СУДЫ НАД ИИСУСОМ

Год назад мы немного касались темы судов над Иисусом в статье "Преступления Христа". Настало время подробно рассмотреть некоторые из них.

Суды над Иисусом обычно делят на шесть стадий, причём каждая стадия рассматривается как отдельный суд. Первые три суда были по своей природе иудейскими (или религиозными), последние три — римскими (или гражданскими). Больше всего поражают первые три суда — перед Анной, Каиафой и синедрионом. Они напоминают нам о той важной истине, что самые чудовищные преступления часто совершаются под прикрытием религии. Осуждение и распятие Иисуса было совершено самыми прославленными религиозными вождями первого века. Как сказал Иоанн, Он «пришёл к Своим, и Свои Его не приняли» (Ин. 1:11). Те, которым следовало бы первыми провозгласить Его Мессией и Господом, первыми отвергли Его! Истинная религия — самое великое благословение из когда-либо посланных Богом человеку, а ложная религия — самый великий развратитель человечества.

ХРИСТОС ПЕРЕД АННОЙ

Евангелие от Иоанна — единственное Евангелие, повествующее о том, что Иисуса приводили к Анне. Иоанн указал факт, который непременно должен быть рассмотрен в истории страстей Господних: роль, которую сыграл Анна, ведущий религиозный деятель, в допросе и убийстве Иисуса.

Анна не был действующим первосвященником на момент ареста Иисуса, но, очевидно, был той силой, которая стояла за фактическим первосвященником, Каиафой. Он занимал место первосвященника в предыдущие двадцать лет, с 7 г. до н.э. по 14 г. н.э., до того как Грат сместил его вследствие каких-то возникших между ними разногласий. По Ветхому Завету, первосвященник назначался на эту должность пожизненно. Однако Рим заявил: «Вы можете в своём синедрионе судить свой народ, но мы будем решать, кто будет вашим первосвященником». Хотя Анна был смещён со своего поста Римом, иудеи, должно быть, по-прежнему видели в нём первосвященника (Лк. 3:2). Он позаботился о том, чтобы на его место был назначен его сын, Елеазар; а после Елеазара он сумел посадить на это место своего зятя Каиафу. Позже он устроил так, чтобы после Каиафы ещё четверо его сыновей поочерёдно становились первосвященниками. Эти факты являются серьёзными доводами в пользу того, что не было другого человека в Иерусалиме, который бы оказывал на иудейскую иерархию большее влияние. Он наверняка был одним из самых могущественных людей в Иерусалиме того времени. Вдобавок ко всему, практически не вызывает сомнений, что именно он был тем человеком, который инспирировал смерть Иисуса. Именно с ним, скорее всего, Иуда заключил соглашение выдать Иисуса за тридцать сребреников. У Анны были сила, деньги и власть. То обстоятельство, что он был богат, и в особенности то, что ещё в недавнем прошлом он был первосвященником, причём занимал эту должность рекордно длительный срок, позволило ему добиться самого могущественного положения среди вождей иудаизма. При отсутствии нарушителей этого равновесия он и его семья могли ещё многие и многие годы контролировать иудейский народ. Приход Иисуса, Мессии, грозило разрушить его богатство и его власть над людьми. Иисус был совсем не тем Мессией, который был ему нужен. Нет, он так просто не отдаст своё могущество, престиж, доходы от храма и власть над иудеями; он не допустит, чтобы этот Иисус из Назарета воспрепятствовал в сохранении его положения и его амбиций.

Поскольку Анна был тем человеком, который стоял за арестом Иисуса, то он должен был быть и тем, кто решал, что же делать с Ним после ареста. Это он развязал кампанию против Него, это он всячески, как только мог, продвигал её к развязке, и это он был полон решимости довести начатое дело до конца. Он всё организовывал, раздавал приказы и вдохновлял заговоры. Поэтому сразу после ареста Иисуса привели к Анне. Решив, что Иисуса необходимо уничтожить, Анна захотел лично увидеть Его, так как думал, что это поможет ему найти повод для осуждения. Когда Иисус предстал пред ним, он «спросил Иисуса об учениках Его и об учении Его» (Ин. 18:19). Этим Анна нарушал и ветхозаветные и римские законы. Приведя Иисуса на суд при отсутствии какого-либо обвинения против Него, он начал допрашивать Его в надежде обнаружить какое-нибудь преступление, за которое Его можно было бы преследовать по суду.

