... Гауптва́хта (от нем. Hauptwache, буквально – главный караул) – первоначально была главным караулом, позже в Русской армии – караульный дом, то есть место для размещения караула.
В настоящее время – специальное здание с помещениями для содержания арестованных военнослужащих вооружённых сил своей страны. «Губа» – разговорно-жаргонное название гауптвахты в наших воинских частях.
Здание дрезденского изолятора было построено ещё в 1900 – 1904 годах и представляло собой мощное кирпичное здание в три этажа. По внешнему виду никогда не подумаешь, что это историческое сооружение являлось в своё время тюрьмой для всей земли Саксонии.
В 1943 году здесь содержался до отправки в Бухенвальд самый известный заключённый нацисткой империи, один из главных политических оппонентов Гитлера, коммунист Эрнст Тельман.
После Победы в Великой Отечественной войне советская администрация Дрездена логично переоборудовала здание каземата в гауптвахту.
Одно крыло дрезденской гаупвахты занимала гарнизонная комендатура. Поэтому жизненный путь арестанта от оформления наказания и до места отбытия был как никогда короток. Оставалось лишь пересечь под конвоем небольшой тюремный дворик. Комендант гарнизона, подполковник Кузнецов, имел репутацию офицера сурового, но справедливого.
Иногда солдаты комендантской роты, чем-то не угодившие своему боевому командиру, могли запросто оказаться в камере и печально наблюдать из зарешечённого окна своё подразделение, идущее строем и с песней на обед или ужин.
Бессменный, опытный и, казалось бы – вечный начальник дрезденской гауптвахты, капитан Аргудаев хотя и был философом по жизни, держал своё хозяйство в ежовых рукавицах. В камерах армейского изолятора правила бал идеальная чистота. Вот только ощущения уюта у новичков казенного учреждения так и не появлялось никогда, так как стены были выкрашены давящей серой мышиной краской.
Почему? Наверное, интерьер подбирался лично капитаном-философом, чтобы и этот цвет помогал нарушителям воинской дисциплины встать на путь исправления. Да и вообще – серый цвет доминировал в палитре красок воинских частей ГСВГ. Даже чаще, чем красный…
Стол и лавки в камерах бетонировались в пол на таком расстоянии, что сидеть больше получаса на них было невозможно, так как затекали ноги, руки и спина. Кровати остались ещё кайзеровские – из откидных металлических рам, к которым каждый вечер перед отбоем выдавались деревянные щиты, которые назывались почему-то «макинтошами».
Эти пресловутые «макинтоши» были заботливо сколочены местными умельцами из досок разной толщины, чтобы у постояльцев не возникало ощущения курортного отдыха на лежаках берега Чёрного моря.
Офицерам и прапорщикам, угодившим в гостиницу с ненавязчивым сервисом, по велению капитана Аргудаева выдавали матрас и подушку. Иногда, не выдавали до полного отрезвления и успокоения временного постояльца. Во всех номерах всегда содержался постоянный порядок, малейшее замечание грозило дополнительным наказанием.
Кто хотя бы раз сидел на гауптвахте, знает, что армейский изолятор – это такое интересное место, где есть время задуматься о содеянном проступке и почувствовать себя в роли настоящего арестанта. Отказ от выполнения требований и приказов конвойных и начальника караула также грозил большими неприятностями вплоть до увеличения срока на одни сутки. И так – несколько раз…
Начкар или начгуб своих требований два раза не повторял. Конвойные тоже не церемонились. Особенно к представителям других дружественных родов войск дрезденского гарнизона. При "посадке" все личные вещи изымались, и, тем не менее, раз в день проводились обыски с полным осмотром камеры. Шмонали всё и всех – вплоть до трусов и кальсон.
Во время отсидки в воинском изоляторе запрещалось курить, разговаривать и спать днем в камерах. Все передвижения вне помещения камеры только под контролем конвоя, двух автоматчиков. Умывание, приём пищи, туалет осуществлялись под непрерывным контролем конвоиров, что создавало не совсем приятные ощущения постоянного присутствия посторонних людей в твоём личном пространстве.
Уже спустя сутки у постояльцев этого казённого дома возникало подавленное состояние. Тоска и отчуждение посещали оступившиеся души. Хотелось выть и плакать от такой несправедливости. В горле стоял ком. Ещё очень хотелось немедленно учинить расправу над своим личным врагом – тем, кто, конечно же незаслуженно, влепил эти сутки гауптвахты…
Начальнику войскового стрельбища Помсен и двум его бойцам винить было некого, они сдались добровольно на милость дисциплинарно-исправительной системы и очень хотели сами пожить в строгой изоляции от представителей одной секретной советской организации. Лишь прапорщик знал цель их ограждения от нормальных военнослужащих Советской Армии.
