О противостоянии. Оно – очень яркий признак жизни, источник энергии. Взросление человека происходит через конфликты с родителями, учителями, друзьями. Осознание – через споры с окружающими, через борьбу с самим собой. Не зря в Исламе так важен Большой Джихад – борьба со своим нафсом (эго). Это хорошо, что в России всегда есть люди протестующие. По сути одна из важнейших черт русского характера – недовольство. Круглосуточный позитив вызывает в нас сомнения, подозрения, как, например, позитивные материалы о том, как в России улучшается жизнь, обязательно сопровождаются массой комментов о том, что «все пропало», «все плохо», «за границей – еще лучше!». Русский человек не умеет себя красиво позиционировать, в нашей национальной идее нет пиар-агентств. Нам сложно себя рекламировать, нам приятно себя критиковать. Это издержки воспитания, наверное. Отсюда растут ноги наших проблем на мировой арене. США и Европа – идеальны в самопиаре. Внутри немецкого дома, например, может быть бардак и срач, домочадцы могут годами не разговаривать друг с другом. Но снаружи – демонстрация благополучия и мирного существования. Розочки в палисадничке. Немцы не выносят сор из избы. Русские же гордятся этим сором. У нас с точностью до наоборот. Внутри квартирки – чистенько, уютно, тепло, а снаружи – конь не валялся. Мы не рассказываем миру о том, какие мы прекрасные и замечательные. Мы самодостаточны. Нам достаточно нашей внутренней культуры, совести и мы не рвемся, как это делают американцы, яростно и даже навязчиво афишировать наши позитивные дела. В итоге иностранцы видят Россию только глазами иностранцев, так, как выгодно иностранным пиар-агентствам. Наши фильмы кроме нас самих никто не знает. Нашу литературу за границей читают единицы. Наше искусство дальше элиты не идет. Наши достижения - дальше Калининграда не распространяются, не разглашаются. О Юрии Гагарине в Германии никто толком не слышал. О крымском мосте, как и о русской кухне, русском кинематографе – ноль информации. Зато все знают о Солженицыне, сталинском и путинском терроре, об отвратительной русской медицине и образовании тоже все знают, и никто не знает, что у нас образование и медицина бесплатная, например. Мы крайне критично относимся к себе, к своей стране. Нам «неприлично» самих себя пиарить, хвалить, нам кажется недостойным – хвастаться. А европейцы, они очень буквальные. Если ты им скромно скажешь «я не лучшая хозяйка», они не доверят тебе свой пылесос. Им надо сходу говорить: «я – асс в уборке, я – мастер по приготовлению еды, я – супер-профессионал по мытью посуды!» Только в таком случае они доверят тебе свой дом и посудомоечную машину в нем. Немцу надо очень сильно поднапрячься, постараться, чтобы увидеть в русских и в России позитивное, хорошее, доброе. «Не улыбаешься каждому углу, не скалишь свои белоснежные зубы на каждый чих, значит, ты злой человек!», - таково мнение иностранцев. Они улыбаются, но они тебе доброе слово за бесплатно не скажут. У русских – снова наоборот. Внешне мы выглядим зажатыми, и чтобы увидеть, познать нашу широкую душу, надо с нами пуд соли съесть. До этого пуда дело обычно не доходит. Иностранцем важен фасад. Мы, наивные, непривыкшие к красивым фасадам, покупаемся на раз. Нам улыбнулись – мы готовы за эту улыбку всю зарплату отдать. Так произошло с одной семьей, с которой я недавно познакомилась здесь в Германии. Расскажу историю. Мне написала женщина, она искала круглосуточную няню для своей дочки. У них работали няни из Украины, но случилось окно. Нужна замена на две недели. «13 евро в час за работу», - говорю женщине. «У нас няня получает в день 35 евро. Я сама, врач, зарабатываю 7,90 евро в час, работая в клинике», - отвечает женщина. Я узнала, что это москвичи, окончили Сеченовский мединститут, соблазнившись Европой, уехали сюда. Их взяли «ассистентами». «Здесь всем плевать, учился ты в Москве или в Мухосранске», - говорит женщина. В итоге русские врачи в Германии зарабатывают меньше, чем уборщица! Фасад – чудесный. Пиар немецкой медицины – отличный. Но надо пожить здесь, поработать, чтобы узнать правду. Русская семья врачей работает почти круглосуточно, не видя своего ребенка, с котором сидят украинские дешевые няни. Но в переезд, в интеграцию, во весь необходимый антураж уже вбухано куча средств и сил. Выход один – тянуть лямку, лелея себя мыслями о том, что в России все еще хуже. Так существуют миллионы переезжиков из России за границу. Им дико неприятно узнавать, что в России жизнь налаживается, они оправдывают свой переезд ухудшением жизни в России, за счет этого самовнушения и живут. И я даже могу представить, как сладко им читать негативные новости из России в немецких сми: «Не зря мы драпанули из Рашки и не зря мы теперь вкалываем за 7.90 евро в час». Между делом скажу, что аренда хиленькой трешки во Франкфурте меньше 1000 евро в месяц не выйдет, приплюсовать сюда еще коммуналку, страховки (медицинская – не меньше 100 евро с носа), дорогущий бензин и дорогущий общественный транспорт, только платные детские сады и питание, которое в разы дороже, чем в нашей Пятерочке… Украинские няни проживанием за 35 евро в день – на вес золота здесь.
