В одном из кафе в центре города я долго не мог понять, что за люди меня окружают?
Вроде русские, да другие. Похожи и не похожие, а потом много позже, когда за мной захлопнулась величественная панорама перелесков и неохватного взглядом простора, черной пашни, образцов, оттеночков, отрезов серого, как в магазине тканей, я все понял.
Я уехал из Орла, и я понял, что такое Орел!
В Орле люди одеваются так, как в Москве лет десять тому назад.
Я угодил в прошлое: узкие брюки, приталенные пиджаки, вытянутые в длину силуэты, полупрозрачные лица.
Или вот мужчины, три богатыря, русские лица, грубые, словно вытесанные рубанком. Явно нечто среднее между чиновником и бандитом.
Лицо немного зверское, но цивильное, словно приталенное, кашемировое пальто, надетое на памятник. В руках лопата мобилы.
Или вот молодые люди, погруженные в значимость нечегонеделания и голдухи.
Глаза…если бы я был художником, я бы живописал только эти глаза. В них такой сквозняк, что надо привязывать себя к креслу канатами или заковывать цепями, чтобы не улететь!
О, эти глаза напротив!
Все это было, но давно, в Москве или еще где-то.
Орел переживает или донашивает, как младшие за старшими, старые брюки, моды, лица, привычки и нравы.
Весь Орел в прошлом. В настоящем нет Орла, есть его жалкие останки, рассеивающаяся дымовая завеса славы одной из трех культурных столиц. Раздербаненная красота, как будто красивую крестьянку не просто изнасиловали, но и надругались.
И вот она пытается привести себя в относительный порядок, но не получается. Глаз подбитый, руки в синяках.
Нет Орла, весь вышел, улетел.
А ведь был когда-то.
Орел – птица царская, гордая. А имена какие: Николай Лесков, Леонид Андреев, Иван Тургенев, Борис Зайцев, Михаил Пришвин и т.д. и т.п.
Что ни имя, то песня! Что ни песня, то собрание сочинений и музей!
Только читатель вымер.
Ото всего этого роскошества осталось и т.п.
Парочка музеев, несколько памятников, две, три улицы, связанные между собой только общими воспоминаниями. Колоритные имена райончиков. И интеллигенция, милая, добрая или не всегда милая и не всегда добрая, но с глазами растерянными. Или университетская молодежь, жирующая на проценты от маминых с папой финансовых возможностей.
И это почти все.
В музее «Писателей Орловцев", худая, как гюрза, директриса, звеня, словно кандалами, монументальными украшениями, воскрешающими в памяти запчасти «Кировца».
Быстрая, резкая, с некрасиво подчеркнутой некрасивостью, прерывающимся от волнения голосом говорит о писателях орловцах.
В глазах тоска. Ее рассказ напоминает горловое рыдание шамана.
Ни во что так весной, которая в Орле напоминает позднюю осень, не верится больше, чем в это невыплаканное горе в голосе директрисы.
От нее хочется скрыться в заповедную тишину улиц, затаиться в тюремной тесноте переплетения веток в местечке «Дворянское гнездо», судеб, под сенью памятника героям гражданской войны, Каховке или Лескову, или в вязком покое музея Леонида Андреева. Или поселиться в «Вавилоне»!
Деревянные ступени музея Леонида Андреева пахнут кошками. Портрет Андреева похож на Чегевару.
«Дворянское гнездо» напрочь разрушено временем и чиновничьим радушием. Радушие пробуждается только в ресторане, при виде девиц и щей.
Что им Лесков, Андреев, Тургенев?
Если бы это было названия блюд, они бы запомнили.
У тих ребят ничего, кроме здорового инстинкта удушения всего живого вокруг нет и быть не должно.
Все в Орле старомодно, нелепо, посконно, неправильно, величественно и печально, словно памятник героям гражданской войны.
Каховка!
Причем тут Каховка не ясно, но имя привязалось и стало уже топонимом, даже ресторан поблизости тоже Каховка.
Исполинская шестнадцатиметровая богиня в буденовке с винтовкой и букетом полевых цветов. Сзади какая-то неясная деталь: то ли петля, то ли косы.
Скульпторы никак не смогли совладать с косами прототипа. Косы змеями свиваются за спиной. А могла ли Афина бегать за деникинскими недобитками, прятаться в окопах, спать в землянке, стрелять и при этом с хорошо уложенной и вымытой, пахнущей шампунем косой, об этом они не подумали?
В Орле не хочется думать. Хочется отдыхать от мыслей. И Орел предоставляет для этого большой простор, заключенный в междуречье Оки и Орлика.
Ботаника. Выгонка. Наугорка. Бываловка. Вавилон!
Орел!
Улетай, Орел, если есть силы.
А если нет, живи так, как живется.
Живи прошлым. Не торопись в настоящее. Ничего тут хорошего нет.
Если и вы хотите отмотать свою жизнь, как кинопленку, лет этак на десять с гаком, поезжайте немедля в Орел.
И будет вам счастье!