На моем психологическом канале мы уже описывали портреты киногероев. Например, мы анализировали сыновне-отцовские отношения Леголаса и Трандуила из «Хоббита» (этакая эльфийская психология). Или главную семейную парочку в сериале «СашаТаня».
Давайте продолжим и сегодня вспомним известную советскую комедию «Чародеи» по сценарию и книге братьев Стругацких.
Главная героиня фильма Алена стала любимицей многих зрителей, особенно мужчин. Оно и понятно: юная, привлекательная, яркая, уверенная.
Образ Алены подчеркивают многочисленные мужчины, постоянно вьющиеся вокруг нее:
1) ее собственный жених – простак Иван;
2) его более сложный тезка Киврин – тоже жених, но директрисин;
3) вышедший из поры «1-й свежести», но не утративший пыла Аполлон Сатанеев;
4) 2 талантливых мальчика на побегушках помощника – магистр Витя Ковров и его простецкий друг не-магистр Фома Брыль;
5) гость с Юга…
Вся эта ватага вокруг Алены нужна, чтобы подчеркнуть: вот какая у нас красавица, умница, передовик магического производства и проч., проч.
При этом старательно также подчеркнуто, что Алена – девушка добрая, милая, светлая и нежная. Вот прямо аки цветочек.
И когда главная волшебница Кира Шемаханская в приступе ревности околдовывает наш цветочек, та становится вроде бы совсем другой: у нее из сердца изымают весну «и все такое прочее», а вместо нее вкладывают зиму лютую.
И Алена, кажется, сразу меняется. Причем целиком и полностью – как психологически, так и внешне. Вплоть до прически: коса моментально сама собой превращается в модную укладку.
Но так ли уж она меняется внутренне? Давайте вспомним Алену-до и Алену-после и сравним.
Уже в самом начале фильма, отпрашиваясь с работы в отгул, чтобы лететь на крыльях любви жениться, Иван говорит своему начальнику: мол, моя невеста в институте работает, она ведьма. А тот удивленно спрашивает: что, невеста – и уже ведьма?
Шутки шутками, но здесь то ли случайно прорывается желание сценаристов Стругацких подчеркнуть истинную сущность героини, то ли намеренно задается сложное к ней отношение.
Дальше мы узнаём, что Иван наш – москвич. Более того: он москвич со своей квартирой. Перед тем, как ехать на встречу к Алене, он звонит ей на работу и долго поет брачные песни серенады о своей любви к ней. И под конец разговора упоминает: ах, да, Аленушка, нам же с тобой квартиру дали.
Что отвечает девушка? Она смеется: мол, ну ты что, об этом надо было с самого начала говорить!
И тут мы видим, как минимум, двойное несоответствие якобы изначально светлому («весеннему») образу Алены, поскольку это слова:
1) советской девушки, которая просто не могла радоваться каким-то там материальным благам;
2) сотрудницы волшебного института магии и чародейства, которую уж тем более не должны были радовать банальные земные вопросы наподобие жениха-москвича и столичной квартиры.
Дальше – больше.
Алена-до проявляет себя как не самый светлый «весенний» персонаж по-крупному и по мелочам. Вспомните, например, ее выражение лица, когда начальница не отпускает ее в отгул, чтобы мчаться в загс.
Еще до колдовства Киры Анатольевны Алена, отчаявшись уговорить ее, вдруг надевает на лицо непроницаемую маску и собирается уезжать вопреки приказу начальницы. И именно после этого нетерпение начальницы-ревнивицы прекращается и она приступает к чародейству.
Если рассуждать с психологической точки зрения, можно отчетливо увидеть: колдовство Шемаханской не изменило Алену до неузнаваемости, не придало ей какой-то иной образ, но лишь выявило ее до поры до времени скрытые черты.
После этого колдовства подсознательные желания Алены стали видны как на ладони:
1) ее карьеризм. Не зря она сразу начинает активно общаться с Аполлоном Митрофановичем, через которого ближе путь и в верхушку института, и в Москву;
2) ее жесткость, в чем-то даже жестокость. Вспомните, как запросто она обижает нижестоящих коллег – секретаршу и сотрудниц своей лаборатории;
3) желание не просто командовать, а распоряжаться людьми. Тех же девочек из лаборатории она зовет вообще прислуживать ей за вечерней трапезой с Сатанеевым. И это в советское-то время!
Думается, проглядывание в Алене-до явно не «весенних» черт – это не просчет игры актрисы Александры Яковлевой, а желание самих братьев Стругацких. Правда, не совсем ясно: сознательно они это сделали или нет.
В итоге получается, что в «Чародеях» Алена с весной в сердце и Алена без весны – это… одно и то же.
Почему так получается? Может быть, потому, что у нее, как у некоторых людей, в сердце накопилось многовато жесткости.
Ах, ну да, ну да, и, конечно, свою роль сыграла работа ведьмой. Ведь, как говорится, профессиональные знания – самые длительно запоминающиеся. :)
Отлично это показано в «Орфее» Жана Кокто…