Если кого-то заинтересует начало романа - оно здесь
Всего лишь месяц назад он был уверен, что план сработает. Ни одного изъяна в нем не находил. Однако они были. И главный из них, как это ни тяжело признавать, – незнание собственного сына.
Ленька элементарно увел материалы… Или все-таки не увел? Но от фразы Фаниса «подтвердилось самое худшее» веяло такой безысходностью, что хоть волком вой.
В кармане резко запиликал мобильник, Борис вздрогнул.
- Мы приехали, что дальше? – прохрипел Фанис в трубку.
- Как обычно, - приказал Степанцов. – С рекламной паузой!
- О`кей,
За окном скрипнули тормоза. Отстранив Зину, Борис подошел к окну и осторожно заглянул за край шторы.
Бежевый «Лексус» остановился возле детских качелей, из него вышел сначала Брюзга, телохранитель и водила, огляделся, кивнул. Только после этого «на свет» появился Фанис.
«Где Удмурт? – скрипя зубами, подумал Степанцов. – Какого черта?!!»
Зарипов направился к соседнему подъезду, Брюзга остался у машины и закурил. Так у них было оговорено с самого начала: сперва Фанис указывает ложное направление, братки внимательно следят за обстановкой. И если в течение пяти минут все спокойно, то сообщают об этом ему по мобильнику… Только тогда он меняет подъезд и поднимается.
Сейчас его походка была чересчур поспешная, словно опасался чего-то… Степанцов отодвинул штору, что бы рассмотреть, как Фанис войдет в подъезд, но тот не вошел.
Метра за три до ступенек он дернул головой, словно кто-то залепил из рогатки ему в глаз, только руку почему-то не поднял, а повалился назад. Через секунду Фанис лежал на асфальте, Брюзга, пригибаясь и размахивая стволом, несся к нему. Было ясно, что он ничего не видел и не слышал: кто-то профессионально «снял» Фаниса, не оставив тому никаких шансов.
- Ты как в воду глядела, - прошептал Степанцов.
- Что? – она подскочила к нему и схватила за плечо. Ее горячее дыхание обожгло ему шею.
- Фаниса грохнули. Только что, на моих глазах, - он подошел к письменному столу, достал из ящика «марголин» с глушителем. - Сматываться надо, нас вычислили.
- Да? Кто? – Зина стояла посреди комнаты, приложив руки к груди. – Ты говорил, что все схвачено, что здесь уж никто…
- Мне так казалось, по крайней мере, – он быстро обулся в прихожей, подошел к двери и прислушался. – Если у этого кретина мозги не все усохли, они не поднимутся сюда… Додумаются, надеюсь!
- Мне одеваться? – она нервно ломала пальцы, ходя из угла в угол.
- Погодь! – Борис прислонился к туалетной двери и закрыл глаза. – Помолчи, посиди где-нибудь тихо, как мышь! Мне надо собраться с мыслями!
- Хорошо, - Зина юркнула в комнату, притворив за собой дверь.
Он сжимал влажными ладонями рукоятку пистолета и слушал удары сердца. Почему пристрелили Фаниса? Не проще ли проследить за ним и выйти непосредственно на Степанцова. В том, что за ним охотится невидимый киллер, Борис Авдеевич не сомневался.
Однако Фаниса шлепнули, и его задача сейчас – понять, почему. А что, если ждут реакции и сейчас несколько пар глаз внимательно следят за окнами и подъездами? Расчет на то, что кто-то где-то встрепенется и наделает глупостей!
«Только бы Брюзга не рванул с перепугу сюда! Только бы не рванул! – мозжало в каждой клеточке Степанцова. – Ведь засветит! Как пить дать, засветит!»
В кармане «проснулся» мобильник. Борис чуть не выронил пистолет.
- Шеф, у нас проблемы, - промычал Брюзга.
- Видел! – Рявкнул в ответ «шеф». – В машину его и сматывайся скорее. Пока ментовозка не нагрянула. Кстати, Удмурт где?
- На квартире у дока, посторожить остался. Уже должен подскочить…
- Сматывайся с Фанисом на хрен!
- Сейчас отчаливаю! – с обидой в голосе откликнулся Брюзга. – Фанис в багажнике.
