В тени знаменитого портрета кисти Валентина Серова, который каждый из нас помнит со школьных времён, незаслуженно потерялся другой — не менее интересный портрет великой #актрисы в исполнении художника Николая Ге. Картина была написана в 1890-е годы, незадолго до смерти автора, когда он уже навсегда удалился из Петербурга, и был в опале из-за непонятой современниками творческой манеры, предвосхитившей эстетику экспрессионизма. «Отвратительные» трактовки религиозных сюжетов, неожиданность поисков, эффект первооткрытия в каждом новом полотне — всё это характерно именно для позднего периода творчества Николая Ге.
Малоизвестный портрет Марии Ермоловой относится к циклу его «эскизных» работ (тогда же, к слову, появился и его хрестоматийный «Автопортрет»), и резко отличается от помпезного полотна Серова, созданного спустя полтора десятилетия. Хранится он в коллекции Северо-Осетинского Художественного музея им. М.С. Туганова (Владикавказ), куда в советское время были переданы работы Н. Ге из коллекций Русского музея и Третьяковской галереи.
«Я желала бы, чтобы человек уходил из театра с мыслью, что есть другая, хорошая жизнь», — говорила Ермолова, отвечая на вопросы о своём идеале театрального служения. Её сценическая героиня была связана с лучшими романтическими традициями русской сцены, и отчаянно бунтовала против социального бесправия, семейного гнёта, узкой мещанской морали, любых проявлений несвободы. Страстность и целеустремлённость её таланта находит своё отражение и в портрете Николая Ге.
Молодая женщина в скромном платье, которую мы видим на холсте, как будто светится изнутри, горит желанием играть, чтобы провозглашать право женщины на счастье. Об этой «ермоловской» актёрской теме говорил Станиславский: «Каждая её роль — открытие новых сокровищ женской души…» У Серова, который писал торжественный, парадный портрет артистки, она — величественна; у Ге — в прекрасном порыве, полёте. В то время Ермолова играла классический репертуар: Федру, Дездемону, Клерхен в «Эгмонте»…
Портрет стремителен — прекрасное мгновение, остановленное живописцем. Он будто не окончен — или вправду не окончен, но завершён, ни одного мазка не нужно больше. Ге любил рассказывать молодым художникам истории о Брюллове, на которых и сам вырос. Однажды Брюллов сказал приятелю: «На что тебе, чтобы я закончил этот портрет? Всё, что есть самого важного, в нём уже есть…» (Порудоминский В., «Жизнь Николая Ге»)
И правда, всё важное — перед нами. Простое лицо дочери театрального суфлёра дышит искренностью, серьёзный взгляд, гордый профиль… но чувствуется скрытая сила, движение. Кажется, что актриса остановилась и замерла буквально на минутку, по просьбе художника, и вот-вот сорвётся с места и помчится дальше — на сцену!..
Легко представить, что именно она играла Негину в «Талантах и поклонниках» Островского, как писали о ней рецензенты, «совершавшую подвиг во имя любимого дела». В 1884 году, за несколько лет до написания портрета, Ермолова выступила в «Орлеанской деве» Шиллера, создав легендарный образ Иоанны, отважной женщины в латах, исполненной любви к своей родине. Всё это угадывается в портрете Николая Ге — отчасти потому, что характер его самого был созвучен тем, что творила на сцене Малого театра гениальная Ермолова… В портрете как бы слился в единое целое порыв актрисы и художника, её запечатлевшего…
