Я – очевидец.
Не выжмешь слов из ветеранов войны. То ли за душевной бронёй они какой, нам недоступной и непонятной. То ли искренне верят, что просто исполняли свой долг и удивляются странному для них любопытству.
Гостил когда-то в небольшом городе на Волге у друга. После своих речушек поражался крутому берегу этой великой, конечно же, реки. И какой-то бесконечной её ширине в этом месте. Помню, не поверил товарищу и развернул лодку поперек реки, чтобы убедиться, что там действительно восемнадцать километров. Тот не возражал, но после его объяснений, что зимой по спидометру «уазика» именно столько, а мне бензина не хватит назад вернуться, я бросил эту затею.
Вот и люди там встретились, как их природа: основательные, знающие себе цену, но безо всякого намёка на свою исключительность. Отец друга в войну был стрелком-радистом бомбардировочной авиации, участвовал в боевых вылетах по снятию блокады Ленинграда, по защите Англии. В 1944-м их самолет был сбит над Эстонией, в 1945-м – под Кенигсбергом, он тогда единственный из всего экипажа остался жив. Много поучительного можно было бы услышать от него, но о себе только «голова вот немного побаливает после той контузии». А вот о друзьях – другое дело!
А друг у него в войну оказался в концентрационном лагере фашистов. Здесь пересказывать о том, что происходило в этих жутких местах, нет смысла – есть много описаний очевидцев.
Мой собеседник просто делился впечатлениями друга о том моменте, когда наступила очередь их бараку отправляться в крематорий. Оставалось провести живыми еще одну ночь, а на следующее утро – у этих нелюдей всё было по расписанию – стать пеплом… Ветеран, помню, негромко рассказывал о переживаниях друга, я еще перебил:
- Раз делился с Вами – значит, жив остался! Восстание было, побег? Наши освободили?
- Другое: евреи спасли…
Тут я перестал что-то понимать. В детском чтении большой пласт занимали книги о войне, среди них – о фашистских концентрационных лагерях. В голове всё не удержишь, но такие, как «В подполье Бухенвальда», «Парень из Сальских степей» оставили впечатление на всю жизнь. То есть на момент беседы я как бы был в теме и знал, что людей еврейской национальности вычисляли и уничтожали одними из первых, мало кому удавалось выжить в концлагерях. А тут: «евреи спасли»! А ветеран продолжал:
- Вечером перед днём, когда товарищ должен был согласно графика распрощаться с жизнью, в лагерь пришёл эшелон с пополнением. В нём оказались люди еврейской национальности. И – их отправили в крематорий вне очереди… Продолжалось это больше недели. За это время друга перевели в другой лагерь, а там уже впоследствии освободили американцы…
Это слушать спокойно было невозможно, а ведь тогда, в таком рукотворном аду люди как не теряли разум – не осознать такое…
Уважаемые! Ручаюсь за каждое слово своих воспоминаний.