«Трагедия сейчас в немецких школах, в школах конкретно Хессена», - рассказывал вчера один директор местной школы, который приходит к Штефану играть в биллиард. Детей обязуют самостоятельно два раза в неделю брать у себя тест на коронавирус. Учителя организуют уроки обучения, «как самостоятельно брать тест». 6-летние дети обязаны сами себе пихать в нос эти штуки с тестами. Два раза в неделю. Директор в ужасе: «А если ребенок продырявит себе нос? А если запихнет палочку в ухо?» Что делали бы в России, если бы поступил такой приказ – дети обязаны сами себя тестировать на ковид? Мамочки бы завопили бы, наверное. Что было бы с нами, с русскими, если бы наших детей обязали носить маски по 6-7 часов в день не снимая? Немцы послушные. Они учат детишек тыкать в нос палочками. Это вопрос о святом. У русского человека очень много всего святого. Семья, ради которой любая русская мама готова впахивать на трех работах, а после них еще пару часов у плиты. Друзья, ради которых русский человек готов пожертвовать многим. Религия, соблюдая требования которой русская старушка будет поститься, несмотря на плохое самочувствие. Если обобщать, то у немцев уже давно нет религии. Сколько я не жила в Германии, я не встречала ни одного человека, который поститься, например, или ездит по святым местам. Или заказывает (за деньги, ой-ёй!) службу в храме. Рождество и Пасху справляют все, все магазины завалены бизнес-проектами к этим праздникам. Но религиозного в них – ноль. Это тупо бизнес, веселуха, как день святого Валентина или Карнавал.
- Что является священным для немцев?, - спрашиваю у Штефана.
- Комфорт, благополучие, - отвечает Штефан.
Пять видов колбасы на завтрак, отличная машина, розочки в полисадничке. Немцу уже плевать на путешествия, общение, социальные контакты, культурные вылазки по выходным в кафе, в кино, на прогулку. Их нет из-за локдауна и немцы привыкли к этому. Сейчас они панически боятся потерять последние – пять видов колбасы на завтрак, машину и розочки. Этими розочками им навсегда и наглухо замуровали рты, уничтожили способность критически мыслить, сомневаться, бороться, противостоять.
- Я раньше был очень активным гражданином. Мы даже с друзьями создали программу своей партии, но потом я понял, что в Германии все настолько закостенело, что немцы настолько пассивны, что с ними каши не сваришь, - говорит один мой знакомый немец, - У нас только один путь – подчиниться и есть колбасу. Немцы в массе никогда не будут протестовать. Они очень послушны и только поэтому все они, не раздумывая, подчинились приказам Гитлера и пошли воевать. Русские выступали против Сталина, поэтому миллионы русских сидели в сталинских лагерях. Немцам не нужны были лагеря. Они в массе своей безропотно выполняли приказы. Они не задумывались, не сомневались. Они и до сих пор безоговорочно верят всему, что пишут в газетах. Им сказали – сиди дома. Они сидят дома.