- Вокруг все тихо?
- Да вроде… - в голосе Брюзги звучало отчаянье. - Дальше-то что?
- Что, что… - передразнил он. – В лес куда-нибудь, будто сам не знаешь!
Кстати, откуда стреляли?
- Не знаю… Судя по направлению, со стороны дома. Волына с глушителем, сто пудов! Только откуда конкретно, непонятно.
- Короче, так: будь поблизости, в десяти минутах езды. Чтоб чуть что – подскочить. А пока свали тело куда-нибудь и – пулей назад.
- Понял, шеф! Отбой!
Борис Авдеевич медленно подошел к окну и осторожно выглянул краем глаза на улицу. Не исключено, что сейчас он увидит киллера… Если повезет, конечно…
Но ему не повезло. Возможно, киллер гримировался, но кроме нескольких старушек и одного пьяницы никого во дворе он не увидел.
Неожиданно ему в глаз уперся красный пучок света, он едва успел отскочить с линии прицела. В тот же миг над ухом у него просвистел сгусток воздуха, и сзади в комнате раздался звон битого стекла.
Он не помнил, как оказался на полу, поднялся на трясущихся ногах и огляделся.
От хрустального графина в шкафу остались воспоминания в виде осколков. Пуля, продырявив штору как раз на уровне его головы, раскрошила графин и увязла в стенке шкафа. Задержись он на треть секунды, и она увязла бы в его черепе. Странно, он даже не заметил, откуда светил лазерный луч!
* * * *
- Что это? – таких округлившихся глаз у любовницы он не помнил. Зина выскочила из комнаты и прижалась спиной к стене.
- Уходим! Быстро!
- Переоденусь только… - она кинулась обратно, но он схватил ее за руку:
- Нет времени! Рвем когти!
Захлопнув дверь, он побежал вверх через две ступеньки, Зина с трудом поспевала за ним.
«Путь эвакуации» он продумал и подготовил заранее. На предпоследнем, восьмом этаже ключом открыл дверь «запасной» квартиры, затолкал туда Зину, а сам кинулся наверх, на девятый, распахнул выход на крышу. Расщелкнутый замок повесил на щеколду, как будто в спешке забыл закрыть за собой.
Трюк из фильма его детства «Подвиг разведчика».
Запершись с Зиной в крохотной квартирке, он прильнул к глазку. Готовое разорваться сердце кувыркалось в горле, любовница поскуливала, сидя на этажерке для обуви.
Еще каких-то полчаса назад он вынашивал планы ее устранения, а сейчас они оказались посреди бушующего океана в одной лодке. Он испугался до дрожи в коленках, он селезенкой почувствовал кровожадного охотника, идущего за ним по следу.
С минуту на лестничной площадке было тихо, снизу никто не поднимался. Только скрип собственных зубов мешал Степанцову сосредоточиться.
Вдруг кто-то с силой захлопнул дверь, ведущую на крышу, сплюнул и грязно выругался. Борис Авдеевич при всем желании не мог его рассмотреть: матерщинник находился этажом выше.
Он почувствовал, как по спине катятся градины пота: если бы не его предусмотрительность, казавшаяся поначалу излишней, он бы попался в силки. Но, черт возьми, кто охотник?! Кто столь изощренно преследует его, заставляя трястись от страха и едва не мочиться в штаны?
В кармане запиликал мобильник. Неестественно высокий, жутковатый нечеловеческий голос пропел ему в ухо:
- Думаешь, машину перекрасил, так и все?
- К-кто это? – спросил он, судорожно сглотнув. Что-то знакомое улавливалось в интонации. – К-какая, к черту, машина?!
- Думаешь, номера поменял, так и не найдут? - надрывно стонала трубка.
Смысла слов он поначалу не понимал, но его почему-то бросило в озноб от услышанного. Дело было не в смысле сказанного, а в голосе…
А, может, и в смысле, только он от страха, обуявшего его в тот момент ничего не мог вспомнить. Так не мог говорить человек, живое существо из плоти и крови.
- Кто это? Чего тебе надо?!! – предательски дрожащим голосом прокричал Борис Авдеевич. – Какого черта?
- Да, ты не привык, чтоб тебе отказывали… Под тебя обычно ложились тут же, только помани.
