Удивительная и печальная история автора первой российской утопии
Замысел этой статьи начался с «богатой наследницы» Анны Делви она же русская эмигрантка Анна Сорокина, дочь водителя из Домодедово.
Этой девушке удалось на протяжении двух лет морочить голову голливудским звездам, владельцам отелей, клубов и картинных галерей. Она жила в #кредит, одевалась от кутюр, носила бриллианты, питалась в лучших ресторанах, селилась в роскошных отелях, летала из Нью-Йорка в Париж и Венецию, давала по сто долларов на чай официантам.
И ни один человек не заподозрил неладного, пока у Анны не кончились кредитки. #Обманщица отсидела положенное в американской тюрьме, продала свою историю Netflix за 300.000 $ и теперь дожидается депортации на родину. Неплохо развлеклась барышня, а?
Такие истории случались и раньше, о них я планирую рассказать в серии статей о самозванцах и самозванках. Но тема нынешнего материала особенная – несчастный юноша с чересчур богатым воображением.
Иван Тревогин, принц Голконды
О люты варвары! О аспиды презлобны!
К чему Творец вам дал названья благородны?
Скажите: для чего вас почестьми почтил
И власть над нами, бедными, вручил? (с) И. Тревогин
Сын сельского иконописца из окрестностей Луцка обрел поистине удивительную судьбу. Он был одним из «Платонов и быстрых разумом Невтонов», которыми так богата земля российская. Способный к языкам, жаждущий знаний, талантливый юноша мог бы стать вторым Грином (даже моменты биографии сходны), но в 1770х ему не светило ничего.
После смерти отца, мать сумела пробиться к губернатору Харькова Е.А.Щербинину и в память о заслугах покойного умолила посодействовать трем осиротевшим мальчишкам. Ивана с братьями пристроили в Воспитательный дом при Харьковском народном училище. Тревогин стал первым учеником, с легкостью освоил французский язык, проявил талант рисовальщика.
Увы, вольный нрав и богатая #фантазия отличника вызвали раздражение у нового директора. Сперва юношу заставили прислуживать за столом во время торжественного обеда, потом обвинили в воровстве и жестоко высекли. Неудивительно, что гордый Иван сбежал искать помощи у своего покровителя.
Щербинин к тому времени был назначен в Воронеж. Места в канцелярии для Ивана не нашлось… или чиновник понял: для государевой службы подопечный никак не подходит. Затем он попробовал стать гувернером, около года занимался с детьми богатого купца, обучая оболтусов языку и манерам.
В свободное время Иван совершенствовался в французском, переводил книги – и мечтал о знаниях, путешествиях, славе. Тогда же он создал масштабный труд – первую российскую #утопия «Империя знаний». В пространном сочинении он размышлял о природе власти, о справедливости и мудрости государей, не сомневаясь – для того, чтобы мир сделался лучше, бразды правления следует отдать художникам и поэтам. Вот фантазер!
Как и многие #поэты тех лет Тревогин сочинял оды, восхваляющие своего благодетеля Щербинина. И произвел такое серьезное впечатление на пожилого чиновника, что тот взял юношу с собой, отправляясь в Петербург за новым назначением. Увы, Щербинин получил лишь отставку и удалился в имение. Юноша остался без средств и связей.
Тревогин долго обивал пороги, рассчитывая на государеву службу, но лишь директор Академии Наук пожалел незадачливого юнца и пристроил его корректором в типографию. Тут бы Ивану и служить, надеясь на милость матушки Екатерины или ее приближенных – прецеденты бывали. Сын священника, поэт Василий Петров из бедного студента сделался камергером, казацкий сын Степан Лукомский стал известным историком и переводчиком, а о Ломоносове вы и так знаете. Увы, Тревогина снедали амбиции. Уже 22 года, а он все еще прозябает в безвестности!
В 1782 году в «Прибавлениях к Санкт-Петербургским ведомостям» появилось объявление:
«Для удовольствия почтенной публики предпринято намерение И. Т. издавать в свет сочинение под заглавием Парнасских Ведомостей, где будет трактовано о астрономии, химии, механике, музыке, экономии и о прочих других учёностях, а в прибавлении будут помещены критические, любовные, забавные и красноречивые сочинения, в стихах и в прозе».
Тревогин ухитрился раздобыть откуда-то денег и выпустил первый номер журнала тиражом 1000 экз… вот только «Парнасские ведомости» никто не стал покупать. Иван оказался по уши в неоплатных долгах, которые из своего корректорского жалованья не выплатил бы и за сто лет.
Бедный Иван поступил как подросток – бросил дом, переоделся крестьянином и отправился куда глаза глядят зарабатывать хлеб в поте лица своего. Пара дней бродяжничества его вразумили – он перебрался на шлюпке в Кронштадт, нанялся матросом на голландское судно и отправился покорять Европу. Вдруг повезет?
Попытка нищего иностранца поступить в Лейпцигский университет оказалась тщетной. Так-то многие русские ученые, художники и врачи получали образование за рубежом, но за них платили либо казна либо меценаты, впечатленные талантом. За Тревогина никто не выложил ни гульдена и он продолжил странствия.
Он снова нанялся на судно, выдав себя за француза, благо язык знал в совершенстве. Назвался Роландом Инфортюне то есть Несчастливцем. И ему в самом деле не повезло. Сперва его смышленость приглянулась капитану и Инфортюне был повышен в чине, но матросская служба оказалась чересчур тяжела для истощенного долгими странствиями молодого человека. Он попытался бежать, но был пойман, получил двадцать плетей и отправился на берег в первом же французском порту.
