В советской исторической и мемуарной литературе принято писать, что снятие генерала армии И.Е. Петрова с должности командующего Отдельной Приморской армии и понижение в звании было неожиданностью. Из книги В. Карпова «Полководец»: «Петров был абсолютно уверен, что сделано все необходимое, и был готов повести свою армию вперед. И вдруг... То, что произошло, было так неожиданно, что Штеменко начинает рассказ о происшедшем именно с этого слова: «И вдруг в Варениковскую прибыл специальный поезд, а с ним — новый командующий Отдельной Приморской армией генерал А. И. Еременко. Без всякого уведомления представителя Ставки, не говоря уж о запросе его мнения по такому немаловажному вопросу, И. Е. Петров был освобожден от должности, зачислялся в распоряжение Ставки и вызывался в Москву» [1].
А,действительно ли было так?
Керченско-Эльтигенская операция, проводимая Северокавказским фронтом, закончилась потерей значительной части личного состава 318-й сд, части 117-й гв. сд, 83-й мсбр, и.т.д. В результате произошло понижение статуса: фронт стал Отдельной Приморской армией. Но Ставка (а, фактически, лично, И.В. Сталин) дала И.Е.Петрову еще две возможности реабилитироваться. Этими возможностями командующий Приморской армии не сумел воспользоваться.
Если говорить объективно, то, и возможности были достаточно эфемерными. Противник в Крыму был еще достаточно силен, и имел возможность достаточно быстро перебрасывать свои части с одного участка обороны на другой. Наступление на хорошо оборудованные позиции недостаточными силами обернулось тяжелыми потерями Приморской армии.
В отечественной истории есть Мелитопольская операция, Есть Керченско-Эльтигенская, есть Крымская, а, в 1944-м, в январе, что было?
Январское наступление 1944 года, о котором стараются не писать в отечественной литературе, фактически, окончилось поражением. Целая армия, имеющая в своем составе три корпуса, не смогла прорвать линию обороны, удерживаемую одной усиленной немецкой дивизией. Части армии понесли тяжелейшие потери, продвинувшись на флангах, всего на 3-5 км. Именно к таким выводам можно прийти, если оценивать ситуацию объективно.
11-й гв. СК, по данным журнала боевых, действий потерял во 2-й гв. сд 516 человек убитыми и 1711 человек ранеными. Анализ боевого состава дивизии говорит о том, что в ее стрелковых полка осталось по 150-250 человек, т.е. 10% штата. Та же картина наблюдается и в 32-й гв. сд, которая потеряла 370 человек убитыми и 1973 ранеными. В 55-й гв. сд потери были еще выше. К примеру, многострадальный 166-й гв. сп имел в своем составе всего 23 (двадцать три) «штыка» [2].
16-й СК так же понес тяжелые потери. К примеру, если до начала наступления на южном фланге имела в своих полках по 1100-1250 человек (в стрелковых подразделениях полков насчитывалось по 600-800 человек), то после уличных боев в Керчи 1133 сп имел 169 человек с стрелковых ротах и 44 в роте автоматчиков, потеряв 2/3 своих «штыков», 1135-й сп имел 75 стрелков и 11 автоматчиков, 1137 сп имел 89 стрелков и 15 автоматчиков. Части были небоеспособны.
В январе огромными были потери и в бронетехнике:
-63-я танковая бригада потеряла 53 танка (фактически весь свой состав, с учетом пополнений из 257-го танкового полка)
-85-й танковый полк — 8 танков из 15
-244-й танковый полк 18 танков из 36.
-1449 самоходный артполк 8 самоходных орудий и один танк из имевшихся в наличии 9 СУ-122 и одного Т-34.
Потери авиации были не столь катастрофичными, но ощутимыми. В течение января было потеряно 20% исправных самолетов. Авиация недосчиталась 24 Ил-2, 36 ЛаГГ-3, 3 Як-1, 16 Аэрокобр, 3 «Бостонов», на аэродроме уничтожены 5 У-2 и еще один погиб в бою. Небоевые потери составили 20 самолетов. Суммарно, потеряны 108 самолетов. Многие саомлеты выработали свой ресурс и были отправлены на ремонт. Эти цифры даны без данных по ВВС ЧФ.
Безусловно, противнику был нанесен существенный ущерб. Если запастись терпением, и сравнить советские и немецие потери на Керченском плацдарме, то соотношение будет 1:3,5 (по самым скромным подсчетам). Такие потери без достигнутого реального результата недопустимы. И, все же…
Да, плата была очень велика, но она приближала победу. Несмотря на то, что почти ежедневно в Крым прибывали самолеты с пополнением, а по морю доставлялась техника, 98-я пд постоянно жалуется на снижение численности.
