После посещения ФРГ о возвышающей роли дружбы М. Карим сказал: «Я опять возвращаюсь к вопросу, на который еще не ответил: что же, какие же думы теперь во мне?
Западная Германия для сердца, для души моих соотечественников, переживших и переживающих трагедию второй мировой войны, была страной потерянной. Я - не исключение. Вот теперь встречи и расставания с людьми, разговоры наши и небездумное совместное молчание, песни о России в устах немецких детей, советские книги на полках библиотек помогли мне снова приблизиться к родине Гете и Бетховена, к волнам Рейна и горам Баварии. Накануне отъезда тот же Юзеф Рединг спросит меня: “С каким чувством уезжаете от нас?” И я отвечу ему: “Уезжаю с желанием увидеть вас у себя на Родине, у себя дома. И еще - хотел бы приехать к вам вновь…” При этом с чувством удовлетворения про себя подумаю о том, что курс нашего правительства, направленный на сближение с Федеративной Республикой Германии, не теряется в неизвестности, посеянные им зерна взаимопонимания и взаимоуважения с народом этой страны падают не в бесплодную почву. Те розоватые почки взаимодоверия завязались и набирают силу».
Увиденное и пережитое в ФРГ, уверен, со временем «подсказало» бывшему фронтовику написать: «…через какие только пропасти не проходят мосты, и сколько терпения, настойчивости, мужества требуют они от своих строителей! Об этом думал я полтора года назад, со 168-метровой телевизионной башни обозревая Мюнхен. Потому что приехал я туда по мосту, который упорно, кропотливо возводила наша партия, мирная ее программа. Возводила над страшным ущельем военного наследия, над многолетней топью “холодной войны”».
О своих впечатлениях, возникших в Турции, Мустай Карим также рассказал в историческом ракурсе. Здесь размышления об ответственности, об изменчивости мира и... о мосте.
Мустай Карим утверждал, что «Есть… всеобщий Максим Горький, который как никто в мировой литературе перекинул мост, соединяющий культуру двух эпох». Но и в судьбу самого башкирского поэта, по его собственному признанию, вошли мосты.
Наряду со словом «мост» М. Карим иногда прибегает к понятию «радуга». Так, в пьесе «Страна Айгуль» мы убеждаемся в том, что слова «мост» и «радуга» для писателя однозначны.
То же самое мы видим и в «Притчах о трех братьях»: «Перед самым отъездом Вольфганг Хирт, молодой шофер, который постоянно нас возил, краснея, сунет мне в руки листок бумаги с тремя строфами стихов собственного сочинения, в которых сказано: “Ты сУрала прямо в мое сердце перекинул радугу, которая навсегда сблизит нас”. Это было его откликом на мои слова о радуге над Уралом, которая соединяет Европу с Азией».
А в стихотворении «Европа – Азия» читаем: «И радуга сквозь ливня теплый дым мостом встает над нами золотым»
В этом ряду сравнений имеются и следующие слова: «Башкирия порою казалась мне маленьким зеленым листком на вечнозеленой березе по имени Россия. Этим видением я восхищался, любовался и писал о том стихи. Порою она мне кажется огромным узорчатым покрывалом, наброшенным на спину неистово скачущего коня. Тем конем является Урал, который вечно мчится с юга на север, неся с собой Европу и Азию. Еще не без тщеславия я думаю о том, что наша земля Башкирия и есть один из золотых швов, скрепивших эти два континента».
В другом случае читаем: «Мы, башкиры, не забываем о том, что прародиной нашей был тот край, где Европа золотым швом приравнена к Азии. Уралом называется тот шов».
И, наконец, вспомним легенду, рассказанную поэтом. Когда-то Европу от Азии отделяла вода. Создателя это стало смущать. Он понял, что оплошал, не соединив их. Но он не любил заниматься поправками, да и недосуг ему было. Владыка вселенной позвал к себе джигита-башкира и велел ему взять большую стальную иглу, бесконечно длинную золотую нить и пришить Европу к Азии. Тот долго и толково трудился и к исходу первой вечности совершил свою работу. На месте шва получилась гора несметных сокровищ. Так возник Урал. Бог остался доволен и в вознаграждение дал джигиту в жены прекрасное создание в женском облике. От них и начался род башкирский.
А разрушение СССР подтвердило вышеприведенные слова поэта, который еще в 70-х годах XX столетия, словно предчувствуя беду, писал: «Уносят мост половодья, крушат ураганы, обращает его в золу мимолетный галактический огонь». Но все-таки Мустай Карим оставался оптимистом: «Сменяются поколения. Мосты остаются».
