У Белого движения, носителя идеи великой державы, была возможность образовать свое государство в 1920 году, когда армия генерала Врангеля высадилась в бывшем Константинополе. Казалось, если сбылась вековая мечта о высадке в столице Византийской империи, то есть резон воспользоваться таким шансом. Османская империя лежала в руинах, легитимной власти на территории Турции в тот момент не было, проливами заправляли союзники России по Антанте. Причем хозяйничали они на «российских» землях! В ноте от 12 марта 1915 г. Великобритания соглашалась на передачу России Константинополя с проливами Босфор и Дарданеллы, фракийского побережья, островов Мраморного моря и острова Имброс в Эгейском море. 10 апреля 1915 г. Франция официальной нотой присоединилась к условиям англо-русского соглашения. Взамен Англия и Франция резервировали за собой получение территорий в азиатской части Османской империи.
Великобритания и Франция свое получили. Англия – Палестину, Месопотамию и южное побережье Персидского залива. Франция – Ливан и Сирию. На очереди была Россия.
Правопреемником старой России могло быть «белое движение», в том числе правительство П. Врангеля, если бы оно, конечно, настаивало на этом. Разумеется, до подлинной легитимности было далековато. «Белое движение» возникло спонтанно. Было не до выборов. В связи с этим стоит задаться вопросом: почему Англия и ее монарх, приходящийся Николаю IIкузеном, не требовали высылки низложенной императорской фамилии в Великобританию? Судьба казненных Карла I и Людовика XVI во время революций, казалось бы, должна была заставить английского короля и правительство Его Величества быть активным в части спасения российских родственников. Однако в случае появления русского монарха на Западе возникал источник легитимной власти, и российская сторона могла потребовать соблюдение подписанных в годы войны соглашений. А это было нежелательно. Англию устраивала максимально ослабленная Россия, чему большевики, провозгласившие «право наций на самоопределение вплоть до отделения», способствовали больше других. (Кто же мог предполагать, что потом они создадут сверхдержаву?) Отсюда слабая, чаще всего формальная поддержка белой гвардии со стороны членов «сердечного согласия» - Антанты.
Интересы Великобритании понятны, - они традиционны. Но даже без свергнутого и к тому времени убитого царя можно было, опираясь на бывших членов Временного правительства и Государственной думы, - власти легитимной, настаивать на соблюдении нужных белому движению договоров. Но ни Врангель, ни кто-либо другой не ставили перед собой подобной задачи. Потерпев поражение в Крыму, Врангель безропотно позволил союзникам совершенно безобразно обращаться с беженцами и солдатами своей армии. Войска интернировали и разоружили. После недолгого пребывания в Стамбуле личный состав сослали на остров Лесбос и в лагерь Галлиполи (50 км от Стамбула) на нищенские пайки. Офицерам не хватало элементарного, вплоть до белья и мыла. Лишь после бунта французское командование увеличило выдачу табака до надлежащего количества. Даже офицерским семьям пришлось месяцами жить в землянках и сараях. Многие вынуждены были заниматься мелкой торговлей с местным населением, меняя свои личные вещи на продукты и другие необходимые товары. Зато огромные запасы, оставшиеся с мировой войны, союзники предпочли списать.
В 1921-22 гг. врангелевский контингент раскидали по странам и весям Европы.
По данным генерала Я. Слащева на корабли было погружено 145,6 тыс. человек. Он же писал о крымском приказе Врангеля, «гласившем, что союзники белых к себе не принимают, за границей жить будет негде и не на что, поэтому, кто не боится красных, пускай остаются» (Слащев-Крымский Я.А. Белый Крым, 1920. М., 1990.С.130).
Бывший депутат Государственной Думы В. Шульгин вспоминал: «…если зайти в посольство или, упаси боже, в консульский двор, - тут сплошная русская толпа… Но, кажется, все страны «закрылись». Не хотят русских.., и даже великодушные, верные союзники» (Шульгин В.В. Дни. 1920. М., 1989. С.504).Но раз эмигранты были не нужны на Западе, но волею судеб оказались в городе, о котором мечтало не одно поколение российских политиков и интеллектуалов, не стоило ли попробовать обрести там вторую Родину? Представители белой России имели моральное право претендовать на Константинополь в качестве компенсации за понесенные жертвы в Мировой войне и честного выполнения союзнического долга, а также из-за невозможности по-человечески устроиться в эмиграции. Такое право подкреплялось, как уже отмечалось, неденонсированной договоренностью между союзниками относительно передачи Босфора России, так и «ничейностью» Константинополя в тот период. Но не рискнули…
Зато в глубине Малой Азии собирал силы некто Кемаль-паша, чье правительство никто в мире не признавал. У него было плохо с оружием, но была воля, чтобы стать Вождем, которого не оказалось у белоэмигрантов. Собственно, поэтому белые и проиграли гражданскую войну. Зато у турок такая личность нашлась. В практически безнадежной ситуации государственного развала и общественной деморализации Кемаль сумел организовать сопротивление Антанте и победить. Он рискнул сделать то, что не рискнул Врангель и другие руководители белого движения. Разгромив греческую армию, стал демонстрировать готовность сражаться за Стамбул. Англия и Франция не знали, что делать с городом дальше и после некоторых раздумий уступили его Кемалю без единого выстрела. 6 октября 1923 года турецкие войска вступили в город. То, что представлялось невозможным в 1920 году белогвардейцам, оказалось вполне осуществимым. В это время русские офицеры уже вовсю работали шоферами такси, а казаки – цирковыми наездниками. Что ж, каждому свое...
Притягательность политической воли зафиксировано в воспоминания другого очевидца – Д. Мейснера: «Решительный Кемаль… был популярен среди белого офицерства, тосковавшего в галлипольском безделье. Турецкий генерал импонировал российским беглецам своим непреклонным характером, тем, чего так не хватало, по всеобщему мнению, Деникину и его окружению… Тогда многие среди нас говорили о том, что готовы примкнуть к борьбе… на стороне Кемаля» (Мейснер Д. Миражи и действительность. М., 1966. С.101).
Остается только гадать, как сложилась бы судьба России, если бы двухмиллионная эмиграция обрела твердую почву новой государственности? Как бы тогда развивались ново-старая культура, наука, экономика, подпитываемые новыми беженцами из СССР, подпираемые благожелательными, союзническими отношениями народов Болгарии, Югославии и Греции? Не сыграла ли новая Византия роль «Тайваня» для постсоветской России? Но правительства Англии и Франции вместе с белогвардейскими вождями проложили иной исторический маршрут…
Кстати, греческое правительство тоже имело шанс вывести страну в региональные лидеры, создав греческую Византию. Для этого им надо было принять на службу врангелевских солдат и офицеров. В 1921-22 годах греческая армия вела войну в Малой Азии, имея не более 30 тыс. человек, что не помешало им овладеть территорией от Константинополя до Смирны и достигнув Анкары. Но малочисленность греческой армии не позволила развить успех. В 1922 году она была опрокинута. Кемалистские войска жестоко расправились с пленными и с мирным греческим населением малоазиатского побережья, истребив большую часть первых и изгнав вторых. А в это время 50 тысяч российских закаленных в боях солдат, «позагорав» в лагерях Галлиполи, разбрелись по миру никому не нужные, без цели и перспектив.