Я бежал по узкому коридору в центральный зал нашего обиталища.
Совершенно не глядя под ноги, перепрыгивал давно знакомые пороги соединительных отсеков, безошибочно поворачивая в нужные ответвления огромного темного лабиринта.
Вбежав в зал, я, тяжело дыша, прислонился к холодной стене бункера и вытаращенными глазами уставился на Лидера.
– Что случилось, Петрович? Я видел сигнал в дежурке!
Седой мужчина с идеальной армейской выправкой повернулся ко мне. На его морщинистом, вечно недовольном лице сейчас сияла широкая улыбка.
Он отошел от компьютера, молча извлек из ящика стола пластиковую бутылку с прозрачной жидкостью. Затем, подняв со стола заполненные граненые стаканы, протянул один из них мне.
– Вот, держи, Санёк! Надо бахнуть!
Я оторопело смотрел на Лидера, пытаясь осознать происходящее. Обычно строгий и бескомпромиссный Петрович выглядел встревоженно. Его слегка потряхивало, а несвойственная радость придавала лицу совсем уж сумасшедшее выражение.
– С-спасибо, – промямлил я, принимая протянутую тару с самогонкой – так, а что стряслось-то?
Ничего не ответив, Петрович с громким звоном сдвинул наши стаканы, крякнул, и залпом выпил всё содержимое. Зажмурился. Помотал головой.
– Всё стряслось, Сашка! Всё!
– Это как? – не понял я.
– А вот так вот! Иди, пакуй чемоданы! Ребятам я уже сообщил! Поднимаемся!
Я раскрыл рот, не в силах вымолвить ни слова. Как так «собираемся»?! Куда?! На поверхность?!
Что, вот прямо сегодня?! Сейчас?!
В голове кружились десятки вопросов, но задал я самый тупой из возможных.
– Сергей Петрович, а Грея можно взять?
Лидер расхохотался и легко постучал меня по плечу.
– Ну не оставишь же ты его тут в гордом одиночестве?
Грей был небольшим двортерьером, которого в бункер притащил один из старожилов еще в самом начале, 7 лет назад. Я тогда был совсем мелким и очень сдружился с пёселем, а после смерти его хозяина забрал питомца себе.
Только сейчас до меня начало доходить…
Я опрокинул стакан и в два глотка осушил его мерзкое содержимое. Самогон горячим потоком потёк по пищеводу, заставив меня поёжиться.
Осипшим голосом я проговорил:
– Так это что, мы все вместе уходим? А… а база? А генератор?
– Саша, приди в себя! – Сергей Петрович пощелкал пальцами перед моим лицом – Всё! ЧС сняли! Можно подниматься! Лампочку видишь?
Только сейчас я обратил внимание на мерцающий зеленый огонек над элеватором.
Чёрт! Уже и не помню, когда в последний раз видел его зажженным…
– Пооонял! Бегу! – радостно козырнул я, осмыслив, наконец, происходящее.
– Давай-давай… балбес! – по-доброму отозвался Лидер, возвращаясь к экрану компьютера.
Я вновь скакал по коридору, с восхищением и азартом размышляя о будущем.
Поверхность открыта! Блин, ДА! Наконец-то! Она открыта! Открыта!
Последний раз я был наверху года четыре назад. Меня вместе с парой ребят отправляли на сбор грунта для исследовательской станции. До сих пор вспоминаю те волшебные минуты! Солнечный свет, блеск снега, кристально чистое, прозрачное небо. Стоило огромных усилий не снять тогда шлем защитного костюма. Очень уж хотелось почувствовать прохладный зимний ветер на своей коже.
Добравшись до жилого отсека, я подбежал к двери комнаты номер 11, и, что есть силы, забарабанил в нее кулаком.
Почти моментально дверь распахнулась и в проеме показалась довольная мордаха Толика.
Мгновение мы молча смотрели друг на друга, а потом в один голос заорали.
