Ирина рисует синий лес: деревья, опустив кроны и сомкнув ветви, словно тянутся к чему-то. Лес уходит вдаль, напряжение нарастает, пока вдруг, в самой глубине картины, темноту не разрывает свет – то ли цветок, то ли женский силуэт сияет во мраке. Наверное, можно предположить, что Ирина рисует эту картину про себя, воплощая в странной, светящейся фигурке посреди темного леса и свои мысли, и свою жизнь, и свою борьбу.
Ей 20 лет, у нее черные, немного грустные глаза, а пряди темных волос окрашены в сине-зеленый цвет. Как будто она только что вышла из своего нарисованного леса, но еще не стряхнула с себя его краски.
Рисовать Ирина любила с детства, но всерьез и профессионально начала заниматься, когда восстанавливалась после операции – удаления опухоли спинного мозга. У Ирины была анапластическая эпендимома – опухоль центральной нервной системы, которая развивается из клеток эпендимы центрального канала спинного мозга. Образование заняло весь просвет позвоночного канала на уровне грудного отдела.
Ей тогда было 16 лет, и о существовании опухоли, которая, как окажется позже, росла у нее с рождения, она узнала случайно. Вдруг появилась неуверенность при ходьбе, шаткость, Ирина спотыкалась на ровном месте и все время боялась упасть. Они с мамой тогда подумали про самое страшное – опухоль мозга. Помчались делать МРТ, но опухоль оказалась в спинном мозге.
Ирина вспоминает, как врачи, боясь напугать подростка, говорили ей: «Сделаем операцию, немного полежишь в больнице, и все – будешь бегать как раньше». «Уж лучше бы они сказали мне правду, – говорит она, передергивая плечами. – Операция на спинном мозге – всегда риск, а удалить такую огромную опухоль без последствий так вообще практически невозможно».
Врачи действительно сделали все, что могли, и нервную проводимость удалось сохранить, но последствия все же были. Когда Ирина очнулась в реанимации, она не чувствовала ног. И это было очень страшно.
«Я лежала в реанимации одна, маму не пускали, и ждала только одного – когда же все будет как раньше, ведь мне обещали!?» Дни тянулись, превращаясь в недели, а ничего не менялось.
Сначала ей на полгода запретили даже пытаться вставать с кровати пока не заживет позвоночник. Потом добавился еще год, когда у Ирины началась химиотерапия и лучевая терапия – опухоль удалили, но рак нужно было победить окончательно. В этот год заниматься упражнениями она не могла – не было сил. Слабость, постоянная тошнота, температура и осложнения.
Она лежала в кровати и без конца думала: «Что я сделала не так, почему это случилось со мной?» Теперь весь ее привычный мир – друзья, школа, прогулки по родному Питеру – был перечеркнут, залит черными чернилами. Остались комната, кровать, компьютер. Вот тогда, почти беспомощная, почти в отчаянии, она начала рисовать.
Свет на картине пробивался сквозь темный лес – надежда возвращалась. После химиотерапии, когда рак был побежден, началась реабилитация: занятия дома и в реабилитационных центрах – почти все за свой счет. Первые попытки встать, первые шаги – левая нога лучше двигается, а в правой больше чувствительности.
«Иногда я психовала, конечно, – Ирина улыбается. – Делаешь одни и те же упражнения, из раза в раз, а результат приходит очень медленно. Или сначала успех, а потом долго ничего – плато. Приходилось заставлять себя. Но постепенно привыкла к мысли, что восстановление будет долгим».
Сегодня Ирина пытается ходить с помощью ходунков. Врачи говорят, что она сможет пойти самостоятельно, только нужно время и очень много занятий. К сожалению, короткой реабилитации по ОМС недостаточно, чтобы получить результат, а длительная реабилитация стоит дорого.
Помогите ей. Она уже многое преодолела и еще многое должна сделать, чтобы восстановиться. Ей еще очень страшно вставать и выпрямляться в полный рост, она еще плохо держит равновесие и спину, а чувствительность в ногах вернулась не до конца, но она продолжает идти вперед.
И деревья расступаются, и свет сияет все ярче.
Чтобы помочь Ирине, перейдите по ссылке.