На исходе лета 1801 года Дмитрий Александрович и Елизавета Петровна Яньковы – богатые и образованные московские помещики – отправились в Тамбовскую губернию, чтобы наладить хозяйство в своих отдаленных поместьях.
Через полвека престарелая вдова поделилась этой историей (как и многими другими) с внуком. Да, это вновь «Рассказы бабушки» Е.П. Яньковой, о которых мы уже писали здесь и здесь. Один из любопытных мемуарных памятников XIX века!
Сразу скажу: в этой истории нет ничего остросюжетного. Просто быт «дикой» (с точки зрения рассказчицы) страны. Поездка на 400 верст к юго-востоку от Москвы выглядела почти как путешествие в Сибирь. Таковы были российские контрасты.
«Претошный городишко»
Янькова не заметила серьезной разницы между городской и сельской жизнью в этих землях. Вот как она описывает Епифань:
«Городок довольно раскинутый, но более похожий на деревню, чем на город: дома все деревянные, есть и крытые соломой, церкви тоже деревянные, исключая двух каменных; вообще городишко очень невзрачный».
С соломенными крышами (причиной общегородских пожаров) правительство боролось уже сотню лет, со времен Петра I . Однако до Епифани новые веяния еще не дошли…
А вот Ефремов:
«Город очень плохенький, выстроенный кое-как не по-людски, а просто по-татарски, вразброд: куда какой дом попал, там и стоит: где лицом повернут, где иначе. Улицы и площади немощеные, прегрязные и претопкие; дома где деревянные, где мазанки, и много кровель соломенных. Может статься, что теперь, чрез шестьдесят лет, он улучшился, а тогда был претошный городишко».
Липецк с 6 или 7 тысячами жителей казался крупным урбанистическим центром, семья мемуаристки ездила сюда за развлечениями. В Липецке шумели ярмарки, купеческие дочки щеголяли шелками и жемчугами. Дети были в восторге от балаганов и кукольных театров. Более того! В городе обитала самая настоящая француженка и держала самую настоящую модную лавку
«с модным старьем, которое в Москве уже не носят» .
Это старье, конечно, продавалось втридорога.
O rus!
Но вот барский обоз – 11 возов и экипажей с 34 лошадьми – приближается к цели путешествия. В день удается пройти 50 верст, ибо дороги дурны (традиционная российская проблема), а мосты небезопасны.
Когда Яньковы въехали в свое поместье Аннино, их встретили только степные ковыли. Барская усадьба была еще только в проекте, а избы крестьян – не таковы, что господа решились в них остановиться. Пришлось жить в бане, в тесноте. Пришла зима, и дети заболели коклюшем.
«Докторов поблизости не было, а и те, которые были, оказались очень плохими».
В гости к мемуаристке приехал ее отец – и слег с воспалением легких. На этот раз все выздоровели. Но в конце тамбовской поездки (1803 год) рассказчика все-таки потеряла одну из дочерей.
Построив деревянную усадьбу, Яньковы в праздник пригласили священника отслужить на дому всенощную.
«Каково же мое было удивление: священник приходит в валенках, а дьякон и дьячок в лаптях и превонючих тулупах. Сначала я это терпела, хотя, бывало, после них не закуришь ничем, а полы хоть мой; потом мне это надоело, и я велела сшить всем трем сапоги и им подарила. Надобно было видеть их радость».
В степной глуши лес чрезвычайно дорог, так что отапливать печи дровами – удовольствие для состоятельных людей. Крестьяне
«топят жгутами из соломы, а то и просто навозом».
Однодворцы
Попахивала и вода, которую Яньковым приходилось пить вместе со всеми поселянами.
«В реке вода вонючая, потому что в нее валили тогда навозу, которого девать было некуда».
Действительно, куда девать удобрение? Надо отравить им реку, из которой пьешь!
Однако рядом с усадьбой нашли ключ с чистой водой! Дмитрий Яньков приказал оборудовать источник и поставить над ним сруб. Теперь и барин, и крестьяне, и соседи могли пить чистую воду… Однако появилась одна проблема.
Дело в том, что источник с водой находился на земле однодворцев.