- Заткнись, бодяга! … Слышал?… - Борис Авдеевич согнулся и вложил в крик всю оставшуюся энергию: - Я доберусь до тебя, и так обожгу, что не выкарабкаться!!! Слышишь, бодяга?!! Я тебя подожгу, мразь!!! … Ты будешь, … как факел, понял?!! Заткнись, сучье чмо!
В трубке давно звучали гудки, а Степанцов все не отключался. Он сидел на полу в прихожей, держал трубку возле уха и скулил. Перепуганная Зина трясла его за плечо:
- Боря, очнись, что с тобой? Кто тебе звонил?
Когда наконец отчаянье отпустило, он спрятал трубку в карман и прошел в единственную комнату. Там он рухнул на кровать застойных времен и закрыл глаза.
- Кто-то охотится за мной, девочка… А я не знаю, кто.
- Даже не догадываешься? – она присела к нему на край кровати. По ее лицу текли слезы.
- Представь себе, даже не догадываюсь. Этот кто-то грохнул Фаниса, наверняка и Удмурта с Брюзгой… для него это не проблема. Он выследил нас… Непонятно как, но выследил.
- Мне страшно, Борь…
- Мне тоже, если честно… Но, кажется, эту квартирку он не вычислил… Здесь мы пока можем…
- Сколько можем? – Зина вскинула руки. В голосе слышалось отчаянье.
- Сколько потребуется, - он был спокоен. Он знал, что у него есть время для размышлений. Время «почистить перышки», а это в сложившейся ситуации немало. – Настраивайся на длительную паузу.
Он тупо уставился в черно-белый телевизор «Весна». После нескольких минут созерцания пыльного экрана подошел и, вставив штепсель в розетку, нажал на кнопку.
Долго не мог вникнуть в суть происходящего. Выступали политические деятели, киноактеры, певцы… Несколько раз крупно показали театральную афишу «Норд-Ост».
Мимо ушей проплывали слова дикторов: захват заложников на в Москве, на Дубровке… Около семисот человек, свыше тридцати террористов, женщины, обвязанные пластидом… Камикадзе, мечтающие взорвать Дворец с заложниками.
Прозрение буквально подбросило его на несколько сантиметров: между чеченцем, которого он «срисовал» в квартире Полозова и захватом заложников в Москве наверняка существует связь. Прошло около двух недель… Даже если эти события не связаны друг с другом, цена кассет, которые сейчас у этого спиногрыза Леньки, многократно, неприлично возрастает!
Он впился глазами в экран телевизора, словно там могли что-то сообщить о местонахождении злополучных кассет.
Нет, ему не было жаль заложников… Еще не известно, чье положение было хуже: его или их.
Мир кровав, как распоротое брюхо выброшенного на берег дельфина, изрезанного винтами. Мир – это джунгли с их звериными законами. И отыскать в этих джунглях кассеты, отснятые из окна пятой палаты, необходимо любой ценой.
- И зачем я согласилась на твою авантюру? – голос Зины, в котором прозвучало отчаяние, вернул его к невзрачной действительности.
- Потому что любила меня, разве не так?
Она не ответила. Лишь уронила голову на руки. По вздрагивающим плечам он понял, что бушевавшее внутри негодование вот-вот вырвется наружу.
- Что ты понимаешь в любви? – доносилось до него сквозь рыдания. – Ты любовью привык заниматься, но не любить. Я поняла это через месяц… Но исправлять что-либо было уже поздно. Для тебя женщина – только плоть и не более того. Дожил до сорока пяти лет, а ведешь себя…
- Зачем же ты согласилась ехать со мной? – он вдруг ощутил привычную усталость от затянувшегося романа. Привыкший рвать наскучившие отношения без колебаний, он впервые задумался о последствиях.
Он не мог просто выбросить Зину на улицу. Она приведет к нему киллера, даже сама того не желая.
- Я поехала с тобой… - Она подняла на него заплаканные глаза. – Потому что любила Владьку…
- Да неужели?!