Князь славы не испугался Анны и не стал участвовать в его незаконных интригах. Он сказал спокойно: «Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего. Что спрашиваешь Меня? Спроси слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил» (Ин. 18:20, 21). Его ответ выявил то, чем занимался Анна. Иисус дал понять, что в том, как был проведён этот арест, отсутствовали достоинство и справедливость, которых требовало от него занимаемое положение. Он легко мог узнать всё, что Иисус говорил и делал. Для него было непростительно задавать подобные вопросы Иисусу, задержанному без какой-либо мало-мальски веской причины.

В этом месте повествования внимание перемещается на одного из служащих, стоявших во время допроса рядом с Иисусом. Этот человек в попытке напомнить о достоинстве Анны, ударил Иисуса по щеке и сказал: «Так отвечаешь Ты первосвященнику?» (Ин. 18:22). Слова Иисус опять спокойно описали ситуацию: «Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьёшь Меня?» (Ин. 18:23). Он поставил допрашивающих на место обвиняемых. В этом достаточно коротком разговоре Анна у себя дома был побеждён всего полудюжиной фраз, сказанных Иисусом.

Анну, однако, уже ничто не могло остановить. Мы читаем: «Анна послал Его, связанного, к первосвященнику Каиафе» (Ин. 18:24). Со сфабрикованными обвинениями и зловещими замыслами, он отослал Иисуса к Каиафе, чтобы первосвященник поучаствовал в разработке судебного дела против Него. Таким образом Анна занял своё место в истории в качестве факела, разжегшего распятие Иисуса, Сына Божьего.

Чему эта фаза в судах над нашим Господом учит нас, когда мы оказываемся в наихудших ситуациях перед лицом интриганов? Во-первых, она подразумевает, что наибольшая проблема в этом мире это грех в жизни людей. Человек, над которым властвовал грех, во главе с такими же сообщниками распял Иисуса. Если это допустить, то грех может превратить самого влиятельного религиозного руководителя в порочного, коварного, эгоистичного и бесчестного негодяя. Он убедил претенциозного служителя Бога убить истинного Раба Божьего.

Кроме того, этот сценарий иллюстрирует, что не надо отвечать тем же даже тому, кто сделал наихудшее, что только может быть сделано тебе. Иисус учил нас истинному смыслу того, что значит подставить другую щёку. Он противопоставил Анне достоинство, а не месть. Он «не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его. Будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал, но предавал то Судии праведному» (1 Пет. 2:22, 23). Иисус ответил Анне, спокойно и уважительно сказав ему правду.

Что самое удивительное, эта сцена являет нам Христа как Спасителя человечества. Он решил отдать Свою жизнь за наше спасение, и Он не отступал от этого решения. Он мог произнести одно слово, и на этом суд бы закончился. Одним кивком головы Он мог бы послать в ад всякого злодея, который поднял на Него руку или сказал Ему недоброе слово. Однако Он стоял перед этим религиозным фанатиком, не отступая от Своего решения отдать Себя в искупление за грех мира.

Если нам известны все факты, то можно сказать, что Анна был наихудшим представителем человечества во всей истории — хуже Манассии, по приказу которого по улицам текли реки невинной крови; хуже Домициана, преследовавшего христиан; хуже Гитлера, отправившего тысячи евреев в газовые камеры. Что может быть хуже, чем организация несправедливого обвинения и казни Иисуса? Анна как бы публично не руководил процессом, но он привёл к этому, оставаясь всё время в тени. Что следовало бы сделать с таким человеком? Обратите внимание на то, что сделал Иисус: Он умер за него!

ХРИСТОС ПЕРЕД КАИАФОЙ

Закончив допрос Иисуса, Анна отослал Его к Каиафе, действующему первосвященнику (Ин. 18:24). «Дом первосвященника» (Лк. 22:54), скорее всего, располагался около дворца Анны. Каиафа уже успел созвать синедрион на заседание, и в его доме уже собрались некоторые из книжников и старейшин, готовые принять участие в допросе Иисуса (Мф. 26:57).