Из морской экспедиции Тревогин вынес прихваченный по ошибке матросский сундучок товарища по несчастью Франсуа Лафудра. И удивительную восточную сказку о далеком и прекрасном острове Борнео, где нет ни зимы ни голода ни бедствий, золото сыплется с деревьев, девушки красивы и добросердечны, а правители мудры и справедливы. С этим багажом Иван пошел покорять Париж.
У Тревогина хватило соображения обратиться за помощью в русское посольство. Вот только вместо правды он сочинил фантастическую легенду, что якобы был похищен дикими черкесами, продан в рабство туркам, бежал из плена, служил солдатом в Голландии и теперь молит о возвращении на родину. На удивление, фантазеру поверили. Его поселили в пансионе при посольстве, выделили небольшое содержание и в ожидании подходящей оказии разрешили жить по своему разумению.
Сложно представить, какой восторг охватил Ивана в тот момент. После скитаний и бедствий он получил возможность жить в сытости и тепле, ходить по парижским музеям, посещать библиотеки, изучать французскую литературу, беседовать с уважаемыми людьми.
Похоже Тревогин умел производить впечатление – вскоре у него появился закадычный друг, мелкий канцелярист Дубровский. Чиновник был родом из Харькова, в свободное от посольских обязанностей время коллекционировал редкие монеты, увлекался древностями и охотно делился знаниями с благодарным слушателем.
На щедрой почве снова расцвел литературный талант Тревогина. Он начал сочинять повесть «Злосчастный принц восточный, или жизнь Хольсава, сына царя Голкондского, написанная им самим». И понемногу погрузился в вымышленный мир, как это свойственно людям творческим. Сложно сказать, выстроил ли Тревогин злой умысел осознанно или решил поиграть в сказку, однако он всерьез начал готовиться к тому, чтобы объявить себя принцем Голконды, вымышленной страны, полной богатств.
Иван заказал у парижского портного причудливый восточный костюм, заказал у архитектора план будущего дворца императора Иоанна… и приказал принести заказы прямиком в посольство. А чтобы расплатиться за покупки, позаимствовал кое-какие редкие монеты из коллекции друга и серебряную посуду из посольства. На чем и попался.
Сперва разъяренный посол, князь Барятинский, принял Тревогина за жулика-француза и вызвал полицию. Услышав про принца Нао Толонда, сына короля Голконды Низала-эл-Мулука, ажаны препроводили Его Высочество в Бастилию. Началось расследование.
Обвинение в пособничестве голландским фальшивомонетчикам, наводнившим Париж самодельными экю, было вскоре отвергнуто. Но и версия с принцем рухнула – призванный разобраться в вопросе профессор-востоковед безошибочно определил, что к чему. Низал-эл-Мулук оказался героем популярной книги аббата де ла Порта «Всемирный путешествователь». А родным языком принца был признан русский, точнее малороссийский.
Итоги следствия были направлены Барятинскому, и тут уже посол почуял запах жареного. Еще жива была память о «казацком царе» Пугачеве и самозванке княжне Таракановой. Матушка Екатерина с годами сделалась гневлива и легко отправила бы посла до конца дней куковать в имении, упусти он столь зловредный заговор. Так что несчастный Тревогин в закрытой карете под надежным караулом отправился из Бастилии назад на родину.
В Петропавловской крепости принца Голконды собрались допрашивать по всем правилам – с кнутами, дыбой и прочими милыми приспособлениями для извлечения правды из узников. Но едва завидев пытошную, Тревогин разрыдался и как на духу признался во всем. Он собственноручно записал показания, словно бы похваляясь изящным почерком, а там, где горькие слезы смочили бумагу, обвел кляксы и приписал «се слезы мои».
Именно эта надпись решила судьбу фантазера. Тщательное расследование подтвердило правоту его слов и отсутствие злого умысла – ни царем над казаками ни императором всея Руси Тревогин становиться не собирался. А на чудом уцелевшем выпуске «Парнасских Ведомостей» обнаружено было витиеватое посвящение императрице. И матушка Екатерина лилейной ручкой вывела:
«…Как из существа дела довольно видеть можно, что оный Иван Тревогин все сии преступления совершил, впав по молодости своей, от развращенной ветренности и гнусной привычки ко лжи, других же злодеяний от него не произошло, да и по допросам в Париже ничего не открылось, от тяжкого наказания Тревогина избавить, а для исправления извращенного его нрава и дабы он восчувствовал, сколь всякое бездельничество и сплетение вымышленных сказок ненавистны, то посадить его на два года в смирительный дом, где иметь за ним наистрожайший присмотр».
Через год заключения Тревогина помиловали ввиду полного исправления и безупречного поведения. Его отправили солдатом в Тобольск, подальше от столичных соблазнов. Там ему снова повезло – губернатор Тобольска Кашкин оценил по достоинству способности «принца» и вместо казармы отправил его в свою канцелярию. Когда же губернатора перевели в Пермь, он взял Тревогина с собой и подыскал ему место в городском училище, где наш герой стал учить юношество французскому и рисованию.
Судя по всему Ивана не слишком перегружали работой – за пять лет он успел сочинить две трагедии в стихах для театра и две большие исторические поэмы. Казалось жизнь улыбнулась талантливому человеку, впереди публикации, а там и заслуженная слава… но внезапно для всех в марте 1790го Тревогин скончался от неизвестной болезни. Рукописи его канули в Тайном приказе, где спустя полтораста лет были обнаружены советскими историками.
Единственное, что осталось от принца Голкомбы – удивительная легенда. А в следующем выпуске я расскажу о другой искренней и бескорыстной принцессе-обманщице.