ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Между тем за окном для Занозки не было ничего интересного. Летнее солнце печёт, как огонь в преисподней. Облаков нет. Не видно и старой сороки. Верно, опять болтает с кем-нибудь? Ей хорошо — её пригласили, можно и не торопиться.
Занозка посмотрела-посмотрела в окно да и не выдержала.
— Давай слетаем? — обернувшись назад, сказала она Черноручке.
— Сдурела, девка? — ответила та. — С пустым— то желудком кто проказничает?
— Кто-кто ? — сказала Занозка. — Дядя волк! Сама говорила.
Все домочадцы подтвердили: говорила, мол.
— Вот, — сказала девочка. — А чем я хуже дяди волка? Полетели, а? Тем более день рождения медвежонка Тоши, — там и поедим. Торт, пирожное, печенье, конфеты. К тому же старые ведьмы советуют есть больше сладкого. Скорее, дескать, зубов не станет. Настоящей ведьме, постоянно говаривают, зубы не нужны. Так один, кривенький, для пробы золотых монет. А у меня и золотых монет нету? Ни сапог, ни золотых монет!
— Зато, — сказала Черноручка, — в отличие от старых ведьм, зубы есть. Открой ротик.
Занозка широко разевает рот.
— Вон сколько, — говорит метла. — Больше, чем у всех наших старых ведьм вместе взятых!
Все домочадцы по очереди подходили к хозяйке и заглядывали в её раскрытый ротик. А иные даже сосчитали зубики. Получилось около двухсот. Затем разбудили Лежебоку, чтобы он так же, как и они, удостоверился, что у ихней хозяйки, маленькой ведьмы по прозвищу Занозка, больше всех на свете зубов!
Разбуженный Лежебока сказал, что он сейчас же удостоверится в этом, коли хозяйка подойдёт к нему!
С разинутым ртом Занозка зашагала к лежавшему на лавке Лежебоке; но, пока она подходила, веник снова захрапел; однако его опять разбудили. Занозка наклонилась к нему, и он, посмотрев ей в ротик, сказал:
— Больше!
Все обрадовались за хозяйку. А веник Лежебока заснул. Но перед этим он сказал, чтобы его не тревожили до ужина. Иначе-де у него аппетит пропадёт...
— А я его заколдую, — сказала Занозка, — и он не пропадёт.
Но Лежебока её уже не слышал: спал.