- У тебя не укладывается такое в мозгах? – она набрала в грудь побольше воздуха и крикнула: - Да, я любила его. Ты походил на него, как две капли воды. Я любила в тебе его… И я ему изменяла с тобой… Если ты способен это понять. Но очень скоро поняла, что ты не он… Далеко не он. Было уже поздно. Я никогда себе не прощу, что меня не было рядом с ним в момент его гибели.
- Дура! – ухмыльнулся Степанцов. – Тебя бы пристрелили, как свидетельницу. Неужели непонятно?
- Это не так плохо, как тебе кажется: умереть вместе с любимым. Быть с ним вместе в смерти, раз в жизни не получилось.
- Ба-а! Как все запущено-то! – сложив руки на груди, он медленно прошествовал мимо Зины. – Хорошо, теперь ты поняла, что я не он… Что дальше?
- Ты циник и эгоист! – припечатала она, глядя ему в глаза. – Ты боишься только за свою шкуру, и больше ни за что. Ты и сына воспитал так, что он при первой же возможности тебя объегорил и сбежал с твоими кассетами… Будь они прокляты. У тебя сейчас написано на лице, что если б не боязнь за свою шкуру, ты бы выбросил меня отсюда, не думая.
- Вовсе нет, с чего ты взяла? – ответил он как можно непринужденней.
- У меня было время тебя изучить. Так вот, не бойся, я сама уйду, - с этими словами она поднялась и направилась в прихожую.
- Зина, не дури! – он кинулся за ней. – На самом деле тебя здесь никто не держит, но придется потерпеть немного… - он схватил ее за плечи, утащил из прихожей. Она работала локтями, лягалась, вырывалась.
Он вдруг почувствовал, как через руки ему передается ее энергетиика, как напрягается его пах и ему хочется скорее сорвать с нее одежду и овладеть ею тут же, в этой затрапезной хрущевке, без особых удобств…
Но он сдержался.
- Зина, прошу тебя, успокойся… - положив ее на диван, он встал рядом на колени. – Я все понимаю, нервы на пределе, но здесь мы… в безопасности, понимаешь! Пока, во всяком случае…
- Оставь меня в покое! – взмолилась она, отвернувшись к стене.
- Хорошо, хорошо, - он поднялся, стащил со стола скатерть и накрыл девушку. Едва он успел выйти в прихожую, как запищал мобильник.
- Шеф, ты где? – скулил шепелявый голос, поначалу показавшийся Степанцову незнакомым. – Был ведь в четырнадцатой… Куда слинял?
- Это ты, Брюзга? – с трудом узнал «шеф» одного из янычар Фаниса и его бросило в озноб по новой. – Какая тебе разница, где я!
- Что за непонятки, в натуре! … Ше-е-еф!… – стонал Брюзга в трубку. Казалось, у него только что по одному выбили все зубы. – Мы же…
- Компаньоны? Ты это хочешь сказать? – Степанцов с трудом подбирал слова, настолько нетипичной, парадоксальной была ситуация. - Где труп Фаниса, доложи по форме!
- К чертям Фаниса. – задыхалась трубка. - Ты где сейчас?… Ну!…
Он был готов услышать скулеж Удмурта, еще куда ни шло, но чтобы довести до такого состояния Брюзгу с его чеченской школой… Как предусмотрительно он поступил, умолчав об этой спасительной конуре. А ведь был соблазн, чего греха таить… Сейчас бы, небось, также скулил.
- Тебя кто сейчас за елдак держит? Впрочем, можешь не отвечать, догадываюсь. Видать, пассатижами ухватился…
- Шеф, умоляю… - полухрипел-полумычал Брюзга. Как ни пытался Степанцов представить двухметрового детину в состоянии подобного унижения, у него не получалось. – Я жить еще…
В трубке послышался всхрап, глухой удар и уже знакомый «синтезированный» голос прогудел:
- Я тебя достану, кусок дерьма, заруби это на своем костистом носу! И Брюзге своему ты позавидуешь! За Ольгу!!! Отвечаю за базар.
Он понял намек. Он вспомнил все. Уронив гудевшую трубку на палас, приземлился на ягодицы и повалился на бок.
- Выжил, паскуда, все-таки… - слетело с губ прежде, чем он отключился.
Сколько его ни хлестала по щекам Зина, сколько ни плескала ему на лицо воду, она не могла его привести в чувство.