Предварительное определение относительно Иисуса было вынесено на этом утреннем заседании; окончательный вердикт будет вынесен уже полным составом синедриона позже в тот же день. Сразу после объявления официального вердикта Иисуса отправят к Пилату, римскому прокуратору, с требованием согласиться с этим решением и предать Иисуса смерти. В случаях, когда выносились смертные приговоры, римское правительство требовало, чтобы гражданским судом было вынесено такое же решение, что и иудейским, прежде чем приговор мог быть приведён в исполнение.

Анна и Каиафа, без сомнения, уже какое-то время использовали все рычаги влияния, чтобы дело кончилось казнью Иисуса. Во время Его земного служения ненависть к Нему со стороны иудеев всё время росла. С того самого дня, когда Иисус осудил устроенную ими торговлю в храме (Ин. 2:13–22), Анна и Каиафа, несомненно, подогревали и поощряли эту ненависть. За два года до судов Иисуса в Иерусалиме иудеи пытались убить Его у купальни Вифезда (Ин. 5:18). За год до этих судов, чувствуя сильную враждебность по отношению к Себе, Иисус спросил: «За что ищете убить Меня?» (Ин. 7:19). Были и другие случаи, когда иудеи пытались убить или схватить Его (Ин. 8:59; 10:31, 39). Наверняка, не обошлось без Анны и Каиафы, когда храмовая стража была направлена арестовать Его, но вернулась с пустыми руками (Ин. 7:32, 44). После воскрешения Лазаря Каиафа определённо требовал от синедриона признать, что Иисус должен умереть (Ин. 11:47–53). Эти свидетельства указывают на то, что Каиафа уже какое-то время прорабатывал возможности уничтожить Иисуса. Наконец-то Каиафа добился своего: Иисус предстал пред ним для суда, и это было как раз то, чего он и хотел. Он был полон решимости не позволить Иисусу избежать его хватки, даже если придётся сфабриковать дело против Него.

То, как Иисус отреагировал на допрос Каиафы, даёт нам представление, как вообще Он вёл Себя во всех Своих страданиях. Пётр сказал, что мы должны внимательно присматриваться ко всем действиям и взглядам Иисуса, чтобы знать, как мы сами должны относиться к собственным страданиям. Он сказал, что Христос Своими судами и распятием оставил нам «пример, дабы мы шли по следам Его» (1 Пет. 2:21). Он наставляет нас реагировать на наши испытания так же, как Иисус реагировал на Свои. В таком случае давайте спросим: «Какой дух и самообладание проявил Иисус по отношению к этому инсценированному судебному процессу, устроенному Каиафой?»

Удивительно, что и в течение всего этого тяжелейшего испытания Иисус ни разу не согрешил. Он не согрешил против тех, которые грешили против Него. Он отдался в руки Божьи, праведного Судии. Иисус вполне осознавал, что приговор Ему был вынесен ещё до суда. Он знал, что Его враги осудили Его без каких бы то ни было оснований и что справедливого суда ждать не приходится. Однако Он крепко держался решения дать Богу определить результат.

У Иисуса не было ни свидетелей, которые могли бы свидетельствовать в Его пользу, ни защитника, который бы представлял Его. Однако, будучи Сыном Божьим, Он мог бы аннулировать их злые намерения одним словом. В один момент Он мог бы рассеять это безбожное сборище, но Он предпочёл позволить им сделать то, что они захотели сделать. Порой уместно бывает выступить в свою защиту, как это проиллюстрировал Павел (Деян. 22; 23; 26); но Иисус не посчитал данное заседание таким временем.

И на протяжении надуманного допроса Каиафы Иисус не согрешил. Он не опустился до уровня допрашивающих и не стал отвечать язвительностью на язвительность.

Ещё можно сказать, что во всё время допроса ни одного обманного слова не слетело с Его уст. Он не пытался отвечать на шаткие обвинения этих неразумных людей, не допускал извращения истины и не строил Свою защиту на лжи. Он молча стоял перед ними, и Его молчание лучше всяких слов осуждало их неправильное поведение и не туда направленное рвение.

