- Тять, расскажи про Георгия. Ты ведь много раз обещал, - Голята придвинулся к Меркурию и прижался культей к льняной рубахе приемного отца.
- Он родился в Каппадокии, в очень богатой и знатной семье. Вся семья исповедовала христианство, - начал неторопливо смоленский воевода, накручивая на палец колечко бороды. - Будучи еще юношей, Герогий поступил на военную службу, где превзошел всех отвагой и ловкостью, а главное — умом. В двадцать лет возглавил когорту инквиторов, что переводится, как «непобедимые». Когда воевал в Персии, выказал исключительную отвагу и был включен в число комитов — приближенных императора. Но вскоре император Диолектиан объявил войну всем христианам и начал гонения именно с военных людей. Двадцатисемилетний Герогий открыто бросил вызов императорской воле. Он раздал все свои богатства и даровал свободу невольникам. Сам же явился во дворец и обратился к императору и всему собранию со словами: «О, император, и вы, сенаторы и советники! Вы поставлены для соблюдения законов и праведных судов, а ныне утверждаете беззаконие и издаете постановления о преследовании неповинных христиан, требуя от них поклонения идолам, как богам. Но ваши идолы — не боги! Не прельщайтесь ложью. Истинный Бог — Иисус Христос, Творец неба и земли, всего видимого и невидимого. Познайте истину и не преследуйте благочестивых христиан — рабов Божьих». Диолектиан попытался ответить: « За твое мужество и знатность рода я удостоил тебя чести носить высокое звание. И сегодня, когда ты говоришь дерзкие слова себе во вред, я из уважения к твоей храбрости и заслугам, как отец, даю тебе совет: не лишай себя воинской славы и высокого сана и не предавай на муки своим непокорством цвет твоей юности. Принеси жертву богам — и будешь у нас в еще большем почете». Святой отвечал: « О, император, если бы ты сам познал истинного Бога и принес приятную ему жертву хвалы! Он открыл бы для тебя врата безграничного Небесного Царства, несравненно превосходящего твое земное владычество. Власть и блага, которыми ты наслаждаешься, суетны, кратковременны и преходящи. Поэтому мою любовь ко Христу я не променяю на земную славу, которую ты обещаешь мне». Его бросили в темницу и подвергли пыткам, заставляя отречься. Колесовали, били дубовыми прутьями, наконец, отрубили голову мечом. Умер святой в семь часов вечера в пятницу, 23 апреля 303 года. Тело похоронили в Палестине, в Лидде.
Вскоре после его кончины стали происходить чудеса, которые он творил во славу Христа. Вот, например, «Чудо Георгия о змие».
В озере, на берегу которого стоял город, появилось чудовище — не то змей, не то дракон, пожиравший всякого человека и любое животное. От его смрадного дыхания гибло всё живое вокруг. Сколько не пытались победить дракона оружием — тщетно. Стали пригонять на берег овец, чтобы задобрить змия, но и это не помогло. Царь обратился к жрецам, и те посоветовали приводить не только овец, но и по одному ребенку. Настала очередь царской дочери. Ее нарядили в пурпур, украшенный золотом и драгоценными камнями, и отвели на берег. Девушка горько плакала, ожидая появления змея. Поодаль оплакивали ее горожане и родственники. Вдруг перед ее очами появился молодой воин и спросил, о чем она так печалится. Царевна все рассказала и посоветовала уйти юноше, чтобы он не погиб вместе с нею. Но юноша усмехнулся и сказал, что расправится с драконом именем Бога, ибо змей этот не кто иной, как сам сатана.. неожиданно вода в озере возмутилась, и чудище ринулось на них. Георгий, осенив себя крестным знамением, вскинул копье и бросился в бой. Вскоре горло змия было придавлено к земле копьем, а боевой конь кусал и бил копытами поверженного врага. Георгий накинул на усмиренного дракона свой пояс, отдал концы в руки царевне и, рассмеявшись, сказал, чтобы она ничего не боялась, а смело вела на поводке чудище в город. К жителям же обратился с такой речью: «Не страшитесь и уповайте на Всемогущего Бога. Веруйте во Христа. Он послал меня избавить вас от бесовского змия». Потом святой достал меч и пронзил грудь чудищу. Труп змия выволокли из города и сожгли, а на том месте, где чудище было убито, поставили церковь в память о Гергии Победоносце.
- Тять, а ты тоже носишь алый плащ, потому что Георгий такой носил?
- Очень многие носят такие плащи. Воины иных племен одевают красное, чтобы не было видно крови. Например, воины Древней Спарты. Другие же считаю, что нет ничего краше крови, пролитой в бою, и заранее готовят себя к смерти, одеваясь в красный цвет.
