Рыба скользка и неуловима, быстра и увертлива, загадочна и молчалива. Как метафора она позволяет выразить себя абсолютно по-разному. Рыба наивна и бессловесна, но может быть и жертвой, и жестоким хищником. В качестве образа Рыба кажется слишком вещественной, зримой и простой, однако способна утянуть за собой в такую глубину, показать такие бездны…
Андрей Чемоданов
***
ничего не зная наперед
не осознавая всю беспечность
бьется сердце рыбою об лед
сердце бьется в мясе человечьем
человече по уши в любви
грустный типа
сердце оторвись и уплыви
ты же рыба
Андрей Фамицкий
***
это черное слово читается: «никогда»,
и приходит в действие медленный механизм,
но годится ли нож для бумаги для колки льда,
и откуда в подледном лове такой комизм?
пресноводная рыба глотает пустой крючок,
неглубокий писатель выводит свои крючки,
в механизме судьбы раздается сухой щелчок…
рыба ест человека, бумагу рвет на клочки.
Дмитрий Тонконогов
Подлинная жизнь переводчика Ильина
Жил на свете совсем один
похожий на черепашку немолодой Ильин.
Вставал рано утром, кофе пил с молоком,
подпирал небритую щеку маленьким кулаком.
Давай подойдем, спросим что-нибудь личное.
Руку его пожмем англоязычную,
которую в 73-м году
пожал сам Набоков у всех на виду.
И расскажет Ильин, используя рифмы простые,
как тащил товарняк за собою вагоны пустые,
как красиво ушла, безвозвратно, нечестно
женщина сердца из этого текста.
Как струился в окно сигаретный дымок,
и прохладные строки в назначенный срок
ложились охотно, то криво, то косо
на раскаленную плоскость.
И шагает Ильин в магазин или в библиотеку.
Трет небритую щеку и думает так: полвека
муза — наивная рыба — во мне открывает рот,
ей кажется, что поет.
Максим Матковский
***
Сегодня я размышлял на тему, а каково это быть рыбой в Киеве.
Тяжело быть рыбой в Киеве, очень тяжело.
Развели тебя в грязном озере на Нивках.
К озеру приходят наркоманы, собачатники, любители покормить уток, пивные алкоголики, малолетки с колонками и рыбаки.
Какой нормальный рыбак пойдёт ловить рыбу в озере на Нивках? Сразу понятно: человек — придурок, живёт со стервой женой, которая вечно ходит в грязном халате и разговаривает по телефону со своей подругой из Боярки.
И вот приходит рыбак и кидает свой крючок в озеро, а ты смотришь на этот крючок — и желания ноль. Вообще никаких чувств.
Потом идут затяжные ливни, поднимается озеро, в парк никто не приходит.
Тоскливо.
И как-то ночью ты случайно попадаешь в подземное течение, и тебя смывает на Сырец, вниз несут зловещие чёрные воды. Далеко от семьи, от собратьев, а жена вслед кричит:
— Серёжа, ты куда! завтра же на дачу к папе ехать!
А ты — рыба в Киеве, горе на твои плавники, не в силах совладать.
И вот ты оказываешься в мелкой речке-вонючке на Сырце. Вынесло на мель, жизнь стала невыносимой — молишься.
Ты рыба в Киеве. Твоя церковь, твой бог, твои детишки — ты их больше никогда не увидишь. Молишься, готовишься к смерти.
И вдруг начинается ливень. Шипят листья высоких деревьев, птицы замолкают, и через некоторое время вода в речке-вонючке начинает подниматься.
И снова воды зловещие, воды киевские уносят тебя. На этот раз в канализацию.
А что будет дальше?
Неизвестность, ужас, прощайте, любимые!
Тяжело и страшно быть рыбой в Киеве.
Инга Кузнецова
***
всё вышло из дождя и всё вернётся в дождь
и есть ли ещё что-то
к чему ты так мучительно идёшь
дождь и зевота
всё вышло из воды и всё вернётся под
мерцающие воды
когда опять мелькнёт реальности испод
не сдерживай зевоты
вот рыба дня вот рыба полусна
вот рыба полуяви
вода нас держит на плаву одна
не рыба я ли
Алена Рычкова-Закаблуковская
***
Я перестала спрашивать зачем.
И так случилось, не касаясь тем,
Смогла парить, как рыба, невесомо.
Заглатывая знаковое слово,
Среди ловцом раставленных фонем.
Подобно прочим ихтиообразным,
Сквозь ил житейский проплывают праздно
Мальки, мерцая. Шебуршит рачок.
Сквозь мой телескопический зрачок
Проходит свет. Не отторгая света,
Я ухожу в глубинные слои.
Там водорослей сумеречных гетто,
Там донные лукавые огни,
Подобны спичке, вспыхнувшей вдали
В руке невозмутимого скитальца.
Блик на мгновенье озаряет пальцы
Надбровье и высокую скулу.
И снова погружается во тьму
Сознание. Таинственный голограф!
Придумай мне по сердцу и уму
Движение во временном межутке:
Быть кислороду вдоволь, сердцу чутким
К тому что рядом и царит внутри.
Так вызревает малая икри-нка
Наполняя смыслом
Отмеренные мне земные дни.
Читать полностью в журнале "Формаслов".