Противник был вынужден начать переброску в Крым личного состава двух дивизий, еще две дивизии в северной Франции оказались ослаблены, что, отчасти, обеспечило успешное летнее продвижение союзников в Нормандии. Их успех оплачен тысячами наших жизней. Но кто сейчас об этом помнит?
Очень досадно признавать, но, результаты операции для советской стороны были крайне плачевными, и, генерал армии И.Е.Петров это отлично понимал. В чем же причина неудач? Скорее всего, причина (как обычно) является комплексной.
Картина, которую удалось воссоздать по данным документов, получается крайне неприглядной. Это не очернение, это констатация фактов. Экономический потенциал Советского Союза оказался мощнее. Сыграли свою роль и поставки союзников. Техники становилось все больше, но воевали наши генералы точно так же, как в 1942-м. Именно поэтому потери наши были огромными. Воевать научились те солдаты и офицеры, кто выжил в этих боях, и, именно они обеспечили нашу победу.
Очень не хочется о недостатках, но, разбирать ошибки нужно. И, прежде всего, свои ошибки. К сожалению, несмотря на то, что советское командование на различных уровнях составляло пухлые отчеты по обобщению опыта боевых действий, высший командный состав практически ничему не научился.
Обидно признавать, но в 1944-м, мы воевали точно так же как и в 1942-м. С одной лишь разницей: лучшие люди всегда жертвуют собой в первую очередь, и большая часть людей, искренне преданных Родине погибла в первые годы войны. Затяжная война забрала лучших. Части имели значительное количество личного состава, призванного с освобожденных территорий, и, естественно, мораль таких бойцов была уже иной. Для поддержания «патриотического порыва» активно работали военные трибуналы.
За январь Военный трибунал Приморской армии вынес столько приговоров, сколько вынес ВТ СКФ за вторую половину 1943 года. В штрафные подразделения были направлены 472 человека (без учета ЧФ).
Противник был прекрасно осведомлен о планах советского командования, что говорит о том, что агентура его действовала на достаточно высоком уровне командования. Поступающая от нее информация говорит о том, что «крот» сидел в штабе армии.
Неудачно было выбрано время для наступления. Помимо погодных условий, которые ограничивали и осложняли использование советской бронетехники и авиации, были и иные причины. Противник имел большее количество тяжелого пехотного вооружения.
Укрепленная линия противника под Керчью была достаточно слабой, но она была очень плотно насыщена автоматическим стрелковым и тяжелым пехотным вооружением.
Анализ советских документов показывает, что если в границах одного рода войск взаимодействие было налажено, и в рамках батальон-полк части действовали слаженно, то при взаимодействии с другими родами войск (артиллерия, авиация, не говоря уже о флоте) шли нестыковки. Очень часто для проведения операции выделялось недостаточное количество артиллерии.
Очень слабо работала разведка. Достаточно интересно работала флотская авиаразведка. Самолеты 30-го рап ЧФ много раз обнаруживали скопления плавсредств противника, но, удары по ним не наносились.
Несмотря на частые полеты разведчиков, система обороны противника не была разведана. Советская артиллерия наносила удары по площадям, в то время, как артиллерия противника работала достаточно точно. Кроме того, следует признать, что артиллерия советских дивизий была очень слабой, и не обеспечивала решение поставленных задач. Советская промышленность преодолела кризис, связанный с переездом предприятий в тыл, и наладила массовый выпуск техники. Эта техника была не идеальна, но была массовой, дешевой и практичной. Можно сколько угодно восхвалять советское 76-мм дивизионное орудие, но, в 1943-м году (не говоря уже о 1944-м) это был уже противотанковый калибр. Как противотанковая пушка, она была великолепной, она была легче, проще и удобнее своих аналогов, но…
Это орудие, в принципе было малопригодно для решения дивизионных задач, оно имело слишком маленький калибр. Единственным орудием дивизионного калибра была 122-мм гаубица, но их было мало. Приморской армии не хватало тяжелой артиллерии для взламывания укреплений и подавления долговременных огневых точек.
В немецкой дивизии был тяжелый дивизион, оснащенный 15-см гаубицами, которые решали эти задачи. У нас 152-мм калибр был уже армейским, и его тоже не катастрофически не хватало. При штурме немецких укреплений наблюдается одна и та же картина: атакующее советское подразделение доходит до проволочного заграждения, застревает на минном заграждении, вкашивается из пулеметов, а в случае дальнейшего продвижения, накрывается артиллерией и минометами. В редких случаях удается прорваться в передовую траншею, завязав гранатный бой,а, затем, рукопашную. Но дальше двинуться, как правило, нет возможности. Именно такая картина просматривается сквозь строки наших документов.
