28 мая Игорь ехал на разбор. Для тех, кто про авиацию знает только то, что авиация — это самолёты, в которых иногда могут в полёте покормить, нужно небольшое пояснение.
Разбор — это специальное собрание, на котором присутствуют члены лётных экипажей и их лётное руководство, а так же представители всех смежных служб, участвующих в организации и выполнении полёта. Это могут быть руководители разного уровня службы бортпроводников, авиатехнической службы, службы организации обслуживания пассажиров на земле, аэродромной службы и многих-многих других подразделений авиакомпании, с которыми в процессе своей работы сталкиваются экипажи воздушных судов.
А по содержанию сие мероприятие напоминает что-то среднее между производственным совещанием, профсоюзным собранием, обучением и вызовом на ковёр. Именно последняя функция скорее всего и дала ему название, которое изначально было «разбор полётов». Это словосочетание ушло в народ, где довольно комфортно существует в лексике многих людей, абсолютно не связанных с авиацией, наряду с «запасным аэродромом» и некоторыми другими. При том что в авиации эти словосочетания употребляются исключительно в сокращённом варианте: «разбор», «запасной».
Кроме всего, разбор был замечательным поводом пообщаться с коллегами. И несмотря на то, что нормальным среди пилотов было негативно относится к данному виду использования их рабочего времени, когда разборы практически ушли в дистанционное ознакомление с материалами прошедшего мероприятия, лёгкая ностальгия по нему осталась.
Как, впрочем, это всегда происходит по отношению ко всему, что остаётся в прошлом.
На знакомой остановке Игорь увидел группу девушек в очень нарядной форме погранвойск. Поравнявшись с ними, Игорь открыл окно своей праворульной машины и громким голосом, подражая диктору, освещающему военный парад, произнёс:
— Здравствуйте, товарищи пограничники! — и через паузу, чтобы убедиться, что привлёк внимание, продолжил, — Поздравляю вас с праздником!
И когда удивление у представителей погранвойск сменилось естественной реакцией на шутку, и кто-то даже крикнул «ура-ура-ура», Игорь вышел из машины и открыл заднюю дверку со словами:
— Тех, кто не боится лётчика за рулём автомобиля, доставлю в Шереметьево два.
*
Алёна с двумя подругами Верой и Зоей стояла на остановке. Они были в парадной форме, которую надевали очень редко, но строевое собрание, посвящённое Дню пограничника, было как раз таким событием, которое под это «редко» подпадало. Парадная форма им была к лицу, и они понимали это, что делало их ещё привлекательней.
— О, нет! — прошептала Зоя, — Семёновна!
К остановке подходила старший лейтенант Мария Семёновна, общение с которой избегали все молодые пограничницы и пограничники. Она никогда не стеснялась в выражениях по отношению к коллегам. Ко всем. И к младшим, и к старшим по званию. И всё ей сходило с рук. То ли, потому что у мужа, который был полковником в Генштабе, были связи, то ли потому, что этот стиль общения был абсолютно органичен для неё. Хотя вполне возможно, что эта органичность и была следствием связей мужа.
Молодёжь её побаивалась, начальство прислушивалось, а ровесники уважали, потому что не каждый может сказать своему командиру, когда тот сомневается в принятии решения:
«Сними штаны подполковник, а то я уже сомневаюсь мужик ли ты?».
И что интересно, начальник прислушался. Не в смысле «снял штаны», а проявил решительность и не выпустил заграницу очень важного перца с фальшивым загранпаспортом, за чем последовали угрозы, от разного уровня чиновничьего и криминального элемента. Но потом с самого верха поступила устная благодарность и следом за ней повышение.
Подруги с надеждой смотрели не приближается ли служебный автобус, чтобы избежать встречи и не попасть на язык коллеге, но автобуса не было и громкое «привет, ссыкухи!» уже разнеслось над остановкой.
Подруги не успели отреагировать, как, с другой стороны, почти как на строевом собрании, раздалось:
— Здравствуйте, товарищи пограничники! — и через паузу, — Поздравляю вас с праздником!
