Это третья и заключительная часть перевода рецензии Жюля Жанена на премьерный показ балета "Жизель", который состоялся 28 июня 1841 года в театре Королевской академии музыки. Первая часть - здесь, вторая - здесь.
________________________________________________________________________________________
Но вот беда! Внезапно появляется армия вил, ведомая королевой, и устремляется к прекрасному Лойсу. "Он наш!" Это сильный танцовщик; тот, тучный Иларион, был просто бесформенной массой. И вот начинается жуткая и прекрасная драма. "Беги, Лойс, беги!" - кричит Жизель. Берегись этих розовых призраков. Не смотри в их сверкающие глаза; не верь их обманчивым улыбкам; держись подальше от этих фигур столь изящных, что не уловимы даже ветром. Бедный Лойс, оставайся здесь, подле меня, той, что тебя любит; хватайся за крест, что на моей могиле. Меж тобой и этими жестокими девами, этими хладными невестами, которым неведома любовь, находится моя приоткрытая могила! Так она говорит, и я вам клянусь, что ее речь прекрасней того, что здесь написано. Ее жест - это мысль, ее танец - это слово. Ее маленькая головка, бледная и изящная, излучает милосердие и любовь. Сперва Лойс подчиняется; он ступает одной ногой в яму и остается там. Тогда вилы выступают для генерального сражения; они ускоряют шаг по направлению к несчастному... Но что их останавливает? Могильный крест, как и любовь Жизели. Однако, что невозможно достичь насилием, достигается улыбкой. Ты не хочешь, чтобы мы пришли к тебе, Лойс, так ты придешь к нам. Посмотри, как мы прекрасны! Смотри! Мы едва касаемся земли, от нас едва мнутся цветы. Смотри! Так ли мы ужасны? И я, верный историк сего повествования, Джедедия Клишботам сей чарующей фантасмагории, должен здесь добавить, что сопротивление Лойса тем более похвально, что соблазнительницей выступает Адель Дюмилатр (1). Она молода и красива, замечательно сложена и прелестна, как никто в Опера. Ее укусил, по-видимому, самый безобидный из тарантулов, и она ему с радостью повинуется. Велико должно быть могущество Жизели, если ее возлюбленный Лойс устоял перед изяществом этой вилы восемнадцати лет (2).
Побежденная таким образом, королева вил при помощи адской уловки, или, если хотите, уловки типично женской, приказывет, чтобы сама Жизель немедленно взялась соблазнять Лойса. Вот и все, более нет ни одной вилы на его стороне. Мы принадлежим армии вил душой и телом; мы танцуем для подруг, не для себя; у нас есть прекрасный танцор, тем лучше, но при условии, что он будет принадлежать всем. Это справедливо: мы тотчас отдали тебе все, что у нас было, ты отдашь нам то, что есть у тебя. Ты получила свою долю нашего Илариона, теперь мы хотим нашу долю твоего Лойса. - Но это нечестно! - отвечает прекрасный призрак; Лойс мой, он - моя жизнь. Что такое один Лойс для всех вас? Что вы будете с ним делать? Для чего его сбрасывать в воду? Зачем его убивать? Что он сделал? Танцуй! Танцуй! - повторяет королева вил. Танцуй, нам нужен Лойс! Тем лучше для него, если ему хватит выдержки удержаться в священном убежище, иначе он наш. О горе! Необходимо повиноваться. Поначалу Жизель танцует словно бедная страждущая душа, страшащаяся потерять свою последнюю грезу, но вскоре делает это уже как воздушный призрак, который только и думает, что о танце. Это выглядит завораживающе и в то же время трогательно; чудо, как придумано. Но я вам говорю, что эти талантливые и остроумные люди могут выдумать все, что угодно, даже балет. Кто подсказал мсье Теофилю Готье, что можно так, совсем не мудрствуя, употребить поэзию? Кто ему сказал, что вещи самые невообразимые в некоторых видах искусства являются верхом правды? Где он научился воплощать в театре самые смелые элегические мечтания? Потому что он настоящий поэт, художник; он и критик, да будет к нашей чести сказано. Он придумывает и он судит; и более, он говорит на языке художников; он владеет краской, будто слогом; он вооружается кистью до того, как взять перо; из всей этой удачной смеси появляется превосходнейший артист любых изящных искусств. Что до критики, то эта его сторона проявилась в выборе коллеги, наиболее сведущего во всех этих тайнах: это мсье де Сен-Жорж (3), протянувший ту нить, благодаря которой мсье Теофиль Готье сумел не заблудиться в этом чарующем лабиринте зелени, газа, улыбок, прыжков, цветов, обнаженных плеч, занимающейся зари, пламенеющих сумерек, поэзии, грез, страсти, музыки и любви.