- А кто они, воины Древней Спарты?
- Это случилось очень давно. Грозный персидский царь Ксеркс отправился завоевывать Элладу. Эллины оказались не готовы к войне. На общем военном совете всех греческих городов-полисов не смогли выработать единую стратегию. Тогда первыми вышли навстречу врагу триста воинов во главе с царем Леонидом. В узком Фермопильском ущельи завязался неравный бой. Сотни тысяч азиатов против горстки храбрецов. Но даже численный перевес не мог решить исход сражения. Персы начали колебаться. А Ксеркс уже начал подумывать об отводе войск и концентрировать силы для морских сражений. Но тут нашелся предатель, который и провел персов козьими тропами в тыл спартанцам. Все триста погибли, но выполнили свой воинский долг, задержав неприятеля, пока основные силы греков смогли, наконец, собраться для отпора.
- Когда ты сможешь прогнать татар?
- Думаю...
Договорить смоленский воевода не успел. По дубовой калитке забора ударили настойчиво несколько раз подковой, прикрепленной на тонкой цепочке к столбу. Прислуга вышла на двор спросить: кто там? Потом массивные двери заскрипели, и из темноты улицы во двор хлынули горящие факелы. Проскрипели деревянные мостки под тяжелыми сапогами. «Постойте-ка пока здесь!» - Меркурий узнал голос сотника Валуна.
Мощный командир княжеских гридней едва протиснул широкие плечи в дверной проем.
- Эй, хозяин!
- Заходи, Валун. Не топчись в сенях. Холоду напустишь.
- Уфф, ну и жарища у тебя тут
- А ты все привык по лесам да по полям шастать, да спать на попоне — вот тебе и жарища.
- Ну, мы в теплых странах не жили. А ну, малец, поди-кась пока. Разговор не твоих ушей, - Валун уселся на лавку подле двери, широко переводя дух.
Голята кивнул и быстро взбежал на второй этаж терема.
- С какими новостями ко мне сотник пожаловал? - Воевода намотал на палец колечко темно-русой бороды.
- Плохи дела наши, тысяцкий. Утром гонец с Новгорода прискакал. Сказывает такую вещь. Папа Римский объявил крестовый поход против схизматиков, нас то бишь.
- Григорий Девятый, он же граф Уголино. Ну-ну, продолжай.
- Так вот. Новгородцы уже челом бьют князю Александру Ярославичу. И отец его, Ярослав, сыну благословение дал на поход.
- А нам тогда чего бояться?
- А того. А ну как не сдюжит молодой князь этакую силищу! После Новгорода рыцари на кого пойдут? На нас! А мы опять с двух сторон зажатыми окажемся. Кумекали боярские головы и порешили, что нужно на поклон к татарам идти и просить у них помощи военной от крестоносцев. Чуешь куда клоню?
- Не дурак, - Меркурий побледнел и, смахнув выступившую на лбу испарину, проговорил севшим голосом, - Дальше!
- Князь ни бельмеса сказать не может. Токмо головой трясет. А те и рады, дескать, кивает он в знак согласия. А тут еще, как по мановению, Гудзира ихний прискакал, или как там его разберет, и предложил мир с одним условием. Я им говорю: давай я драться пойду. Воевода же не поединщик. Тут своя сноровка требуется.
- Не пыли так часто, Валун. Давай по порядку. Какой Гудзира? Куда прискакал? Почему не ко мне?
- Да, гром его знает. Ты отлеживался, после всего того, что выпало на твою долю. Подскакал сегодня утром к воротам и сказал, что хочет увидеться с князем или же с людьми важными и достойными и не желающими продолжать войну. А тут, в самый раз, боярин Кажара подвернулся, тоже не знаю как. Сговорились как-то и пошли все ко князю. А князь-то наш, говорю тебе, шибко болен, многие думают, аж умом давно ослабел и речь невнятная. Гудзира ентот, сукин сын, и говорит, что их славный воевода Хайдук, что ли, войны, дескать, не желает. А хочет всем все добро оставить и уйти восвояси, только вот шибко хочет напоследок в открытом бою одолеть того самого воеводу, что ему прославленному человеку Великой Степи, так зад нехорошо отодрал. А еще этот поганик Гудзира сказал, что лучше вовсе их вождя не утруждать, а просто вынести голову воеводы на золотом блюде. И тогда, дескать, и овцы целы и волки сыты. Мне же поручили схватить тебя и в цепях привести. Так что ты, Мер, в обиде на меня, служаку старого, не будь в обиде.