Как же я рвалась на фронт! Бегала в военкомат, даже один раз пристала к командиру, что вёл отряд бойцов, просила, чтобы взял меня с собой, нет, отказывали все. Когда комсорг нашей школы предложила идти в госпиталь ухаживать за ранеными с радостью согласилась. В нашем городе школу, а потом и клуб, отдали под госпиталь, ходили разговоры, что и в рабочую столовую фабрики тоже привозили раненых. Ухаживала, мыла, помогала ходить в туалет, такого насмотрелась до сих пор вспоминать жутко и страшно! Однажды ночью приехали три грузовика, раненые там лежали один на одном, из тех, что были внизу половина мёртвые, местные ребята хоронили их за школой, даже подобие памятников ставили на могилах. В такой суматохе, наш доктор потянул меня за руку:
- Пошли, помогать будешь! Может, не узнал, а может, и попросить некого было, но я, же не медсестра?! Пошла в операционную, там уже трое лежали, в одном исподнем форму с них сняли. Одному было хуже других, это было видно, катался по столу, пытался упасть, а может уйти хотел, бредил. От его правой ноги мало что осталось, до самого колена только обрывки кожи и кусочки кости. Врач вколол ему что-то в вену, а мне показал на раненую ногу:
- Держи крепко. Я держала, а он резал, крови было много, раненый вертелся, трое мужчин его держали, кричал врач, кричал раненый, санитары кричали, страшно!
Под утро тот самый врач вышел на крыльцо здания школы, я устроилась, облокотившись на перила, сон не шёл, домой не хотелось.
- Столько крови, не испугалась?!
- Нет, я крови не боюсь. Мальчишкам на речке перевязки делала.
- Может тебе на медсестру выучиться?
- Не берут.
- Я попрошу, возьмут, только уговор, после учёбы ко мне в ассистенты! Какой же я была довольной, думала, что потом отпустит меня врач на фронт, если выучусь. Началась учёба, сначала с маленького со шприца и перевязок, потом показали, как части тела крепить, много девочек ушло, согласны были кормить раненых с ложечки, но только чтобы крови не видеть. Три месяца занятий, после них работа в госпиталях, то в школе, то в клубе, знакомый врач со мной всегда здоровался, мне девчонки завидовали.
Утром в дверь моей квартиры постучали, мама испугалась, укутавшись в платок пошла открывать, я услышала своё имя, мигом оделась, наверное, случилось что-то раз без меня не могут?! Проскочила мимо мамы, даже не попрощалась, кто бы мог подумать, что не скоро её увижу, только и помню её взмах руки и грустные глаза. Прибежали в госпиталь, который был в школе, а там суматоха, раненых на машины грузят, кого-то без стеснения чуть не кидали. Спросила что происходит, сказали, что немцы к городу подходят, надо всех эвакуировать, принялась помогать, к своему стыду даже про маму не подумала. Очнулась тогда, когда руки отказались подниматься, мне что-то кричали, звали, а я встать не могла, так меня и запихали в машину под тент, прямиком сверху раненых.
Пока ехали до станции, она была в пяти километрах от города, поняла что происходит, такая тоска меня взяла, нет, я была ко всему готова, но чтобы вот так вот сразу?! На станции было много военных, грузовики подъехали к вагонам, мы стали кого грузить, кому помогать. Снова суета, неразбериха, в небе загудели самолёты, кто-то крикнул «воздух», я не поняла значения этого слова, продолжала собирать раненого, чьи-то руки откинули меня с насыпи, показалось, что почти рядом что-то взорвалось, осыпало камнями и песком. Потом все снова бросились к раненым, в самый последний момент, когда я уже хотела спрыгнуть с подножки вагона, кто-то, упёршись руками в мою попу, втолкнул меня обратно, я обернулась, внизу стоял солдат:
- Поезжай девонька, а за руки мои потом скажешь, здесь сейчас худо будет! Не успела я ему высказать претензию, как поезд тронулся, быстро набирая ход. Солдат не соврал, на станции стали взрываться вагоны, видела, как один перевернулся, мы удалялись от беды.
Протиснулась в вагон, кто мог меня пропускал, через кого переступала, присела рядом с раненым, поправила повязку на лице, за спиной голос:
- Ты кто? Рядом стояла женщина в белом халате с пятнами крови, меня удивило, что во рту у неё была папироса, и она дымила!
- Люба.
- Звание твоё, Люба? Только я открыла рот, чтобы сказать, что не имею звания, как поступил приказ:
- Твоя правая сторона вагона, завешивай окна, все, что найдёшь на окна, посечёт людей стеклом! Бросилась выполнять свой первый приказ. Успела три окна закрыть, а от четвёртого меня отбросило, почувствовала боль, стая пчёл впилось в моё лицо, потеряла сознание.
