«Звёздочка» глава 244
Переезд в город для Галины Лысовой сложился удачно. Старшая дочь Татьяна приглядела несколько домов, выставленных на продажу и мать, приехала выбрать из того, что есть. Они прошлись по городу, посмотрели.
Один небольшой домик с девятью сотками огорода находился всего в десяти минутах от квартиры Татьяны, но цена для неё была высоковата, да к тому же во дворе дома был большой заливной гараж, который ей, в частности, был не нужен. Продать его кому-то, она не могла, потому что вход в гараж был ещё и со двора дома, но дом этот Галине приглянулся больше всего.
— Чё делать-то, Танька, будем? И домик неплохой — светлый, огородишко правда махонький, э́нто не то, что у нас в деревне, но опять же летний водопровод есть и колонка в пяти шагах, озеро близко. — мать задумалась не зная, что предпринять. —А я ведь с каждым годом не молодею — воду-то на себе таскать.
— Да брать дом надо, я так думаю, мам, — посоветовала Татьяна. — В огороде я посмотрела и смородины много насажено и вишни, да и яблони две штуки, а это тоже ценится. — она задумалась, а потом добавила. — И дом видно, что новый, хоть и небольшой, но тебе одной-то хватит.
— А на чё брать-то? Мой-то дом всего за восемьсот рублей берут, а за э́нтот просят сама зна́шь на цельную тыщу двести пятьдесят рублей больше.
Татьяна махнула рукой беззаботно и сказала:
— Да как-нибудь выкрутишься, мам.
— Да как, Танька, как? — переживала мать. — У меня же лишних-то денег нет: свадьбу Ирке недавно справила, сама же зна́шь. И чё теперь делать-то, как быть?
— Ну свадьбу-то ей ты могла бы и попроще справить, почти полбочки только пива прокисло. — не замедлила напомнить Татьяна матери, обида хоть и притупилась, но всё ещё жила в её сердце. — Куда ты его такую массу-то набрала?
— Ну так уж ежели брать, то брать. Жара же стояла, думала, мало ли, а вдруг да не хватит, да и бочкой-то выгоднее, чё уж теперь э́нто вспоминать-то? Дело-то ведь прошлое.
— Так оно, но забыть не могу, вспоминаю… — ответила Татьяна, а потом продолжила разговор. — Мам, ну так ты же картошку-то ещё всю не продала, да и поросёнка одного на мясо продашь, а уж про корову и тёлку, так я вообще молчу. Не прибедняйся, мам.
— Да моей-то картошки уж не лишку на продажу осталось, — замялась мать и намекнула. — А ту, что на вас садили ещё не выкопана, так и стоит, а картошка-то нонче хорошая уродилась.
Намёк Татьяна сразу поняла и предложила:
— Ладно, мам, так и быть: нашу картошку тоже можешь продать, но мы тогда гаражом твоим будем пользоваться.
— Вот спасибо, Танька, век не забуду, а то мне ещё стайки на чё-то делать надо, да я поглядела: ворота в доме никудышные — менять придётся. А переезжать соберусь, так одной машиной не обойдёшься… Одним словом, денег много надо, а их нет. Эх, связалась я с переездом, а сама боюсь: внутри прямо всё как есть трясётся от страха, да ещё и в жар броса́т, за день-то без счёту раз. Бабка Лиза говорит, что э́нто будто бы климакс меня донима́т, а я и не знаю, то ли правда он, а то ли нет. Рановато вроде как…
Татьяна усмехнулась:
— Господи-и, мам, нашла из-за чё переживать: значит время подошло. Рожать ты всё равно не собираешься.
— Так-то оно так, куда уж мне на старости-то лет: мне и вас троих хвата́т, а первую девку что схоронила, всё равно помню: ба́стенькая* была и светленькая, как Ирка с Любкой. — Галина задумалась, морщины на лбу стали видны. — Старость похоже приближа́тся, первый звоночек подала, значит ещё два осталось.
— Ага-а, — засмеялась Татьяна, — прямо как в театре!
Галина покачала головой, поправила волосы пластмассовым гребешком, с которым она не расставалась никогда.
— Смеёшься над матерью-то, а зна́шь, как стареть-то страшно. Я пока молода-то была тоже смеялась, думала вечно такой буду, а старость-то как кошка незаметно подкралась и царапнула.
— Смеюсь, но я ведь не со зла, а тебя отвлечь хочу. — пояснила Татьяна, по её выражению лица было видно, что говорит она искренне и волнуется за мать. — Ну будем мы с тобой вдвоём реветь и что толку? Тут дело делать надо, брать себя в руки и идти напролом. Я так тебе скажу: ежели надумала, то собирайся, пойдём сейчас же сходим к хозяевам дома да договоримся ладом. Если пойдёт на уступки: подождёт, значит твой дом, а нет так другой тебе найдём.
— Ладно, Танька, пошли и то ль, — согласилась мать.
Прошку Татьяна оставила с Алёнкой, и вместе с матерью отправилась торговаться. Татьяна любила помогать родственникам, но не безвозмездно, а за похвалу. Всю дорогу до дома она мечтала, как в случае удачной сделки дедка Митя с бабушкой Лизой скажут: «Вот, Танька-то у нас молодец! Такое дело провернула сама. Повезло тебе, Галька, с ней!»
Они подошли к нужному дому, залаяла собака. Татьяна постучала в окно. Вскоре створка отворилась и выглянул пожилой мужчина.
— Здрасте! Чего надо?
— Здрасте-е, да мы к вам уж вчера приходили по объявлению, дом смотрели.
— А-а, помню, помню… Надумали или как?
