В специальной литературе неоднократно отмечалось, что поведение жертвы (потерпевшего) в формировании и развитии преступления может варьировать «от противодействия этому преступлению через его допущение до активного способствования и даже провокации последнего». Среди провоцирующего поведения особое место занимает такая его разновидность как подстрекательство (в смысле ч. 4 ст. 33 УК РФ). Именно на видах подстрекательской деятельности, характеризующих волеизъявление человека на причинение вреда собственным интересам со стороны третьих лиц («согласии лица»), мы хотим заострить внимание.
В рамках данного вопроса можно выделить ряд типичных ситуаций, «выставляющих» согласие в виде подстрекательской деятельности. Но здесь весьма тонкой является грань между уголовно-нейтральной сущностью согласия (когда согласие выступает обстоятельством, исключающим преступность деяния) и уголовно-значимой сущностью такового (когда согласие дает «толчок» совершению преступления). Разница эта лежит в плоскости качества нарушаемого частного права и способа его нарушения. Именно с этих позиций и следует, на наш взгляд, подходить к вопросу о названном выше значении «согласия лица» в уголовном праве.
Анализ уголовного законодательства позволяет определить объем прав частных лиц, подлежащих уголовно-правовой охране, – это: право на жизнь, право на телесную неприкосновенность, право на свободу, честь и достоинство, половую свободу и половую неприкосновенность, конституционные права и свободы, семейные, а равно имущественные права. В данной статье мы также будем придерживаться обозначенной классификации.
Итак, среди основных прав человека наиболее важным является право на жизнь. Как было точно подмечено: «Право на жизнь имеет несколько аспектов, в том числе право на сохранение жизни (индивидуальности) и право на распоряжение жизнью». В свою очередь, распоряжение этим правом возможно двояким способом. С одной стороны, лишение жизни самого себя (суицид), с другой – согласие на лишение жизни со стороны третьего лица (разновидностью которого является эвтаназия).
Первое из них не признается преступным в современном законодательстве практически всех стран. Относительно согласия на лишение жизни со стороны третьих лиц, законодательство различных государств решает эту проблему по-разному. Одни страны не признают эвтаназию преступной (естественно, при соблюдении некоторых процедур) (Нидерланды); другие – лишение жизни с согласия вообще (включая эвтаназию) признают в качестве привилегированного вида убийства (со смягчающим обстоятельством) (Германия, Испания и др.); третьи – относят любые случаи причинения смерти с согласия к обычному убийству (Франция, Швеция и др.).
Российская историческая практика в дооктябрьский период 1917 г. признавала убийство с согласия в качестве привилегированного вида (ст. 455 Уголовного уложения 1903 г.). Первый Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. содержал специальное примечание к ст. 143, в соответствии с которым «убийство, совершенное по настоянию убитого из чувства сострадания, не карается». Однако уже спустя несколько месяцев данное примечание было исключено из уголовного законодательства, а такого рода убийство стало рассматриваться как обычное. Такое положение сохраняется до настоящего времени. Это законодательное решение среди различных специалистов имеет ряд сторонников и противников.
Безусловный запрет эвтаназии (и в том числе любых видов лишения жизни с согласия лица) с нашей точки зрения является обоснованным. Соответственно, выражение согласия на причинение смерти со стороны третьих лиц должно расцениваться как подстрекательская к убийству деятельность. В случаях несостоявшегося (либо неудавшегося) убийства целесообразно ставить вопрос об уголовной деятельности выразителя согласия на основании правил, определенных ч. 5 ст. 34 УК. И здесь, при решении вопроса об уголовной ответственности такого лица, факт причинения ему вреда (например, при неудавшемся покушении) не должен выступать своеобразной амнистией.
Наибольшие споры в теории уголовного права вызывает вопрос о значении согласия при причинении вреда здоровью со стороны третьих лиц. Так, в свое время, И.Я. Фойницкий отмечал, что «… повреждения, нанесенные с согласия пострадавшего, не преступны, ибо отказ от блага телесной неприкосновенности возможен». Относительно этой проблемы Н.С. Таганцев пишет: «Согласие уничтожает ответственность во всех тех случаях, где главную роль играет не физическое страдание, а нравственное, насилие над личностью, нарушение личной неприкосновенности: нельзя допустить уголовной ответственности лица, отодравшего кого-либо за уши или ударившего по спине, как скоро он сделал это по просьбе или с дозволения пострадавшего. Остаются, следовательно, более тяжкие повреждения организма – увечье, расстройство здоровья».
Таким образом, критерием разграничения преступного и непреступного посягательства на телесную целостность Н.С. Таганцев определял исходя из различия нравственной и физической направленности деяния. При посягательствах на телесную неприкосновенность в целях причинения нравственных страданий согласие уничтожает преступность деяния. Если же цель иная – причинение физических страданий – деяние следует признавать преступным. Хотя сам Н.С. Таганцев не признавал этот тезис абсолютным, приводя в качестве аргумента действия врача в процессе переливания крови, проведения научных опытов и т.п..
Ученые советского периода также неоднозначно подходили к решению этой проблемы, прежде всего потому, что вред здоровью (телесные повреждения) может быть различным по степени своей тяжести. И.И. Слуцкий говорил о преступности причинения тяжких телесных повреждений, Э.Я. Немировский и А.А. Жижиленко – об отсутствии противоправности при их причинении с согласия, А.А. Пионтковский, П.А. Дубовец, Н.И. Загородников, А.Н. Красиков связывали преступность (непреступность) таковых исходя из социальной полезности или вредности цели нанесения тяжких телесных повреждений. Схожую с А.Н. Красиковым позицию занимает Л.Л. Кругликов. Он, в частности, пишет: «Согласие лица на причинение вреда его здоровью не исключает уголовной ответственности причинителя, за некоторыми изъятиями (правомерное медицинское вмешательство; участие в спортивных соревнованиях, связанных с физическим контактом; участие в эксперименте)».
С.В. Бородин также говорит о наказуемости причинения вреда с согласия лица за исключением случаев трансплантации органов (тканей) человека. А.И. Санталов, Т.В. Кондрашова, А.В. Иващенко относят к преступным деяниям лишь случаи причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью человека с его согласия. Практически аналогичную точку зрения высказывает Ю.М. Ткачевский. Так, он пишет: «При лишении жизни и причинении любого, кроме легкого, вреда здоровью согласие потерпевшего правового значения не имеет». Мы солидарны с мнениями последних авторов (А.И. Санталова, Т.В. Кондрашовой, А.В. Иващенко Ю.М. Ткачевского) и считаем, что причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью с согласия лица должно признаваться (и признается) преступным.
Если данная тема вам интересна, читайте полную версию на сайте "Независимый советник".
Наша задача - делиться с вами только полезной информацией. Чтобы читать новые публикации, подписывайтесь на канал.
А если нужна бесплатная консультация или совет юриста, переходите по этой ссылке.