Однодворцы – интересная сословная группа «на полпути» между крестьянством и дворянством. Как и крестьяне, однодворцы платили подать и давали рекрутов. Как и дворяне, однодворцы могли владеть крепостными крестьянами. Правда, на практике большинство однодворцев никакими крепостными не владели и вели крестьянский образ жизни. Однако однодворцы сами (а не государство) были собственниками своей земли – в отличие от государственных крестьян. Интересное сословие!
Так вот. Сруб появился на земле общины однодворцев, а на следующий день – исчез! Ночью его перенесли на двор к помещику.
Долго Яньков пытался выяснить, зачем так сделали соседи (источник же для всех полезен!). Однодворцы долго мялись, но в конце концов сказали:
– Вот что, Александрыч, как ты свой сруб-то поставишь да примежуешь к нему от нашей земли? Мы вот этого-то и стережемся.
Как оказалось, это был обычный способ захвата земель. Так промышляли местные помещики во время Генерального межевания.
Кончилось тем, что Яньковы просто подарили однодворцам этот сруб.
«Они его взяли, сами опять поставили на ключе и успокоились».
Теперь можно пить чистую воду. Ура!
Девка в обмен на продовольствие?
Один богатый сосед-однодворец промышлял ловлей рыбы.
Одна служанка у Яньковых приносила господам одни неприятности – пьяница, беглянка и воровка… Никакого толку от холопки не было! Хозяева не знали, как от нее отделаться.
Вдруг однодворец сделал барам предложение:
– Продайте мне девку! Дам за нее чистоганом 25 рублей. Или хотите, рыбы дам на 50 рублей?
Дмитрий Яньков пошел с супругой посоветоваться. Елизавета возмутилась: это уж совсем не по-человечески…
«Ужасно подумать, что мы девку променяли на рыбу: это и кусок в горло не пойдет».
Чтоб не испытывать мук совести, крестьянку продали за деньги. В то время (1803 год) так поступали многие…
Мелкопоместные соседи
В окрестностях (кроме Яньковых) жила только одна приличная семья. Все прочие соседи
«были все однодворцы и мелкие помещики, не лучше однодворцев».
Однако с кем-то дружить надо! И Янькова подружилась с одной из соседок, Матреной Бершовой.
«Барыня сама хаживала со своими домашними на работы».
Трудолюбивая помещица рассказывала о своих буднях так:
«Засучим мы свои подолы, подвяжем и пойдем мак отряхать: я иду вперед, а за мною по бокам мои девки».
Однажды Янькова с детьми гуляла в саду у соседки и захотела поесть яблок. Матрена тут же приказала своим девкам лезть на яблони. Девки, конечно, застеснялись (они в юбках, внизу – дети), и тогда мелкопоместная Матрена начала на них ругаться как извозчик.
«– Что ты, матушка, как их нехорошо бранишь, – говорю я ей, – и в особенности при детях…
– Ах, матушка, – говорит Бершова, – чего на них глядеть-то, разве это люди, что ль, – тварь, просто сволочь… ведь это я любя их…»
Рассказчица – дама из светского общества – очень боялась, что ее дочки выучат такие непарламентские выражения.
«Добрая была женщина да уж очень дубовата; бывало, такие слова употребляет при моих детях, что иногда от стыда сгоришь».
Кончилось тем, что в обществе Яньковых мелкопоместная соседка перестала выражаться. Это было некомфортно, и Матрена не раз жаловалась друзьям.
– Какая Елизавета Петровна спесивая барыня, все политику наблюдает, оговаривает меня, что я говорю спросту, не по-придворному…
Вот каково было путешествие Яньковых в черноземную глубинку в самом начале XIX века.
Все мои статьи, связанные с историей, вы можете найти в оглавлении журнала «Нетривиальная история».
Читайте также:
Про сватовство длиною в 20 лет (начало XIX века)
900 верст в неделю на одном коне? Скорость путешествия верхом без мифов
Научный подвиг инвалида 200 лет тому назад
Путешествие в допожарную Москву (1801 vs. 2021)
От Маросейки до Солянки: объясняем имена всех улиц