.
— О, Юн! Доброе утро!
— Добрый день уже! — заявил ему русоволосый мальчик, глядя на отшельника с явным раздражением.
— Юн, неужели ты, обеспокоившись моим долгим отсутствием, пришёл меня звать на завтрак? — Священник заулыбался и смахнул со щёк слёзы умиления: — Ты так заботишься обо мне…
— Да если ты весь день будешь ходить голодным, мне плевать! — перебил его Юн, и тут, сквозь его раздражение, проступило тщательно скрываемое беспокойство. — Дело не в этом. Там к тебе пришли.
— Что?! У нас гости?!
— Да. Какой-то древний старик и мужчина. Они одеты так себе, но я нутром чую, что это чертовы аристократы.
— Вот оно что! Так надо быстрей пойти и встретить их!
— А я о чём тебе толкую?! Пошли уже!
Юн, возмущённо цыкнув, развернулся, и хотел было, уже уйти, но тут позади него раздался отчаянный вопль священника.
— Ну, что опять… — выдохнул Юн, неохотно разворачиваясь: Ик-Су, завалившись набок, лежал на земле.
— А-а, Юн! У меня ноги затекли, и я подняться не могу!
— Ты такой неумеха, и мороки от тебя много!
И хотя Юн, продолжал возмущаться и на чём свет ругать незадачливого священника, он всё же помог ему подняться и даже какое-то время вёл его, разрешив опереться на своё плечо.
Когда же они, наконец, доковыляли до своей хижины, уютно расположившейся в лесном распадке, Юн, растирая своё плечо, мрачно буркнул:
— Вон они, гости дорогие…
Ик-Су, благодарно кивнув мальчику, ускорил шаг. И вскоре перед ним предстало два человека, которые, как только отшельник показался средь деревьев, поднялись с лавки, что стояла, прижавшись к стене хижины. Священник остановился, как вкопанный.
— Неужели… — в бескрайнем изумлении выдохнул Ик-Су.— Многоуважаемый господин Джун Со! Вы?!
Священник бросился к очень старому человеку, которого под руку поддерживал какой-то зрелый мужчина, имеющий со стариком неуловимое сходство.
— Ик-Су, друг мой! — дребезжащим голосом сказал Джун Со и взяв, протянутую Ик-Су руку, приложился к ней сухими губами.
— Да что вы, дорогой мой! — запротестовал, смутившись, отшельник.
— Хотя, Ик-Су, ты уже давно и не живешь в Замке Хирью, для меня ты навсегда останешься Верховным жрецом, святейшим человеком.
— Так же как и вы для меня, — с поклоном сказал священник. — Вы навсегда для меня останетесь Главным архивариусом, человеком великой мудрости.
— Великой мудрости? Ха! — старик засмеялся каркающим смехом, который, тотчас же, перерос в тяжелый сухой кашель.
— Отец?! — забеспокоился мужчина. — Вам нужно присесть. Пойдёмте обратно в тень.
Ик-Су помог этому мужчине подвести к лавке заходящегося кашлем старика и усадить.
— Уважаемый Джун Со, в вашем возрасте не стоит совершать такие длительные путешествия. Что же привело вас ко мне?
Но старик, хотя и перестав кашлять, молчал: он, закрыв глаза и привалившись к стене, явно отдыхал.
— Святой отец! — обратился к Ик-Су мужчина. — Если можно — воды?
Отшельник, кивнув, окликнул Юна, который пару мгновений спустя, выглянул из хижины и окинул Ик-Су хмурым взглядом.
— Юн, будь добр, принеси воды нашим гостям.
— Поил я их уже, — буркнул мальчик, но просьбу всё же выполнил.
Джун Со, напившись воды и слабой рукой вытерев губы, спросил:
— Это твой сын, Ик-Су?
Удивление на лице отшельника было мимолётным, сменившись мягкой улыбкой.
— Это уж как посмотреть. Порой мне кажется, что это я ЕГО сын.
— Толковый мальчуган. Ты бы без него давно пропал бы в этой глуши. Только как-то недобро на нас он поглядывает.
— Юн, — Ик-Су в замешательстве поскрёб макушку, — не очень-то любит знать. Он утверждает, что у него на них нюх. Извините его.