Кто-то тормошил меня за плечо, начала слышать голоса, когда вспомнила, где нахожусь, поняла что поезд стоит.
- Живая хоть, сестричка?! Надо мной было лицо солдата, на шее повязка вся в крови, машинально отметила для себя, что её узел не так надо вязать.
- Живая.
- А то, как мы без тебя, ваших троих убило, там одну дверями размазало…!
- Чего городишь, подними девушку! Сейчас красавица лицо умоем, у меня тут во фляжке маленько воды осталось. Пожилой солдат смочил тряпочку, вытер мне лицо, оно всё горело, каждое прикосновение вызывало боль.
- Люба, - я обернулась, та же женщина только без папиросы, - живая?
- Что с лицом, мне больно?!
- Нормально всё с лицом, сейчас стекло удалим, будешь жить, в конец вагона иди, там посмотрят тебя. Пошла в указанном направлении, меня встретила женщина в белом халате, с жалостью посмотрев на меня, сказала:
- Садись сюда, сейчас всё обработаем, залечим, только не дёргайся, терпи. Я сжала губы, ожидая сильной боли, но её не было, женщина что-то делала с моим лицом.
- Сильно порезало, - я догадалась, что в моём лице кусочки стекла, - шрамы будут?
- Глаза целые, жива, остальное до свадьбы заживёт!
- Я замуж не собираюсь!
- Ну, это пока. Кто слышал этот разговор, рассмеялись. Хоть что-то доброе произошло за эти часы.
Потом был большой госпиталь, где нас гражданский медперсонал собрали в отдельной комнате, провели с нами беседу, спрашивали, кто желает стать военным медиком, я согласилась. Была присяга, не такая торжественная, как я ожидала, но с речами политрука и нашего главного врача, той самой женщины с папиросой. Теперь война кидала меня с одного фронта на другой, месяц госпиталь при фронте, потом дорога в тыл, а потом опять к фронту в составе санитарного поезда. Бомбил нас немец, раз даже мой вагон упал набок, я руку тогда сломала, хорошо, что не загорелись! Теперь вот в прифронтовом санбате, ассистирую хирургу, чего только не насмотрелась, в свои юные годы стала чёрствой к человеческой боли, жалости на всех не хватало.
Летом 1942 года расположились на окраине небольшого села, госпиталь был перевалочным, легкораненых оперировали на месте, обрабатывали раны, а тяжёлых отправляли на машинах в тыл, медсёстры, один врач, навыка у него было мало для сложных операций. Работали в палатках, в них же и жили. Какой оказией не знаю, но нам несколько машин выделили, почти всех отправили, осталось всего пятеро, на утро их отправку отложили, а вечером работа нам подоспела, привезли разведчики своих, с оружием прямо с передовой. Перевязали, двоим осколки вынули, один всё мне глазки строил, даже от спирта отказался, говорил, что я ему такая конопатая нравлюсь и хочет он на меня смотреть трезвым. Знал бы он, что у меня с лицом, может и не говорил бы так?! Поздней ночью вышла из палатки, полной грудью вдохнула свежий воздух, в котором не было запаха крови и пота. Наблюдала, как один из разведчиков кормит травой коня, они своих на подводе привезли, решили утром возвращаться.
- Можно его погладить?
- Можно, он добрый. Знаешь, как он наших вёз? Как стекло, аккуратно, он снаряды возит, привык осторожничать. Я не понимала, как конь может различить, что он везёт, я вообще лошадей только на фронте увидела, поначалу даже боялась их.
Над головой что-то гудело, двое разведчиков и я посмотрели в небо.
- Высоко летит, не по нашу душу, а вот почему один?!
- Может наш? – простодушно спросила я.
- Наш с той стороны лететь не может! Ах, ёшь его мать, парашютисты! Давай всех на телегу, увози и девчонок с собой забирай.
- Здесь девчонок нет, мы, как и вы, военные, солдаты!
- Нашлась солдатка! Грузи, говорю, может час есть, скоро здесь будут, и огонь тушите!
- У меня свой командир, - на наши голоса вышли три медсестры и врач, - вот он!
- Давайте и, правда, всех на телегу, пока дорогу не отрезали, уйдём, - врач поддержал разведчика. Бросились укладывать раненых, двое, кто руками шевелил, узнав про парашютистов, наотрез отказались уезжать стали оружие готовить, закончив погрузку, я попросила разрешение у врача остаться. Внимательно он на меня посмотрел, очень внимательно, разрешил, протянув полевую медицинскую сумку.