Первой задачей и Анны и Каиафы было найти что-нибудь, с помощью чего можно было бы обличить Его. Они уже решили, что Его следует предать смерти, но им нужны были свидетельства в поддержку их решения. Им нужно было каким-то образом найти подтверждение их предвзятому вердикту. Ещё ранее они дали задание своим подчинённым сделать всё, чтобы найти хоть какой-то компромат на Иисуса. Не найдя ничего, что можно было бы выдвинуть против Него, они решили эти свидетельства сфабриковать. Они привели лжесвидетелей. Приняв присягу, эти ставленники дьявола начали обвинять нашего Спасителя. Иисус не стал спорить с ними. В этом не было нужды. Свидетели не могли договориться между собой. Своей непоследовательностью и неточностью они свели к нулю свои показания.

Матфей сообщает:

«Первосвященники, и старейшины, и весь синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти, и не находили; и, хотя много лжесвидетелей приходило, не нашли. Но наконец пришли два лжесвидетеля и сказали: "Он говорил: могу разрушить храм Божий и в три дня создать его". И, встав, первосвященник сказал Ему: "Что же ничего не отвечаешь? Что они против Тебя свидетельствуют?" Иисус молчал» (Мф. 26:59-63).

Священники и члены Совета дали превратное истолкование тому, что говорил Иисус. Они исказили факты, выхватив Его слова из контекста и представив их как угрозу для их храма, тогда как, на самом деле, Иисус просто дал образную картину Своего воскресения.

Иисус даже не попытался исправить этих глупых свидетелей. Он спокойно наблюдал, как они бились над тем, чтобы состряпать правдоподобное обвинение. Их неистовые усилия привели лишь к неразберихе и беспорядочной, шаткой аргументации со стороны обвинения, которая не имела даже подобия стремления к справедливости. Законы были нарушены, права обвиняемых проигнорированы, суд пытался обвинить невинного человека с помощью лжесвидетельства. А Иисус в это время почтительно передал это несправедливое отношение к Себе от рук беззаконных людей Богу.

Когда Его осыпали бранью, Он не оскорблял в ответ. Под присягой Он с достоинством сказал всю правду. Вот этот текст:

«И первосвященник сказал Ему: "Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам: Ты ли Христос, Сын Божий?" Иисус говорит ему: "Ты сказал; даже говорю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных"» (Мф. 26:63, 64).

Иисус выбрал этот момент, чтобы открыть миру, кто Он такой. До этого ключевого поворота в суде перед Каиафой Он публично не упоминал истину о Своей божественности. Когда Каиафа попросил Его под клятвой пред Богом сказать истину о Себе, Он это сделал. Он не только подтвердил Свою божественность, но и добавил пророчество, которое должно было в своё время доказать истинность того, что Он сказал.

Он оставался верен Своему намерению отдать все Свои обстоятельства на усмотрение Богу, даже когда первосвященник прибег к возбуждённым жестам и обвинениям. Поняв, что у него нет свидетельств обвинения, первосвященник в отчаянии ухватился за другое обвинение. Сам тяжелейшим образом богохульствуя, он обвинил Иисуса, Сына Божьего, в богохульстве против Его Отца! Текст говорит:

«Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: "Он богохульствует! На что ещё нам свидетели? Вот теперь вы слышали богохульство Его! Как вам кажется?" Они же сказали в ответ: "Повинен смерти"» (Мф. 26:65, 66).

Как Иисус отреагировал на всё это? Стал Он оскорблять Своих обвинителей, потому что они оскорбили Его? Проклял их за то, что они осудили Его? Нет, ничего подобного Он не сделал. Он стоял перед ними как олицетворение праведности. Когда Его обвинили в самом худшем грехе, какой только можно придумать, Он не сказал ничего! Они посмеялись над самыми истиннейшими словами, которые когда-либо произносились, над той божественной истиной, что Иисус был послан с небес. Иисус смиренно позволил им делать, что они хотели, с Его словами и с Ним Самим.

