Каждый фильм в советское время подвергался цензуре. Особенно силен был контроль во времена правления Иосифа Сталина. Он не только позволял снимать кино лишь избранным режиссерам, но и контролировал каждую сцену. В подтверждение этому сохранился разговор Сталина с режиссером Эйзенштейном.
О цензуре в советском кино
Режиссер Эйзенштейн был одним из тех немногих деятелей искусства, которым посчастливилось выехать в Голливуд. Они должны были ознакомиться с техникой звукового кино и поставить фильм для компании Paramount Pictures. Однако Эйзенштейн и продюсеры Paramount не пришли к соглашению о сценарии.
На фильм собрали 25 000 долларов и даже подготовили сценарий. Однако после того, как было отснято 75 тысяч метров, режиссер получил телеграмму от Иосифа Сталина с «предложением» вернуться обратно. Страна нуждалась в своем кино, в идеологическом, и в то время снять его мог только Эйзенштейн. Мог ли Сергей Михайлович отказаться, не вернуться обратно, проигнорировать слова вождя? Конечно же нет. Он слишком хорошо знал о безграничных и крайне радикальных возможностях беспринципного Сталина, и при желании его просто убьют. Но главной причиной возвращения был страх потерять возможность работать. Эйзенштейн был готов снимать любое кино.
Несмотря на слухи о нетрадиционной ориентации (я уже писала о личной жизни режиссера тут) и еврейскую национальность, судьба Эйзенштейна сложилась достаточно удачно. До конца своей жизни он считался самым востребованным режиссером советской эпохи. Подробно о его творчестве вы можете прочитать вот в этом материале.
Вернувшись, режиссер снял несколько кинокартин, но настоящими историческими шедеврами будут считаться две — «Александр Невский» и «Иван Грозный». (Не считая, конечно же, драматической киноэпопеи «Броненосец Потемкин», снятой еще в 1925 г.)
Известно, что Иосиф Виссарионович в этих двух картинах выступал не только в роли заказчика, но и в качестве «продюсера», «редактора», «сценариста», историка, и главного кинокритика и ценителя киноискусства. Трудно представить под каким давлением приходилось работать режиссеру. Однако в результате плодотворной «совместной деятельности» режиссера с властью его имя в мировом киноискусстве зазвучало по-новому. Для осуществления идеологического контроля к Эйзенштейну приставили сценариста Петра Павленко и режиссёра Дмитрия Васильева. Они от лица вождя и вносили самые необходимые правки. Самые значительные коснулись сценария. В версии Эйзенштейна в финале Александр Невский отправлялся в Орду, где его предательски убивал князь в услужении хана. Последней сценой должны были стать похороны. Такая концовка, разумеется, омрачала победу над тевтонцами и была вычеркнута Сталиным.
Особенно коснулись правки фильма «Иван Грозный». Первая серия вождю понравилась, а вторая была отправлена на доработку. Известно о разговоре Сталина и Молотова с Эйзенштейном.
Отрывок из разговора
Сталин: Вы писали письмо. Немножко задержался ответ. Встречаемся с запозданием. Думал ответить письменно, но решил, что лучше поговорить. Так как я очень занят, нет времени, — решил, с большим опозданием, встретиться здесь… Получил я ваше письмо в ноябре месяце.
Жданов: Вы еще в Сочи его получили.
Сталин: Да, да. В Сочи. Что вы думаете делать с картиной?
Мы говорим о том, что разрезали вторую серию на две части, отчего Ливонский поход не попал в эту картину и получилась диспропорция между отдельными ее частями, и исправлять картину нужно в том смысле, что сократить часть заснятого материала и доснять, в основном, Ливонский поход.
Сталин: Вы историю изучали?
Эйзенштейн: Более или менее…
Сталин: Более или менее?.. Я тоже немножко знаком с историей. У вас неправильно показана опричнина. Опричнина — это королевское войско. В отличие от феодальной армии, которая могла в любой момент сворачивать свои знамена и уходить с войны, — образовалась регулярная армия, прогрессивная армия. У вас опричники показаны, как ку-клукс-клан.
Эйзенштейн: они одеты в белые колпаки, а у нас — в черные.
Молотов: Это принципиальной разницы не составляет.
Сталин: Царь у вас получился нерешительный, похожий на Гамлета. Все ему подсказывают, что надо делать, а не он сам принимает решения… Царь Иван был великий и мудрый правитель, и если его сравнить с Людовиком XI (вы читали о Людовике XI, который готовил абсолютизм для Людовика XIV?), то Иван Грозный по отношению к Людовику на десятом небе.
В показе Ивана Грозного в таком направлении были допущены отклонения и неправильности. Петр I — тоже великий государь, но он слишком либерально относился к иностранцам, слишком раскрыл ворота и допустил иностранное влияние в страну, допустив онемечивание России. Еще больше допустила его Екатерина. И дальше. Разве двор Александра I был русским двором? Разве двор Николая I был русским двором? Нет. Это были немецкие дворы.
Замечательным мероприятием Ивана Грозного было то, что он первый ввел государственную монополию внешней торговли. Иван Грозный был первый, кто ее ввел, Ленин — второй.
Жданов: Эйзенштейновский Иван Грозный получился неврастеником.
Молотов: Вообще сделан упор на психологизм, на чрезмерное подчеркивание внутренних психологических противоречий и личных переживаний.
Сталин: Нужно показывать исторические фигуры правильно по стилю. Так, например, в первой серии неверно, что Иван Грозный так долго целуется с женой. В те времена это не допускалось.
Жданов: Картина сделана в византийском уклоне, и там тоже это не практиковалось.
Об отношении с Востоком Сталин говорит, что, только что освободившись от татарского ига, Иван Грозный торопился объединить Россию с тем, чтобы быть оплотом против возможных набегов татар. Астрахань была покорена, но в любой момент могла напасть на Москву. Крымские татары также могли это сделать.
Сталин: Демьян Бедный представлял себе исторические перспективы неправильно. Когда мы передвигали памятник Минину и Пожарскому ближе к храму Василия Блаженного, Демьян Бедный протестовал и писал о том, что памятник надо вообще выбросить и вообще надо забыть о Минине и Пожарском. В ответ на это письмо я назвал его «Иваном, не помнящим своего родства». Историю мы выбрасывать не можем…
Молотов: Вторая серия очень зажата сводами, подвалами, нет свежего воздуха, нет шири Москвы, нет показа народа. Можно показывать разговоры, можно показывать репрессии, но не только это.
Сталин: Иван Грозный был очень жестоким. Показывать, что он был жестоким можно, но нужно показать, почему необходимо быть жестоким.
Молотов: Исторические события надо показывать в правильном осмыслении. Вот, например, был случай с пьесой Демьяна Бедного «Богатыри». Демьян Бедный там издевался над крещением Руси, а дело в том, что принятие христианства для своего исторического этапа было явлением прогрессивным.
Сталин: Конечно, мы не очень хорошие христиане, но отрицать прогрессивную роль христианства на определенном этапе нельзя. Это событие имело очень крупное значение, потому что это был поворот русского государства на смыкание с Западом, а не ориентация на Восток.
А вы смотрели фильмы Эйзенштейна?