Один из разведчиков протянул мне автомат:
- Знаешь, как пользоваться?
- Нет. В течение минуты мне всё объяснили, как заправский боец я заняла позицию за кочкой, услышала за спиной голос:
- С конопатой меня рядом положите и гранату одну дайте. Разведчики положили рядом влюблённого солдата, кровь проступила через бинты на его раненых ногах. Все приготовились, давно залитый водой костёр только дымил. Левее нас раздался треск веток, не прятался идущий, пёр напролом! Метров за тридцать перед нами неожиданно появились люди, хоть и темно было, но разглядела что форма не наша, прицелилась в двоих, они шли первыми, ждала команды. Перед немцами взорвалась граната, я вздрогнула и нажала на курок, видела, как те двое упали, началась стрельба, стреляли мы, стреляли в нас. Боец, что лежал рядом, стреляя, отчаянно матерился, я уже наслушалась мужских крепких слов, тяжело себя сдержать, когда тебя режут, но этот знал толк в выражениях. С крепким словцом вдогонку метнул гранату, протянул мне диск с патронами, пряча голову за кочку, отрицательно замахала головой, тогда он протянул мне свой автомат, а я ему свой, поменялись. Чуть выглянув из-за кочки, я примечала цель, а потом уже наводила автомат, берегла патроны, ведь мы толком не знали, сколько их, а помощь еще, когда придёт?! Теперь и возле нас взорвалось несколько немецких гранат, одна даже в палатку попала, сорвало её взрывом, вторая рядом загорелась, мы были на виду, а немцы в темноте, только огоньки их автоматов обозначали мне цель. У меня снова кончились патроны, я посмотрела на бойца, тот показал, что и у него тоже, такая злость взяла, хотелось броситься на врага с голыми руками, душить его! Не сговариваясь с солдатом, подползли друг к другу, ещё одна граната взорвалась перед нами, набросав земли, меня оглушило, а боец улыбался, что-то говорил, видела, что с его лба течёт кровь, он снова был ранен, но не замечал этого. Немцы патронов не жалели, пули свистели над головой, мне показалось, что звуки выстрелов приближаются, так и расстреляют нас лежащих. Я навалилась на бойца, может хоть так спасу ему жизнь, а он потом отомстит за меня! Послышались взрывы гранат, нет, не возле нас, а там где был враг, за спиной раздались автоматные и винтовочные выстрелы, знакомое «Ура» радовало только что появившийся слух – наши, помощь пришла!
Меня сняли с солдата, уже хотели положить на землю, как он закричал:
- Ранена сестричка, у неё вся спина в крови, в санбат её надо, мою пулю приняла! Он ещё что-то кричал, теперь уже я улыбалась, боли не чувствовала, радовалась что боец был живой.
- Алексей меня зовут, я уверен, что ещё увидимся! Я потеряла сознание, очнулась в такой же медицинской палатке, в какой помогала врачам оперировать раненых, кто-то возился с моей спиной.
- Пришла в себя? Очень хорошо, спирту налить?! Сознание снова оставило меня. Больше месяца пролежала в госпитале, перед самой выпиской мне вручили награду, медаль «За отвагу» теперь была на моей гимнастёрке. Сколько раненых прошло через мои руки не сосчитать, когда доктор валился от усталости, сама проводила не сложные операции, мне доверяли. Отгремели победные залпы, кончилась война! Сопровождала колонну машин с ранеными, когда на нас вышли три немецких танка, они хорошо видели, что ничего им не сделаем, но расстреляли нас из пушек прямой наводкой, снова очнулась в госпитале, теперь уже в просторной палате, правая нога гудела и ныла.
- Лежи, лежи, - медсестра поднесла к моим губам кружку с водой, - операцию помнишь?
- Нет, что со мной?
- Без ноги ты теперь, девочка, мне очень жаль. На этих словах жизнь для меня остановилась, я не представляла её продолжение!
Пристроив костыли рядом, посмотрела на свою ногу. Свободная от ноги материя брюк была обвязана верёвочкой выше колена. Я еду домой, но как дальше жить не представляла, в госпитале меня всё время поддерживали, а теперь я одна!
- Я же говорил конопатая, что мы ещё увидимся! Подняв глаза, увидела перед собой Алексея, даже смешно стало, у него по колено отсутствовала левая нога.
- Две ноги на двоих?
- А хоть и одна?! Ты далеко едешь? Вот так и заявились к моей маме, два человека, а ног шесть!