Страдая, Он не угрожал. После тирады Каиафы по поводу признания Иисуса, что Он Христос, задержавшие Его начали насмехаться и оскорблять Его. И снова мы видим величественную личность Иисуса. Он позволил нечестивым религиозным лидерам и жестоким, бессердечным воинам бить Себя, в чём безошибочно можно узнать желание унизить Его. На Него плевали, Его били по щекам, а Он отдался на волю Божью. Матфей говорит: «Тогда плевали Ему в лицо и заушали Его; другие же ударяли Его по ланитам» (Мф. 26:67). Он не уклонялся и не давал сдачи. Он не отвечал кулаком на кулак или оскорблением на оскорбление. Он избрал Бога Своей скалой и Убежищем посреди бури.

Иисус как Агнец Божий страдал молча, покорно и почтительно. Он терпел всё с уверенностью и величием, в точности исполняя пророческую картину Исаии: «Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, ведён был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так и Он не отверзал уст Своих» (Ис. 53:7).

ХРИСТОС ПЕРЕД ИСТИНОЙ

Когда первосвященники привели Иисуса к Пилату, они были полны решимости заставить Пилата согласиться с их осуждением Иисуса. Они жертвовали всей своей репутацией, чтобы довести дело до распятия. Но при этом единственная вина, которую они могли выдвинуть перед прокуратором, состояла в том, что Иисус утверждал, будто Он царь иудейский. Чтобы добиться признания этой вины, им пришлось выкрутить Его утверждение так, чтобы получился мрачный и зловещий заговор против Рима, в котором Иисус чуть ли не соперничал с самим императором.

Пилат не хотел судить Иисуса. Он с самого начала решил, что этот конфликт между иудеями и Иисусом был иудейской проблемой, которую и решать должен синедрион. Он сказал, что они сами должны были судить Его. Однако, когда прозвучало имя кесаря, Пилату пришлось их выслушать и принять хоть какое-то решение о Нём. Ни один правитель, назначенный Римом, не мог обойти стороной вопрос, касающийся римского правления.

Изначальное обвинение Иисуса в том, что Он якобы утверждал, что Он царь, было озвучено перед Пилатом на помосте перед дворцом. Иудейские обвинители отказались войти во дворец, чтобы не оскверниться и не лишиться права есть пасху. Пилат сразу понял, что ему надо самому допросить Иисуса, но помост был неподходящим местом для такого допроса.

Бурный характер, шум и неразбериха суда на помосте заставили Пилата удалиться с Иисусом во дворец. Он хотел лично побеседовать с Ним. Поэтому во внутренней комнате, вдали от шума толпы, Пилат вступил в разговор, оказавшийся одним из самых знаменитых в истории мира. Иов, стремясь разобраться в своём несчастье, сказал «Но я к Вседержителю хотел бы говорить и желал бы состязаться с Богом» (Иов 13:3). Пилат в своём стремлении понять этого заключённого, стоявшего перед ним, задавал наедине вопросы Божьему Сыну. Кто мог бы представить такое? Иоанн пишет: «Тогда Пилат опять вошёл в преторию, и призвал Иисуса, и сказал Ему: "Ты Царь иудейский?"» (Ин. 18:33). На вопрос Пилата Иисус ответил вопросом. Он сказал: «От себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе о Мне?» (Ин. 18:34). Вопрос Иисуса заставил Пилата задуматься о происхождении его вопроса. Самому ему пришло это в голову или это иудеи закинули ему такую мысль? Пилат вынужден был признать перед Иисусом, что он не понимает, что происходит. Он сказал: «Разве я иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне. Что Ты сделал?» (Ин. 18:35). Благодаря Иисусу Пилат увидел, что он пытается развязать узел слишком большой, чтобы он мог это сделать.

Затем, с глубоким чувством и со всей чёткостью, наш Господь открыл Пилату истину о Себе: «Царство Моё не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Моё, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеям; но ныне Царство Моё не отсюда» (Ин. 18:36). Пилат, должно быть, с большим интересом выслушал то, что Он говорил, после чего сделал замечание, которое было одновременно и вопросом и утверждением: «Итак, Ты Царь?» Он услышал истину о Боге, изложенную в коротком предложении, и почти понял её. Чтобы он до конца постиг её, наш Господь развил Свою мысль: «Ты говоришь [правильно], что Я Царь. Я на то родился и на то пришёл в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает голос Мой» (Ин. 18:37). Иисус напрямик выложил истину о Себе перед Пилатом. Теперь ему ничего не оставалось, как только принять или отвергнуть её. Если Пилат решит принять эту истину, ему придётся заплатить за неё огромную цену. Истина — всегда драгоценная жемчужина, как наш Господь ранее учил в притче. Чтобы приобрести её, потребуется всё наше состояние. Пилат, отказываясь продать всё ради обладания истиной, сказал Иисусу, возможно даже, с насмешкой: «Что есть истина?» (Ин. 18:38).