Творчество Мустая Карима «исполнено любви, света и того, что башкиры называют непереводимым словом “мон” - это и душевность, и напевность». Указывая на эту особенность творчества М. Карима, Равиль Бикбаев продолжает: «С одной строки его стихов загораются сердце и ум. Так вздрагивает человек, услышав лишь отдельные звуки дорогой до боли песни. “Вьюга кружится, кружится, кружится…”, “В ташкентских утрах не бывала ты...”, “Давай, дорогая, уложим и скарб, и одежду”, “Молод был я, гордый, словно беркут”, “Ночами разговаривают реки, когда на скалах тучи отдыхают”, «Хорошо, что я не гармонист, я б сыграл - да и заплакал горько”, “В одиночество вхожу... Кто-то из него выходит”, “На Дему я смотрю как бы впервые: осенняя - течет она, течет” - при переводе на другой язык нельзя передать всю прелесть и обаяние этих поэтических строк. Каждое творение Мустая Карима сплетено из поющих и рыдающих струн души, и я не могу разгадать секрет их обаяния. Да и возможно ли его разгадать и объяснить? Может быть, в этой непостижимости и заключается чудо поэзии. Не слишком ли мы стараемся представить поэзию как набор приемов, форм, различных художественных средств? Ведь завораживающая сила поэзии Мустая Карима неотрывно связана прежде всего с его судьбой, его личностью, своеобразием и многогранностью таланта, его отношением к своему народу и времени».
В. Г. Белинский считал, что, следя за судьбами человечества, мы «видим строгую, непрерывную последовательность, так же как в событиях – живую, органическую связь. Мы видим, что каждый человек, существуя для себя самого, в то же время существует для общества, в котором родился; что он относится к этому обществу как часть к целому, как член к телу, как растение к почве, которая и родит, и питает его. Отсюда происходит, что каждый человек живет в духе этого общества, выражая собою его достоинства и недостатки, разделяя с ним его истины и заблуждения. Мы видим, что общество, как собрание множества людей, которые, несмотря на все различия, тем не менее в своем образе мыслей, чувств, верований имеют что-то общее, есть нечто единое, органически целое, словом, что общество есть идеальная личность».
Общество сплачивает, цементирует не аморфная личность, а личность, несущая на себе груз ответственности за других. Именно такой человек становится совестью нации. И не важно, является он носителем властных полномочий или нет.
Блок сказал о поэте: «И мало ему конституций». Да, настоящего поэта нельзя вписать в рамки конституции, какой бы совершенной она ни была. Именно таким поэтом был Мустай Карим.
На праздновании своего 80-летия Мустай Карим сказал: «Мое основное моральное кредо таково: всегда жить на миру. Много лет тому назад, когда я справлял себе домик в Юматово, строители хотели поставить высокий глухой забор вокруг участка. “Не надо этого делать, – сказал им. – Все равно в срамном виде я во двор не выйду. К тому же за высокой оградой небогоугодных, людям непригодных дел совершать не намерен”».
О Мустае Кариме написано достаточно много статей, исследований, книг, целых монографий. «Но с полной уверенностью, - пишет А. П. Филиппов, - могу сказать, что все они не выразили и малой толики могущественного литературного вулкана, исторгнутого мыслью и сердцем самого творца. Портрет его обобщенно и цельно дорисует будущее время, до конца осознав и разгадав всю философскую глубину одного из авторитетных мыслителей России, к голосу которого прислушивались и до сей поры вслушиваются не забывшие книгу люди всех поколений – от мала до велика».
Лучшие стихи М. Карима обладают этим редким свойством. Они при жизни поэта стали классикой и словами всенародно любимых песен.
Хренников однажды сказал: «Счастливая судьба у песни Мустая Карима. Она приходит к людям и в праздник, и в будни. Она вместе с матерями склоняется над колыбелью, вместе с воином заступает на пост, помогает путнику тверже идти вперед, учит нас любить свою Родину и отдавать ей всего себя».
Все, кто слышал стихотворения Мустая Карима в его собственном исполнении, вероятно, помнят, как, увлекаясь чтением, поэт сопровождал его характерными движениями рук, похожими на жесты дирижера или руководителя хора. Он словно управлял слышимой только ему звучащей стихией, которая жила где-то вне его - то ли в недрах родной речи, то ли в завываниях ветра и в лесном шуме родного Башкортостана, то ли в создаваемой веками музыке народной души, которая существует и тогда, когда никто не поет.
Есть башкирское слово «телектешлек». Словарь переводит его просто: «солидарность». Но слово это гораздо шире – в нем есть такой оттенок: «солидарность в желаниях, в мечтах», можно в нем услышать и «сострадательность». Так вот, весь дух творчества Мустая Карима устремлен к одному, оно – в солидарности с человеком, в сострадательности к нему. С такой оценкой Т. Кильмухаметова творчества Мустая Карима нельзя не согласиться.
Газета «Татарский мир» писала в 2004 году: «Достаточно припомнить, с кем дружил и дружит Мустай Карим, как любопытны ему народы и страны, чтобы убедиться: орден Дружбы народов уж кем-кем, а им-то заслужен. Да и сам он своим именем возвышает достоинство этого немало “оказененного” благороднейшего ордена».
И еще. Чингиз Айматов после смерти М. Карима признался, что всю жизнь преклонялся перед ним, и особо отметил то, что он был выдающейся личностью, воплощением гуманизма XX века. Да, выдающийся сын башкирского поэта был великим гуманистом своего времени!
Ильяс ВАЛЕЕВ
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!