Внешне – это выглядит очень привлекательно. Много еды, машина, прекрасный дом с розочками. Но мне всегда было интересно, что там внутри? Сытое брюхо – к учению глухо. Чем больше дом, тем больше сил и ума требует его содержание. Чем дороже машина, тем больше мыслей о ней. Зона комфорта, как снежный ком и только о ней – все чаянья немцев. Какое уж тут критическое мышление. Купить бы шкаф побольше, потому что брахло некуда складывать.
Политический курс? Национальная идея? Большой джихад? Саморазвитие? Мордобой на ток-шоу по вопросу, чей Крым? Чья аннексированная ГДР? Куда поперли наши немецкие военные на этот раз? Какую еще восьмую волну ковида придумают политики, о чем эта восьмая волна и кто сбил самолет? Что будет с поколением наших детей, не знающих, что такое игра втроем в одном закрытом помещении, жизнь без маски и вылазка на пикник? Об этом немцы не думают категорически. У них – шкаф, розочки и колбаса. Об остальном по мнению немцев заботятся политики, это их дело. И немцы почему-то верят, что их политики все делают правильно. Крайне пассивная нация. Крайне удобная. Идеальный политический ход. Накормить всех колбасой, подарить всем по розочке и засадить всех по домам, чтобы не выходили. С русским человеком это дело почему-то не работает. Русского человека трудно засадить под домашний арест. Приказать русскому первокласснику жить не снимая маски, невозможно. И ведь именно сытые русские люди - самые активные протестующие. Отсюда вывод: для нас снова все наоборот. Чем мы сытее и комфортнее, тем больше мы недовольны. В 90-е все концы с концами едва сводили, за свою жизнь тряслись и позволяли правительству делать с нами, что хочет. А теперь, когда почти в каждой семье – по машине, по садику, по компу и еще по одному ноутбуку, мы взялись протестовать. Говорит ли в нас вечный лагерный страх? Вечная тоска по хорошему царю? Как писал поэт Евтушенко «нет царей хороших, дурень!» В Германии «хорошие цари» тупо накормили народ и подарили ему национальную идею комфорта и колбасы. Внешне – идеальное решение. Но в итоге немецкий народ окончательно похерил свою идентичность, свое право голоса, свою внутреннюю свободу, свою способность сомневаться, противостоять, критически мыслить. Насилует беженец немку, немцы равнодушно кивают головами: он, беженец, ему можно, немка сама виновата, она ему глазки строила и улыбалась. Недавний случай, из Финляндии или Норвегии. Финка или норвежка работала с беженцами, один стал за ней ухлестывать. Пришел к ней домой и изнасиловал ее. Был громкий судебный процесс. Финку обвинили в том, что она не поняла менталитет беженца. В его понимании – улыбнуться ему и пустить его в дом – желание с ним переспать. Таких историй много в Европе сегодня. В прессу попадают – единицы. Я не знаю, что было бы, если бы армия беженцев приехала в Россию и вела себя у нас так, как они делают это в Европе. У нас таксистов-то, плохо говорящих по-русски, шпыняют. А тут, пока беженец не выучит язык, к работе не подпускают. Сидит он на пособии и курит бамбук. И ради него немецкие налоги все растут и растут.
Мне интересно думать, что будет с Европой через 10-20 лет. Благодаря Евросоюзу, беженцам, локдауну, она уже ослаблена по самое небалуйся. Народ истощен психически и морально – дальше некуда. Выход из локдауна чреват демонстрациями протестов, ведь с обретением пусть маленькой, но свободы, люди начнут понимать, что зря их год держали взаперти. Получив возможность выйти, наконец, толпой на улицу, люди рискуют выйти не просто погулять. А если еще и люди узнают, что в России строгий логдаун был от силы месяца два-три… А если узнают, что в России уже работают кино, театры, во всю проходят спортивные мероприятия и даже массовые праздники. Немецкая пресса ведь не рассказывает о том, что в России можно гулять без маски, да и сами немцы дальше своего палисадника не смотрят. Они не любопытны. Они получают только ту инфу, пережеванную и переваренную, которую им суют. Это тоже очень важный необходимый аспект существования сытого молчаливого послушного общества: центр Вселенной – мой палисадник. Это только русские, благодаря кстати нашему, еще советскому образованию, смотрят широко. Это только нас волнует жизнь на крайнем севере, и обязательное сравнение нашего Норильска с их Тремсё.