Где ещё стоит искать, чтобы найти так много истины, выраженной в столь немногих словах, как в этих ответах Иисуса? Можно сказать, что самая великая жизнь из когда-либо прожитых в этом мире, жизнь Сына Божьего, сконцентрирована в коротких ответах Иисуса Пилату.

Иисус сказал: «Царство Моё не от мира сего» (Ин. 18:36). Пилат знал, что иудеи хотели себе царя и царства больше всего на свете. Однако они хотели земного, физического, воюющего царства, которое бы победило Римскую империю и даровало бы им свободу от владычества Рима. В этом как раз и состояло противостояние Иисуса и иудеев. Иисус был духовным царём и намеревался установить духовное царство — царство не от мира сего. Иудеи требовали физического царства.

Обычно наши сердца так переполняются тем, чего мы хотим, что мы не замечаем того, в чём мы нуждаемся. Нам не нужно физическое царство; мы нуждаемся в царстве духовном — в том царстве, что живёт в наших сердцах и управляет нашим духом. Физическое царство никогда не было способно много дать этому миру. Оно поднимает меч, живёт немного, а затем умирает со сжатыми кулаками. Оно, возможно, и выиграет битву, но оно не может напитать душу и сердце для этого мира и для того мира, который придёт ему на смену.

Иисус сказал: «Я на то родился и на то пришёл в мир» (Ин. 18:37). Иисус пришёл на эту землю заложить фундамент для установления Своего царства. Он пришёл рассказать нам истину о Себе. Новый Завет как бы разделён на две части. Первую часть можно назвать «Христос, сосредоточенный на царстве», а вторую — «Царство, сосредоточенное на Христе». Иисус говорил: «Если ты не поймёшь Моего царства, тогда ты никогда не поймёшь, зачем Я пришёл. Я пришёл засвидетельствовать истину о Себе и Моём царстве».

Иисус заявлял: «То, что Я говорю тебе, есть вся истина о жизни». Он сказал Пилату не просто истину, а одну из величайших истин, какие только может знать человечество. Иисус сказал, что Он пришёл в этот мир, чтобы дать нам истину. Он подсказывал Пилату: «Если ты действительно хочешь знать истину, ты можешь её узнать». Тот, кто от истины, действительно хочет знать её. Тот, кто от истины, будет слушать Иисуса, потому что Он является воплощением истины.

Давайте тщательно взвесим, что Иисус сказал Пилату. Сын Божий выложил перед Пилатом истину о Себе, о Своём царстве и о тех, которые по следуют за Ним. Пилату открылась возможность послушать и понять, но он не захотел это делать. Мы тоже стоим перед истиной. Мы имеем исключительный шанс принять её. У нас есть завершённое откровение Нового Завета. Мы можем читать его и обдумывать; затем мы можем вернуться к нему и снова читать и снова обдумывать. Мы знаем, как Пилат отнёсся к истине, когда предстал перед ней. Главный вопрос состоит в следующем: как мы поступим с истиной, когда предстанем перед ней?

Истина была очень близко от Пилата, и она очень близко от нас. Если у нас есть желание узнать, что истинно, мы можем узнать. Если мы будем слушать конкретно с целью услышать истину, мы услышим её. Если мы будем всерьёз искать истину, мы найдём её. Иисус сказал: «Слово Твоё есть истина» (Ин. 17:17) и «Я… истина!» (Ин. 14:6).

«ЭТО СЫН БОЖИЙ?»