— Так-то надумали, но надо обговорить всё ладом, здрасте! — кивнула Галина и волнуясь поправила гребёнкой волосы.
— Ну тогда я щас выйду и обговорим, ключи возьму и дом вам ещё покажу. — сказал мужичок и закрыл окно. Вскоре он вышел из ворот, и представился:
— Шишов Пётр Фомич я.
— А я Галина Лысова, а э́нто, — она показала на Татьяну рукой, — дочь моя старшая Татьяна. А почто дом-то продаёте?
— Да в этом доме моя тётка Антонина жила, да померла. А детей-то у неё не было, дом-то мне и достался.
— Вот оно чё… А давно померла? — полюбопытствовала Галина.
— Да скоро уж год как будет.
— Соболезную вам тогда…
— Спасибо, хорошая тётка была: добрая да ласковая, до сих пор нет-нет да и всплакну. — признался Шишов.
— Ну так, конечно, родная ведь, жалко. А чё покупателей боле акромя нас не было ли чё ли? — расспрашивала Галина, боясь подвоха.
— Да были, как не было, давно бы уж продал, да всё отказывал. Сейчас ворота открою и всё расскажу, — Пётр Фомич открыл навесной замок, висевший на воротах, и впустил во двор Галину с Татьяной, а потом поинтересовался. — А дом-то кто купить хочет ты или дочь?
— Я, а чё тако? — тут же задала вопрос Галина, почуяв неладное.
— Да вот чё, выкладываю вам все карты: видите стена каменная к дому примыкает? — он зашёл за дом и показал, — Продам тому, кто дом расширять не будет и стену эту не снесёт. Мужик-то у тебя есть, али как?
— Мужик был да развёлся, задурил. — поведала Галина и тяжко вздохнула. — Одна живу и строить акромя стаек ничё не буду, мне и э́нтой избушки одной-то хватит.
— Ну тогда есть о чём потолковать, — обрадовался Пётр Фомич, а Галина продолжила разговор.
— Я дом в деревне продаю, покупатель уже есть. А вы за сколь свой продаёте?
— А я разве не говорил? — спросила мужичок, глядя на Татьяну с Галиной.
— Говорили, Пётр Фомич, но может хоть сбавите рублей двести? — спросила Татьяна.
— Двести нет… — пошёл он в отказ, — Дом новый, ему всего-то двадцать лет. Крыша хорошая, перекрывать не надо. Погребок есть, гараж вон какой большой: почти две машины входит, да ещё и со смотровой ямой.
— Да куда мне гараж-то? На кой ляд? У меня ни машины, ни мотоцикла… — посетовала Галина.
— А без гаража я дом вам не продам, — заявил уверенно Пётр Фомич.
— Понятное дело, но хоть сто-то рублей сбросьте? — попросила Татьяна. — Уж войдите в положение, где вы ещё себе такую соседку найдёте? Мать-то у меня не пьющая и не гулящая, в огороде ни травинки не будет. — нахваливала она свою мать.
— Так и быть, стольник сброшу, за тыщу девятьсот пятьдесят рублей продам. — согласился продавец.
— Да чё-то ни туда ни сюда, уж давайте для ровного счёта за тыщу девятьсот, а? — вдруг заявила уверенно Татьяна и для пущей убедительности, сказала. — Мы ещё один дом приглядели, да до моей квартиры немного далековато, а ваш-то дом поближе, но тот дешевле и без гаража, но зато с баней.
— Ух, рад бы вам отказать, да не могу. — вдруг ответил Фомич. — Тогда если за тыщу девятьсот согласны, то в залог хоть сто рублей, но дайте.
— Мам, ты как, согласна? — переспросила Татьяна у матери.
— Согласна, — ответила мать.
Татьяна взглянула на Шишова и поставила условие:
— Без расписки залог не дадим.
— Само-собой, расписку-то недолго написать, в дом зайдём да напишу.
Но Галина предупредила:
— Но вам подождать немного придётся, все деньги сразу не отдам, пока корову с тёлкой не продам. И картошки у меня дивно в огороде, её ещё продавать и продавать. Раньше октября — не управлюсь. — поведала Галина о своих обстоятельствах.
— Ладно уж, так и быть, войду в ваше положение. По рукам? — он протянул Галине руку.
— По рукам! — согласилась Галина.
— Но предупреждаю, если сделка сорвётся, то залог я вам не отдам.
Галина достала из кармана платья носовой платок, развязала его и взяла сто рублей, но в руки отдавать не стала, а положила их на завалинку избы и пояснила:
— Чтобы деньги не извелись, в руки не подам.
Шишов пригрозил указательным пальцем шутя и сказал:
— Ох и хитрая ты баба, Галина!
— Ну так я же деревенская, не то, что вы городские, — засмеялась она.
— Да у нас-то город видишь какой, дома-то такие же, как и у вас в деревне есть. Правда снести нас могут, но это не беда: квартиру за дом дадут. Так что в случае чего, можно в него ещё кого-нибудь прописать и не одну квартиру получите, а несколько, если с умом к этому делу подойдёте.
— Вот спасибо! Это мы с дочками обмозгуем, — поблагодарила Галина.
Татьяна сияла, довольная собой и удачной сделкой, подумав: «Без меня-то едва ли сто пятьдесят рубчиков мамка сторговала. Не ценит меня она, а я-то вон какая пробивная!»
Пояснение:
ба́стенькая* — красивенькая
© 17.04.2021 Елена Халдина, фото автора
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Продолжение 245 Тонкий лёд, или буду и я теперь городской бабой
предыдущая глава тут 243 Я тоже мужик, мам