И еще один факт, на который я обратила внимание и который меня вымораживал, когда я жила в Германии с детьми. Немецким детям уже давно запрещено детство. Не лазать по деревьям и по заборам, садясь на велик, экипировать себя, точно идешь на войну, не трогать крапиву – обожжешься, ни в коем случае не конфликтовать, не драться с окружающими, не ходить в лес, не сесть на траву (там могут быть клещи), не взять в рот травинку (она может быть ядовитая), не собирать цветы (зеленые возопят). До 12 лет немецким детям запрещено находится в одиночестве! Это закон! 12-летнему ребенку обязательно прилагается няня! Его запрещено оставлять дома одного! За нарушение этого закона могут родителей лишить родительских прав! Могут лишить родительских прав и за прогул школы, да даже за рваные кроссовки у ребенка! Сейчас могут лишить родительских прав за отсутствие у ребенка маски, были прецеденты. В итоге немецкие дети растут за заборами, в окружении нянь или мам, под контролем, под присмотром, без всех этих любимых естественных детских шалостей, как, например, подраться с одноклассником или залезть на забор к соседям. Я помню, одного мальчика исключили из гимназии за то, что он резко выхватил у другого куртку. Куртка слегка порвалась. Был долгий процесс. Родительские совещания. Совещания учителей. Хулигана подвергли демонстративной травле. Неудивительно, что локдаун для немецких семей – естественный процесс. Перестраховка – уже в подсознании. Они страхуют свою собаку на случай, если ее укусит другая собака, хотя все собаки в публичных местах в поводках и намордниках. Они страхуют милипусечную шавку на случай, если она кого-то укусит. Или кто-то укусит ее. Платят немалые деньги. Я уже промолчу про всякие хартпфлихтферзищерунги, на случай случая. Все работодатели обязаны страховать своих служащих на случай несчастных случаев по дороге на работу и с работы. Ну и, конечно, страхование случаев на время и на место работы. Отсюда куча судебных издержек, когда до сантиметра исследуется место несчастного случая, даже если это пустяковая царапина или синяк. Все надеются срубить со страховой компании кучу денег, но компании тоже не дуры, они себя подстраховали и на случай таких случаев.
Короче, локдаун, возможно вечный, это естественный процесс, который получает нация, благодарная за комфорт, колбасу и розочки в полисаднике. Дети, растущие в масках, это нормальное для таких стран поколение в масках. Маска – это символ. Это плата за комфорт. За мнимую, застрахованную и перестрахованную тысячу раз защищенность. Я не знаю, готовы ли к этому русские протестующие, мечтающие о чудесном цивилизованном западном рае. Колбасой и розочкой нашим рот точно не заткнешь. Потому что у нас в крови, в генах – критическое отношение. Противостояние. И в этом жизнь. Как писал этот их Солженицын, «я не слышу пения птиц в Америке. Не могу услышать». И Бунин, кажется, удивлялся – почему он не чувствует в Америке приближение весны так, как это происходило с ним в России, ароматов он не чувствовал (не знал про ковид). Тут дело в свободном дыхании. Легкое бунинское дыхание. Его нет за границей, потому что за границей дыхание – под контролем, под присмотром, оно застраховано, а значит урегулировано, упорядоченно, утрамбовано. Человеку дают ровно столько воздуха, сколько записано в законе. Если дышишь чуть глубже, чуть свободнее, критикуешь правительство США, например, сочувствуя Ассанжу, снимаешь, например, маску, садишься на траву, пьешь пиво из горла на скамейке или лезешь на дерево, потому что тебе интересно посмотреть, как там, свысока, выглядит эта ухоженная немецкая сторонка, то тебя оштрафуют. Тебя накажут. Ты станешь изгоем, ведьмой, городской сумасшедшей как минимум. Смертный грех – сомневаться в необходимости локдауна. Не удивлюсь, если и за этот пост меня блокируют в цивилизованном американском свободном мирке - фуйсбуке.
Ваша городская сумасшедшая Марина