Наш отряд входил в город через главные ворота.
Как ни странно, по пути мы не встретили ровным счетом никакого сопротивления.
Со мной такое случалось впервые, и я, отказываясь верить в происходящее, был крайне насторожен.
Возле самых ворот сидела старая женщина и продавала молоко. Один из моих соратников, приблизился к ней, молча поднял с соломенной циновки глиняный кувшин и сделал весьма внушительный глоток. Старушка равнодушно посмотрела на опустевшую тару и протянула дряблую руку, в надежде получить вознаграждение. Боец ухмыльнулся и отвернувшись от горожанки вернулся в отряд, не забыв прихватить с собой еще один небольшой кувшин.
К моему удивлению, женщина, оставшаяся сидеть на дороге ни с чем, даже глазом не повела. Не стала причитать, кричать, умолять… не стала гневаться и сыпать проклятьями. Возникало ощущение, что она вообще ничего не заметила.
Мы, тем временем, миновав небольшой спальный район оказались на шумной городской площади. Здесь было много торговцев и ремесленников, а каждый встречный домик сиял яркой вывеской, приглашающей что-то приобрести или попробовать.
Отряд оживился. Несмотря на суровые выкрики сотника, бойцы медленно, но верно разбредались по торговой улочке. Я по-прежнему ожидал подвоха, хоть до сей поры и не встретил ни одного стражника.
Сзади раздался грохот. Один из наших с силой пнул какого-то несчастного лавочника. Тот повалился на землю и тяжело закряхтел. Боец перешагнул через лежащего и поднял с прилавка огромный кусок жареного мяса на кости. Торговец, тем временем, поднялся. Вопреки моим ожиданиям, мужчина не бросился с кулаками на обидчика. Не схватился за нож и даже не пустился в бегство. Что-то с этим городом точно было не так.
Торговец отряхнул штаны и вопросительно посмотрел на моего соплеменника.
В глазах его читались не злость и страх, а искреннее удивление.
– Что ты делаешь, чужестранец? – немного запыхавшимся голосом проговорил избитый лавочник.
– В смысле? Забираю твой товар! Не видишь, что ли? – ответил воин.
– Ты хочешь купить мяса? – казалось, что старик не понимал происходящего.
– Ты что, идиот? Я просто забираю твое мясо! Понимаешь, нет?
Мужчина не понимал. Он переминался с ноги на ногу, чесал затылок и озадаченно крякал, наблюдая за поедающими его товар солдатами.
– Но, подожди… если ты мне не заплатишь – это будет несправедливо! Как же я буду зарабатывать деньги, если ты просто так заберешь мои продукты?
Воин аж поперхнулся от такого заявления.
Добрая половина нашего отряда дружно загоготала.
– Хахаха! Так в том и суть, дядя! Я забираю то, что принадлежит тебе, а ты остаешься ни с чем!
– Но почему? Зачем тебе это? – не унимался странный торговец.
– Да в смысле «зачем»?! Потому что могу! Потому что я сильнее и хорошо вооружен! И ты не сможешь оказать сопротивление!
Мужчина недоуменно смотрел на солдата, с аппетитом уминавшего огромный кусок баранины.
Было хорошо видно, что он в смятении и совершенно не понимает ситуации.
– Но… я ведь не соревновался с тобой в силе и ловкости. По твоей комплекции сразу понятно, что ты сильнее! Я совершенно не сомневаюсь в этом… только как это всё связано с моим мясом? Послушай, я же ведь не разрешал тебе его брать!
Солдат размахнулся и ударил мужчину в живот. Тот согнулся пополам, упал на колени и застонал.
– Ты что, дядь, совсем не понимаешь, да? Я просто забираю всё то, что хочу! Сегодня мы пришли в твой город, а завтра проснёмся уже в своем, смекаешь?
Он презрительно посмотрел на корчившегося на земле торговца и с силой ударил его сапогом по рёбрам.
Пройдя еще две улицы, мы оказались на дворцовой площади.
Город действительно был очень маленьким, но это никак не объясняло полное отсутствие стражников на улицах.
Сотник грозно оглядел возвращающихся воинов. Все те, кто отстал от отряда у рынка, пришли не с пустыми руками. Ухмыляющиеся люди несли в руках множество ценных трофеев. Пищу, алкоголь, цветные нити с жемчугом. Каждый нашел, чем поживиться. Мои соратники возбужденно описывали друг другу последние события и хвастались награбленным. Многие из них демонстрировали испачканные кровью мечи и кинжалы, оборвавшие жизни мирных лавочников.
Подчиняясь громогласному приказу командира, мы двинулись ко дворцу.
Ситуация перестала быть странной… теперь она становилась просто удивительной! Во дворце не оказалось ни одного стражника! Садовники, кальянщики, прачки, уборщики… знать, беспечно гуляющая по королевскому саду… но ни одного стражника!
Мы подошли к массивной золотой двери, поблескивающей в лучах заходящего солнца.
Сотник с силой уперся в нее плечом и массивные петли гулко заскрипели.
Выхватив из ножен длинный сверкающий меч, сотник двинулся через пустой зал к одиноко дремлющей на троне фигуре.
– Вставай, правитель! Мы пришли за твоей головой и за твоим городом! – жесткий голос нашего предводителя разлетелся по просторному залу словно рык дикого зверя.
Невысокий старичок подскочил, рассеянно огляделся и уставился на нас.
– Эээмм… вы по какому вопросу, молодые люди?
И снова отряд, заполнивший царские палаты дружно рассмеялся.
Король озадаченно оглядел всех присутствовавших.
Сотник вышел вперед и, схватив монарха за грудки поднял его в воздух.
– Ты что, издеваешься, старик?! – глаза его полыхнули волной гнева – Где вся стража?! Отвечай! Ты что, решил устроить нам ловушку?! Откуда узнал о наших планах? Говори!