Где мы расстались с Жизелью? Там, вверху, на первом облаке! Дело сделано: Лойс больше не может сопротивляться, ему нужна Жизель, и будь, что будет, хоть смерть. Тогда он перескакивает через яму, покидает святое убежище креста; едва выйдя их оцепенения, он танцует, танцует, будто перед ним вечность. Тут и вакханки проснулись, как говорит немецкий поэт. Поистине адский круг. Никогда танец армии юных дев не был столь неистовым. Пропасть уже ждет свою жертву. Его толкают, выдавливают. Все кончено, Жизель, Лойс погиб! Но я вас умоляю: слышите ли вы мягкий пронзительный альт Урана (4), этого великого артиста-аскета, одного их тех артистов, что так по сердцу Байо и Энгру (5)?
Будьте уверены, мой читатель, Лойс не умрет, его спасет солнце, что уже восходит. Лойс изнемогает от усталости, его шатает, как вдруг встает день. Вот он день, радостное утро, что гонит темноту прочь, заставляя мертвецов вернуться в свои могилы, что гонит жаворонка из своего гнезда. Это день! Воздух уже так не обжигает; цветы, измученные всеми этими плясками, взывают к нежной росе; лесная тропа рада вновь увидеть молодых ланей и газелей. Да, Лойс спасен. Гляньте на облако, что оседает у ваших ног: это армия вил, возвращающихся в лоно земли. Они тают на солнце, как манна в пустыне. Поприветствуем же солнце! Поцелуем же персты рассветной розы, хоть бы нам и пришлось уколоться об ее шипы. "Прощай, Лойс", - говорит Жизель. "Прощай, любовь моего сердца! Прощай, мой партнер по танцам на земле и в этом лесном аду! Прощай! Никогда не возвращайся на этот смертельный праздник; никогда не приходи снова на этот бал бледных безмужних невест; оставайся в мире солнца, остерегайся лунного света, в котором все становится зыбким, даже голова и сердце!" Так она молвит; затем мало-помалу она истаивает, гонимая дневным светом, сворачивается, словно тень. Складка за складкой, лист за листом, день гонит ее прочь. Сначала исчезают ноги, через мгновение – талия; еще остается улыбка, но и улыбке приходит черед исчезнуть. Все кончено; ничего не осталось от милой тени, даже тени от самой тени. Солнце окончательно воцарилось в вышине.
В довершение сей прекрасной грезы, этого праздника для глаз, этой воздушной композиции, этой танцевальной драмы, что так мало похожа на все те безвкусные поделки, о которых мы вам рассказываем вот уже почти десять лет; в дополнение к рассказу об этой новой "Сильфиде", напрягите слух, если это возможно, посреди этих изысканных пейзажей, которыми Сисери наделил берега Рейна, все еще полные их врожденной поэзии, уловите в воздухе яркие и искусные мелодии г-на Адольфа Адана. Чего только нет в этом произведении. И выдумка, и поэзия, и музыка, и композиция новых па, и прекрасные танцовщицы, и гармония, полная жизни, грации, энергии, и Адель Дюмилатр, и особенно Карлотта Гризи. Всего вдосталь! В добрый час! Вот что называется балетом! (6)
1. Первая исполнительница партии Мирты Адель Дюмилатр слыла первой красавицей Парижской Оперы. У нее также была старшая сестра, Софи, и про них говорили, что старшая сестра лучше танцует, зато младшая - красивая (Софи Дюмилатр также принимала участие в первой "Жизели" - танцевала партию вилисы Зюльме).
2. На самом деле Дюмилатр (той, которая Адель) было 20 лет.
3. Вернуа де Сен-Жорж, будучи опытным профессиональным либреттистом, подключился к написанию либретто "Жизели", разрабатываемому изначально одним Т. Готье, спустя какое-то время после начала работы над ним и помог придать ему подходящий для балетного театра вид.
4. Кретьен Уран - французский скрипач и альтист (и композитор); с 1816 года - солирующий альтист Парижской оперы, с 1823 - первая скрипка. Культивировал альт в качестве солирующего инструмента.
Аскетом Жанен его называет потому, что он таковым прослыл вследствие своего образа жизни, всецелой преданности музыке.
5. Пьер Байо - французский скрипач, педагог и композитор; предшественник Урана на посту первой скрипки в оркестре Опера.
Жан Огюст Энгр - французский художник.
6. Курсивом выделен наиболее известный и цитируемый в разных источниках отрывок рецензии Жанена.
Спасибо за внимание! Если понравилась статья, то ставьте лайк, подписывайтесь комментируйте, делитесь с друзьями.