На последней стадии судов над Иисусом Пилат оказался между двумя великими силами. Как римский чиновник, честно выполняющий свой долг, он чувствовал необходимость вынести справедливое решение по делу этого невиновного заключённого. Однако как общественная фигура, чья репутация была подмочена неудачными решениями в прошлом, он был полон решимости избежать — любой ценой — взрыва беспорядков в Иерусалиме. Совесть его тянула в одну сторону, а политическая целесообразность — в другую. Оба побуждения были сильными, но силы их были не равны. Давление со стороны иудеев с тем, чтобы он уступил их воле, было значительно сильнее. Подталкиваемые завистью, они громогласно требовали распятия — и они готовы были пойти на что угодно ради этого. Они загнали Пилата в угол и были готовы держать его там до получения того, что хотели.

Хотя Пилат был убеждён в невиновности Иисуса, его уступчивость к требованиям первосвященников позволила суду выйти из-под контроля. В начале разбирательства он высказал им своё суждение, но они отказались принять его. Он направил Иисуса к Ироду в расчёте на помощь галилейского тетрарха, но Ирод отослал Его обратно без какого-либо суждения против Него и без какого-либо указания, что же делать с Ним. В качестве последнего средства Пилат попытался сыграть на пасхальной традиции, надеясь убедить толпу потребовать освобождения Иисуса; но толпа выбрала Варавву. У Пилата больше не было вариантов.

Возможно, в качестве последней попытки, как выражение надежды вопреки надежде, Пилат отдал распоряжение бичевать Иисуса (Ин. 19:1). Должно быть, он думал, что иудеи удовлетворятся, увидев бесчеловечно избитого Иисуса. Бичевание означало почти верную смерть. Римская порка доводила даже самых сильных мужчин до состояния на волосок от смерти. Возможно, Пилат также думал, что иудеи посмотрят на это бичевание как на прелюдию к распятию и успокоятся, решив, что они вот сейчас получат то, чего добивались. После того как Иисус подвергся бичеванию, а затем унижениям и насмешкам (Ин. 19:1–3), Пилат сделал ещё одну попытку освободить Его. Текст говорит: «Пилат опять вышел и сказал им: "Вот я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нём никакой вины". Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: "Се, Человек!"» (Ин. 19:4, 5).

Полностью осознавая, что он зашёл уже слишком далеко и что, вероятно, уже нет пути иного, как только уступить их желаниям, Пилат попросил их взглянуть на жалкий вид Человека, которого они хотели распять. Иисус стоял перед ними, окровавленный после бичевания. На плечи Его был в насмешку накинут пурпурный плащ, а голову украшал венец жестокости. Должно быть, Пилат думал, что обвинители скажут: «Ну, мы унизили Его, бичевали и публично объявили преступником, и теперь мы удовлетворены. Можешь отпустить Его». Но получилось наоборот: первосвященники, ожесточившиеся в своём решении умертвить Его, закричали: «Распни, распни Его!» В отчаянии Пилат повторил свой вердикт: «Возьмите Его вы и распните; ибо я не нахожу в Нём вины» (Ин. 19:6). Священники злобно завопили: «Мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим» (Ин. 19:7). Заявление священников о Нём заставило Пилата содрогнуться. Мысль, что Иисус назвал Себя Сыном Божьим, привела его в ужас. Текст говорит: «Пилат, услышав это слово, ещё больше устрашился» (Ин. 19:8). Страх завладел им, так что всё тело сотряслось; он вспомнил, что увидел в Иисусе. Слова иудеев объяснили Пилату, почему так необычен был этот Человек, называемый Иисусом, стоявший перед ним, униженный, окровавленный, одетый в издевательские одежды. Иисус говорил с Пилатом так, как не говорил никто другой; он видел всю Его беспорочную жизнь; даже Его молчание было величественным. Утверждение иудеев, что Он называл Себя Сыном Божьим, звучало как истина. Возможно, Пилат подумал: «Допустим, Он говорил правду. Тогда какие будут последствия для этого суда и для меня?» Одна мысль о такой возможности заволакивала его ум страхом.

На этом повороте суда Пилату открылись три важные истины, касающиеся Иисуса. Когда мы читаем о том, как он воспринял их, Святой Дух — через изложение их в святых Писаниях — напоминает нам, что мы тоже стоим перед этими истинами. Эти суды нашего Спасителя всегда возвещают их всем, кто читает Библию.