— Что же, у него наверняка есть на то причины, — заметил старик. — Ах, да! Познакомься с моим сыном. Его зовут Сонг Мин.
Этот мужчина учтиво кивнул отшельнику, который ответил ему тем же.
— Так что же вас привело ко мне, уважаемый Джун Со? — вновь задал интересующий его вопрос Ик-Су.
— Что говорит Небо, Ик-Су? Есть ли знамения?
— Вообще-то, — замялся отшельник, — Врата Небес уже несколько дней, как не открываются.
— Что?! — потрясенно выдохнул старик. — Небо пребывает в безмолвии… И на протяжении скольких уже дней?
— Десяти…
— Со дня Её смерти…
— Смерти? Чьей? — растерялся Ик-Су.
— Как?! — вскрикнул старик и схватил опешившего отшельника за одежду. — Как ты — ты! — можешь не знать?!
— Отец, успокойтесь! — вмешался Сонг Мин, придерживая Джун Со за руки.
— Принцесса мертва! Её убили…
— Принцесса Йона… мертва? — с трудом вымолвил Ик-Су. — Быть того не может…
— Не может, Ик-Су… Но это случилось, — эхом отозвался Джун Со, отпустив одежду священника.
Священник запрокинул голову, вглядываясь в чистые, незамутненные небеса. Были ли они тревожными? В нём умиротворённо плыли облака и реяли птицы.
— Я чувствую приближение смерти, друг мой, — тихо сказал Джун Со, рассматривая свои руки, изборождённые крупными венами и со вспухшими суставами.
— Я еду в Кууто, чтобы отдать дань уважения почившему Императору и его… дочери. Со смертью Ила мое посещение столицы более не под запретом. И заехал к тебе, напоследок, узнать, чего нам ждать…
— Значит, Император Ил тоже…
— Это был лишь вопрос времени, — горько усмехнулся старик. — С его-то политикой. Но он не важен, всегда была важна только ОНА.
— Да, недолго мне осталось, — продолжил Джун Со, немного помолчав. — Но у меня есть дети и внуки, Ик-Су. Мне хотелось бы верить, что с ними будет всё хорошо.
Отшельник слушая почтенного Джун Со, всё также не отрываясь взирал на небо, величественное в своей необъятности. И где-то на недосягаемой высоте, у звёздных вершин, тихо-тихо звенели небесные цепи. И только ожидание, напряженное и терпеливое, заливало синь небес.
Ик-Су, переведя дыхание, взглянул на согбенного старца в потрёпанной и пыльной одежде, говорящей о нелёгком пути, что проделал он сюда. Этот человек к нему пришёл хотя бы за частичкой надежды, почти, однако, уже не веря в неё. Что же он может сказать ему, когда сам, мало в чём, сейчас уверен? На какой-то момент, отшельнику показалось, что он оглох, ибо связь его с небесами ещё никогда не прерывалась. Но, несмотря на это, Ик-Су был уверен в одном: если бы та, что должна принести с собой рассвет, умерла, то небеса вряд ли бы пребывали в молчании. Ведь они чего-то ждут, ждут!
— Я не настолько мудр, как мои предшественники, — наконец-то молвил священник. — Но могу сказать вам лишь одно, уважаемый Джун Со: небеса чего-то ждут. Должно произойти что-то очень важное.
— Что-то важное, — задумчиво повторил старик. — Может ли это значить то…
— Я не могу ничего утверждать! — торопливо возразил Ик-Су, поднимая руки в шутливо-защитном жесте. — Но я верую в чудо… Верую, что небеса не оставят нас.
Старик вдруг откидывается на стену и прикрывает дрожащей ладонью глаза.
— Отец! — забеспокоился Сонг Мин.
— Уважаемый Джун Со, вам плохо?!
— Нет, — тихо говорит он, и переведя дыхание, добавляет: — Ты веришь небесам, Ик-Су, а я верю тебе. Всего парой, ничего не утверждающих слов, ты вселил в меня надежду. Может ли быть… — и Джун Со опять не договаривает то, что вертится на языке, но то, что так хочется произнести, вплетая в ткань реальности.
Ик-Су, чуть улыбаясь, переводит взгляд на небо:
— Может!