– ААААА! Урааа!
К общей радости присоединились Лиза и Пашка, а затем и Грей, услышав шум, отчаянно залаял за закрытой дверью моей комнаты. Обнявшись, мы с ребятами прыгали почти до потолка, громко и весело кричали, перебивая друг друга. Каждый норовил сказать что-то свое. Кто-то поздравлял, кто-то рассуждал о будущем, кто-то просто торопливо перечислял всё самое прекрасное, что теперь вновь станет нам доступно.
А ведь действительно, сколько же мы теряли, сидя в этой железобетонной коробке столько лет!
Реки, леса, бескрайние просторы полей, покрытых сочной зеленой травой. А главное – НЕБО!
Солнце, Луна, облака и, конечно же, те самые волшебные звезды, которые снились мне чуть ли не каждый день моего добровольного заточения. Нет, естественно, я смотрел трансляции с камер на мониторах в центральном зале, но разве ж это можно сравнить с настоящим, ярким и искренним мерцанием далеких звезд?
Собравшись у лифта, мы нервно кусали губы. Все разговоры моментально затихли, сменившись напряженным ожиданием и натянутым молчанием.
Петрович в последний раз оглядел ставший родным бункер, и с силой нажал кнопку лифта.
Двери распахнулись, ослепив нас ярким светом люминесцентных ламп.
Когда все 34 жителя бункера оказались в кабине, Лидер махнул рукой и скомандовал:
– Саша, давай!
Я опустил массивный рычаг, и в ту же секунду огромный механизм грузового лифта пришел в движение.
Я знал это ощущение. Ощущение подъема. Когда всё внутри словно сжимается, как пружина, а в голове начинает гудеть что-то очень гулкое и громкое. Знакомое чувство в этот раз казалось совершенно новым. Возможно потому, что к нему примешивался целый спектр эмоций от страха до восторга… но, может быть, всё дело было в том, что я не был на поверхности уже несколько лет, и давление сейчас вытворяло с моим организмом невероятные вещи.
Огромная дверь величиной в два этажа яростно заскрежетала, но всё же поддалась и тяжело отъехала в сторону, открывая нашим глазам картину, о которой мечтал каждый из нас уже долгие годы.
Снаружи вечерело. Закатные лучи освещали холодную землю бледным оранжевым светом.
Широкая и совершенно пустая поляна перед входом казалась мне чем-то невообразимо прекрасным. Я заворожённо оглядывался, стараясь запечатлеть в памяти каждый кусочек этой удивительной, по-настоящему долгожданной картины.
Петрович предупреждающе поднял руку и сделал несколько шагов вперед.
Затем его укрепленная стальным каркасом костюма ладонь легла на защелку шлема.
Мы замерли, настороженно наблюдая за происходящим.
Перед нашими глазами прямо сейчас решалась судьба всего человечества.
Щелчок. Шлем Лидера медленно отделился от скафандра.
Петрович оглядел нас и, закрыв глаза, сделал глубокий вдох.
Боясь шелохнуться, мы смотрели на индикатор, расположенный на его запястье.
Секунды ожидания казались вечностью…
Пилик. Индикатор, очнувшись от длительного сна, радостно заверещал и окрасился в зеленый свет.
Сергей Петрович поднял на нас блестящие глаза и тихо сказал:
– Живем, братцы!
В ту же секунду десятки щелчков в клочья разорвали тишину весеннего вечера.
Ровно 33 шлема взметнулись в воздух с радостным «ДААААААА!».
Ровно 33 индикатора вторили им счастливым «Пилик» и зажглись прекрасным и нежным зеленым светом.
Я стоял на небольшом возвышении, и размазывая по щекам слезы радости, смотрел в полное звезд, сказочное и невероятно прозрачное, чистое небо. Оттуда, из глубины небесной глади, мне весело подмигивали такие далекие, но такие родные и уютные звезды.