Активно работала советская авиация, но, как это ни странно, активнее всего работали два вида самолетов, это ночные бомбардировщики У-2 и штурмовики Ил-2. Об легендарном Ил-2 слагают легенды, в советской литературе он преподносится как вершина инженерной мысли, но это не так. Немецкий двухмоторный штурмовик фирмы «Хеншель» обладал лучшим вооружением, лучшей живучестью, но он стоил очень дорого. Даже переделанный в штурмовик пикирующий Ю-87, был во много раз сложнее и дороже Ил-2. Мы теряли самолеты, но отечественная промышленность, вставшая на военные рельсы, выдавала фронту новые машины.
Восполнить можно было все, кроме одного: опытного пилота или авиационного техника быстро не подготовишь. Практически все советские части испытывали нехватку личного персонала. Практически во всех частях числятся машины без экипажей.
Рассматривая начальный этап освобождения Крыма, следует признать, что ни одна из намеченных советских операций не прошла так, как намечалось изначально. Причина проста: командованием ставились задачи непосильные для тех, кому их надлежало выполнить. Из-за этого, несмотря на героизм и самопожертвование офицеров и рядового состава, большая часть операций окончилось неудачно.
Особенно часто подводил флот. Контр-адмирал Г.Н.Холостяков, фактически уничтоживший катерный флот в неудачной Эльтигенской операции, и на сей раз не выполнил в точности ни одного приказа. Плавсредства подавались в недостаточном количестве, и, зачастую в неисправном состоянии. АВФ очень часто не исполняла приказы. Для этого, безусловно были и объективные причины. Ремонтники, не имея базы и запасных частей, не справлялись с восстановлением поврежденных кораблей. Было слабо налажено снабжение, но все эти вопросы должно было решать командование флотилией. Недоработок у флота было много. Не производилась оценка прогноза погоды. Не учитывались многие факторы, которые должен был учитывать профессионал. К сожалению, анализ ошибок не производился,а сводился к поиску виноватых среди своих подчиненных. Та же картина наблюдалась и на суше.
Об И.Е.Петрове сложилась легенда, как об очень искусном полководце. К сожалению, даже в этой операции (не говоря уж об обороне Севастополя) его военное «искусство» достаточно спорно. Даже в том случае, если бы войска Приморской армии сумели бы прорвать оборону противника, вводить в прорыв было нечего. Моторизованное соединение, способное нарушить тылы и управление противника, в составе Приморской армии не было сформировано. Противник же, наоборот, постоянно держал в своем тылу моторизованное подразделение, способное контратакой закрыть образовавшуюся брешь. Был ли возможность прорвать фронт, и достигнуть успеха под Керчью?
На полуостров были переброшены танковые соединения, на полуостров переправились 12 бронетранспортеров, были тягачи для орудий, можно было бы создать подвижное соединение, которое вошло бы в прорыв но…
Следует учитывать, что наступление велось в тот период, когда большинство дорог на Керченском полуострове были слабопроходимы. Движение техники становилось возможным лишь тогда, когда грунт подмораживало. Более или менее приличные дороги, пригодные для движения техники проходили через Керчь, Булганак, Катерлез. Для того, чтобы двигаться дальше, нужно было захватить эти населенные пункты. Наступление на северном фланге, перспектив не имело. Противник, обладая подвижными резервами, усиленными штурмовыми орудиями, легко блокировал этот прорыв. Наступление на левом фланге, неизбежно втягивало армию в уличные бои, чреватые большими потерями для наступающей стороны. К сожалению, наступление и на юге и на севере обернулось большими потерями.
Части, ослабленные предыдущими боями, теряли остатки своего личного состава. В отечественной литературе принято писать, что в 1943-м году советская армия уже научилась воевать. Возможно, на других участках фронта было иначе, но на южном его фланге воевали точно так же как и в 1942-м. Командиры верхнего звена остались те же. И воевать умением, они, в большинстве своем не научились.
Безжалостное отношение к личному составу, большое количество штрафников — характерная черта боевых действий на этом участке фронта. Как следствие — катастрофическая нехватка личного состава стрелковых частей.
Весной 1944-го года многое изменилось, но пока все обстояли именно так. О генерале Еременко говорили, что этот командующий умеет беречь солдат. Возможно, это была та самая причина, по которой он был назначен на тот участок фронта, где потери были очень высокими.
Если подойти объективно, то ситуация назревала уже давно. И снять И.Е.Петрова могли тоже давно. Но, какое-то время ему удавалось оправдываться. Наказывали других. Сначала это был Член Военного совета ЧФ адмирал Кулаков, потом СМЕРШ взял начальника штаба И.Е.Птрова, генерала И.А.Ласкина, который получил реальный срок. У Петрова с Ласкиным не заладились отношения еще с Севастополя, об этом мы потом тоже расскажем.
[1] Карпов В. В. Избранные произведения. В 3-х т. Т. 3. — М.: Художественная литература, 1990.
[2] Архив: ЦАМО, Фонд: 1656, Опись: 1, Дело: 118,