Безвольно болтающийся над землей король, удивленно болтал маленькими ножками и пытался ухватить сотника за предплечье.
– Поставь меня на землю. Зачем ты меня поднял? – с искренним недоумением, но даже без тени страха или волнения спросил старик.
Сотник со злостью швырнул правителя на трон. Тот, с размаху влетев в бронзовый подлокотник, обмяк и повалился на пол, моментально лишившись пары зубов.
– Мы пришли захватить твой город, монарх! И если ты или твои люди хотя бы посмеют воспрепятствовать нам – прольётся очень много крови!
Старик поднялся на ноги и пошатываясь двинулся в угол помещения, обхватив руками разбитую голову.
– Ничего не понимаю… зачем так делать… глупость какая-то... – бубнил король, вытаскивая огромный бесформенный тюк из золотого шкафа.
– Эй-эй! Старый – это что это у тебя? – с подозрением закричал кто-то из воинов.
– Как что? Подушка, пара рубах, молоток, рубанок, да гвозди! Удочка еще, 20 серебряных монет вот… книга со сказками… да и всё, пожалуй.
Настала наша очередь недоумевать.
Первым молчание нарушил сотник.
– Эээ…это зачем? – потерянно произнес он.
– Как зачем? Что бы жить! – пожал плечами король.
Спокойно пройдя сквозь опешивший отряд профессиональных убийц, старичок поправил сползший до пяток тюк и повернулся к нам.
– Вы бы вместо того, чтоб меня ронять без спросу – уточнили бы! Мне, может, этот ваш город и даром не нужен! Я, может, рыбачить хотел всю жизнь! – он небрежно вытер рукавом белой шелковой рубахи окровавленный рот, развернулся и зашагал прочь.
Никто даже и не попытался его остановить.
Это была самая странная и быстрая победа нашего отряда.
Это был самый веселый и самый пьяный пир на моей памяти.
Ближе к полуночи я вышел на террасу.
Холодный весенний воздух приятно щекотал нос, а редкие капли дождя гулкой барабанной дробью разрывали в клочья тишину дворцового сада.
– Дяденька, а вы почему всех убиваете и вещи чужие забираете?
Я аж подпрыгнул.
На мраморном полу, в самом темном углу террасы сидела маленькая девочка.
Ее любопытные кошачьи глаза жадно вцепились в меня пристальным взглядом, в ожидании ответа. И, то ли я действительно был слишком пьян, то ли неожиданная гостья просто застала меня врасплох… я ответил.
– Знаешь, малая… ничего личного! Просто жизнь! Думаешь я сам в восторге от всего этого дерьма? Да нет, конечно! Но, чтобы выжить, в наше время надо быть полным беспредельщиком! Понимаешь? Всё решает сила, вооружение и численное превосходство! А по поводу «почему», я тебе так скажу – вот доживешь до моих лет – всё сама поймешь! Но, чтобы дожить – надо уметь постоять за себя! Не задавать тупые вопросы, как эти ваши… торгаши! Не быть терпилой и не бежать в панике при виде острого меча, как ваш трусливый король! …Запомни это хорошенько, а когда в следующий раз увидишь какого-нибудь урода или врага – сделай так, чтоб он тысячу раз пожалел о том, что встал на твоём пути! Уяснила?
Девочка восхищенными глазами смотрела на меня. Казалось, будто я только что раскрыл ей все секреты мироздания.
– Так это что получается – убивать, калечить, брать всё, что душе угодно… не только вам дозволено значит?
Я расхохотался.
– Конечно, глупышка! Хочешь, прям сейчас иди и разбей кому-нибудь его дурную башку о первое попавшееся дерево и отбери у него всё, что найдешь!
– Так это что, так можно было что ли?! – с восхищением пролепетала кроха.
Я смеялся так, что даже закашлялся, и, подняв со стола большую кружку пива, с жадностью ее осушил.
Убирая от глаз стеклянную тару, я был готов увидеть что угодно, но только не это.
Ужасная пронизывающая боль заставила меня вскрикнуть и повалиться на пол.
Одним быстрым ударом молотка для мяса, кроха раскрошила в труху моё колено.
Кое-как увернувшись от следующего удара, я лишь успел заметить, как в мелкую крошку разлетается мрамор в том месте, где мгновение назад находилась моя голова.
Еще одно меткое попадание юной дьяволицы лишило меня мизинца левой руки, которым я лишь на секунду облокотился на стену.
Зажмурившись от нестерпимой боли, я перекатился на бок, и схватившись здоровой рукой за угол стола, резко выпрямился и опёрся на узорчатые перила.
Девчушка приближалась ко мне, поблескивая счастливыми глазами.
Я предпринял отчаянную попытку сбить ее с ног, бросившись вперед, но резкая боль в немеющей ноге тут же остановила меня. Последним, что я увидел той ночью, был окровавленный молоток для мяса в маленькой, но крепкой руке.
Я очнулся на рассвете в луже собственной крови.
Всё тело болело так, будто по мне только что проскакал целый караван.
С трудом перевернувшись на живот, я посмотрел на некогда спокойный королевский сад.
Казалось, сейчас здесь был весь город.
Остатки моего отряда, в лице сотника и десятка насмерть перепуганных воинов, отчаянно отбивались от толпы горожан. Их лица были буквально пропитаны восхищением, а рты расплывались в каких-то безумных счастливых улыбках.
Совсем рядом, в двух десятках шагов, по саду весело бегала маленькая девчушка, безжалостно добивая моих покалеченных соратников.
И лишь теперь, тщетно пытаясь удержаться за проблески гаснущего сознания, я понял, почему этот беззащитный город так меня настораживал…