Первая истина состоит в том, что Иисус часто отдаёт Себя в наши руки. Он позволяет нам стоять рядом и допускать, чтобы другие делали Ему всякие гадости. Если вследствие нашего бездействия Иисус подвергается унижению, значит Он позволяет этому произойти. Мы будем попустительствовать осуждению Его дела, а Он будет стоять молча рядом. Не забывайте, что Он всемогущий Христос; но Он передал нам, по крайней мере в этом мире, определённую меру власти над Собой. Он желал дать нам свободу, и Его дар свободы выбора неизбежно сопряжён с громадным риском.

Он сделал нас носителями внутренней свободы. Он будет учить нас, ждать нас, воодушевлять нас; но Он не станет заставлять нас отдаться тому, что правильно. Мы сами должны увидеть нужду в этом, пожертвовать чем-то ради этого и войти в двери, открытые для этого. Почему Иисус позволил Пилату, первосвященникам и толпе решить Его судьбу? Ответ находится где-то между Его желанием даровать нам спасение и Его желанием дать нам человеческую свободу.

Вторая истина состоит в том, что на Иисуса надо смотреть как на Сына Божьего. Во всех Евангелиях нам ни разу не позволено было назвать Его просто человеком. Он полностью и до конца принял человеческий облик, но Он был также и Богом во плоти. Его божественное естество было заявлено при рождении, крещении, преображении и во время судов над Ним. Его неопровержимые чудеса, совершенные проповеди, несравненное поведение и уникальное предведение вместе провозглашают, кто Он есть.

Ни Пилат, ни иудеи не могли, будучи очевидцами и участниками этого суда, не осознавать при этом божественности Христа. Иисус объявил о ней, и Его действия подтвердили её. Всякий раз, когда человек начинает общаться с Иисусом, он сталкивается с Его божественностью.

Другие говорили об истине, а Иисус открыл, что Он Сам и есть Истина. Он всегда действовал соответственно тому, кто Он есть. Пилат в какой-то степени признал, кем был Иисус; но его слабая воля не позволила ему что-то сделать по этому поводу. Мы хотим обладать истиной, но когда мы обретаем её — знаем ли мы, что с ней делать?

Третья истина состоит в том, что ничто не должно наполнять наши сердца большим почтением и страхом, чем тот факт, что Иисус — Сын Божий. Неудивительно, что Пилат устрашился! Суд, на котором председательствовал Пилат, был катастрофой. Иисуса мучили, как только могли. Лишь к концу его Пилат стал кое-как понимать свою дилемму. Если этот Человек, которого он судил, и вправду был Сыном Божьим, то в истории он останется как наихудший прокуратор, каких только знал мир, совершивший самую страшную ошибку, какую только может совершить человек. Можем ли мы представить себе должностное лицо, жестоко обращающееся с Богом? Подумайте об этом! Тогда как у Пилата была возможность обойтись справедливо с Богом, сотворившим его, он позволил нечестивым людям издеваться над Ним и мучить Его! Что скажет Пилат Иисусу, когда предстанет пред Ним в Судный день?

Перед тем как оставить эту тему, давайте вспомним, что в некотором смысле мы стоим рядом с Пилатом. Иисус — перед нами. Он отдаёт Себя в наши руки, позволяя нам делать с Ним всё, что мы захотим. Мы знаем из Писаний, что Он Сын Божий, всемогущий Христос. Эта истина о Его божественности либо наполнит нас страхом, либо заставит пасть перед Ним в поклонении. Он не просто совершенный человек, которого мы должны чтить; Он не супермен, перед которым мы должны благоговеть. Он Богочеловек, которого мы должны чтить, перед которым преклоняться, которого славить как вторую ипостась Божества.

Вечное существо, которое знает всё и которое сотворило всю вселенную, стало не только человеком, но (перед этим) младенцем и (ещё раньше) плодом в утробе женщины. Если вы хотите понять, как Он мог снизойти до того, чтобы стать человеком, подумайте, как бы вам захотелось стать личинкой или крабом.

#евангелие #евангелия #понтий пилат #исторические факты #история #исторические события