От неожиданности подруги забыли про старшую коллегу, а Зоя даже выкрикнула троекратное «ура».
Из машины вышел парень в хорошо знакомой пограничницам лётной форме:
— Тех, кто не боится лётчика за рулём автомобиля, доставлю в Шереметьево два, — пригласил он, открыв заднюю дверцу.
Вера и Зоя мигом запрыгнули в машину, и Алёна ввиду скоротечности ситуации не могла понять, как ей нужно себя вести, в смысле обижается ли она ещё на странного лётчика или же это будет слишком по-детски, вынуждена была последовать за подругами.
А в этот самый момент к машине подошла и Семёновна. Оценив происходящее, она обратилась к водителю:
— Я так понимаю, ты по достоинству оценил эти формы, — говорила она, разглаживая форменную юбку, которая была на ней в обтяжку, — и оставил мне отдельное сиденье.
Алёна видела только затылок того, к кому их начальница обратила эти слова, но ни на секунду не усомнилась, что взгляд её знакомого прошёлся по фигуре старшего лейтенанта и оценил формы, которые парадный мундир только подчёркивал. И почему-то засосало под ложечкой.
*
Когда девушки забрались на заднее сиденье и Алёна последней после некоторого замешательства, Игорь услышал адресованное к нему:
— Я так понимаю, ты по достоинству оценил эти формы, — говорила офицер погранвойск, разглаживая форменную юбку, которая была на ней в обтяжку, — и оставил мне отдельное сиденье.
Игорь не мог не последовать взглядом за её жестом и с удивлением понял, что если женщина сексуальна, то никакая одежда, даже военный мундир, не скроет этого. Он уже собрался обойти машину, чтобы открыть ей дверцу, но она его остановила коротко:
— Сама, — и пошла вокруг машины.
Пошла так как ходят женщины, которые знают, что им есть, что показать и знают, что это будет по достоинству оценено.
— Вот б…, — сказала Зоя и подруги поняли по одной букве, что она имела в виду.
А Семёновна, садясь в машину продолжила не то разговаривая сама с собой, не то упрекая несмышлёного водителя или просто, желая его смутить:
— Сама-сама, всё сама. С мужем сама, с начальником сама, с любовником сама и вот в машине с лётчиком тоже сама. Что за жизнь? Вас как зовут, молодой человек?
— Игорем зовут нашего благодетеля, — раздалось с заднего сиденья, и Алёна не сразу поняла, что это она сказала.
Семёновна посмотрела бы удивлённо, но она вообще не умела удивляться, поэтому просто посмотрела на Алёну и опять обратилась к Игорю:
— Что за жизнь, Игорь, я вас спрашиваю?
Игорь глянул в зеркало заднего обзора, но не увидел Алёну о ответил на адресованный ему вопрос:
— Я так понимаю - насыщенная жизнь.
Девчонки прыснули:
— Отставить смешки, — командным голосом пресекла смех Семёновна.
— Слушаюсь, товарищ подполковник, — ответила та, что сидела посерёдке.
Игорь посмотрел на погоны начальницы. На что она пояснила:
— Лейтенант я. Старшой. А эта малявка намекнула на то, что я сегодня всю ночь потела под моим мужем полковником, когда ей ночью грезился принц, с которым она даже не представляет, что и делать-то надо.
Игорь увидел в зеркале, что сказавшая сделалась красной, будто в лицо плеснули малиновым вином.
Когда остановились у здания аэровокзала Игорь открыл заднюю дверцу и помогая Алёне выйти из машины неожиданно в том числе и для себя, сказал:
— Освободитесь, я буду ждать здесь же.
Реакции её он не увидел, но, когда подруги уже отошли от машины подошла Семёновна и протянула руку. Игорь пожал, оценив силу рукопожатия старшего лейтенанта.
— Алёнка, если, что, - сказала она.
— В смысле? — не поняв, спросил Игорь.
— Если жениться собираешься, то Алёнка.
— Лучший кандидат в вашем погранотряде? — с иронией уточнил лётчик.
— Лучший кандидат везде, — без иронии сказала не только сексуальная, но и мудрая женщина.