Его верные солдаты, Басалаев и Драугялис, полностью доверяли своему командиру и тоже желали в тюрьму в виде гарнизонной гауптвахты, в которую попасть было очень сложно. Особенно не самым законопослушным представителям воинских частей дрезденского гарнизона, у которых имелся в части свой казённый дом…
Ещё в кабине автомобиля капитан Чубарев выразил большие сомнения по поводу сегодняшней посадки прапорщика с его солдатами на гарнизонную гауптвахту. На что прапорщик твёрдо возразил офицеру, что в эту волшебную ночь он с бойцами попадёт в немецкий каземат с первого раза.
Друзья поспорили на три бутылки «Родебергского». Помощник дежурного по полку остался уверенным в своей правоте и очень надеялся на халявное пиво…
Командир 9МСР не мог знать, что ещё во время крайней московской проверки прибывшие на зачётные стрельбы комендант гарнизона и начальник гауптвахты захватили с собой для распилки на пилораме стрельбища несколько досок. Так сказать, совместили приятное с полезным…
Комендант гарнизона, подполковник Кузнецов был тем редким старшим офицером гарнизона, которому разрешалось обращаться непосредственно к прапорщику Кантемирову с различными мелкими просьбами, минуя командира мотострелкового полка. В том числе и по распилу бревен и досок…
В тот день привезли всего три доски, которые разгрузил у пилорамы лично капитан Аргудаев. Начальник стрельбища удивился скромности работников комендатуры. Начальник гауптвахты доверительно объяснил коллеге (как начальник – начальнику), что через три месяца у него замена, и он потихоньку, по мере возможности, готовит ящики для мебели и вещей своей многочисленной семьи – две дочери и два сына.
Тимур знал, что жена Аргудаева работает продавцом в дежурном магазине. За пять лет службы в ГСВГ скарб семьи набрался на целый контейнер. Если, не больше... Начальник стрельбища, а заодно и пилорамы, действуя интуитивно и нежадно, тут же приказал своему бойцу распилить для капитана штук пять своих досок. Жалко, что ли?
Прапорщик Кантемиров и капитан Аргудаев познакомились, назвались земляками и расстались почти друзьями…
В этот поздний вечер начальник гарнизонной гауптвахты не спал и решал трудную математическую задачу на разлинованной тетрадке старшей дочери – как разместить все вещи и мебель в одном пятитонном контейнере? Капитан Аргудаев Макар Александрович, по национальности хакас, оказался родом из Красноярского края, Хакасской АО, Усть-Абаканского района и, хотя имел вполне русские имя и отчество, всё же причислял себя к восточным людям.
Макара Александровича интересовали мусульманские традиции, и советский капитан искренне считал, что восточные люди всегда должны помогать друг другу. Офицер презирал всех военнослужащих, злоупотребляющих спиртными напитками.
Любимым изречением капитана-философа было: "Водка в Советской Армии пахнет гауптвахтой…" Поэтому арестантские сутки в его изоляторе справедливо считались насыщенными и плотными.
Капитан Аргудаев всегда был ближе к истории и философии и очень далёк от арифметики с геометрией и поэтому, пытаясь в своём чертеже впихнуть все ящики и коробки в один положенный на семью контейнер, искромсал пятый лист тетради. У офицера-философа ничего не получалось…
От бытовых забот отвлёк поздний звонок. Звонить ночью домой начальнику губы могли только при чрезвычайных обстоятельствах во вверенном ему казённом доме.
Макар Александрович в синем спортивном костюме с тревогой подошёл к аппарату, но, услышав должность и фамилию доставленного прапорщика за драку в пьяном виде, сразу заулыбался и отдал чёткий приказ: «Кантемирова впустить и никуда не выпускать!».
И также приказал обеспечить его матрасом и подушкой. Солдат посадить отдельно. Завтра капитан придёт пораньше и сам разберётся с задержанными.
Похоже, проблема потенциального заменщика решилась сама собой. Есть всё-таки аллах на свете… А восточные люди всегда должны помогать друг-другу… (продолжение следует)
P.S. Все остальные части про ГСВГ с началом и продолжением истории читаем только здесь: https://boosty.to/gsvg
