Мне всегда было интересно, что за дорога сворачивает с «Чуйского тракта» в направлении Кузбасса. И вот я впервые поехал по ней.
Только-только начинался рассвет. Я все ждал когда же начнутся красивые пейзажи, но они как-то слишком неторопливо начинались. Пустота. Поля в тумане. Заболоченный лес вдоль дороги. Покосившиеся крыши домов по ту сторону реки. Заброшенные фермы. Одинокое кафе. Встречный мотоцикл с коляской, и потом километров двадцать снова никого и ничего.
Даже в первых лучах утреннего янтарного солнца все вокруг было мрачным и унылым.
Мы встретились в Залесово. Перекусили, переоделись, вынули велосипеды из автомобилей и составили у стены в ряд. Всех беспокоил один и тот же вопрос: почему дужки очков должны быть поверх ремешков шлема? Никто не знал точного ответа. Да и думать было некогда. Скорей выйти на дорогу и заявить уже права на свои законные полтора метра дорожного полотна.
Конец сентября. Было не холодно, но свежо. В воздухе чувствовалась легкая сырость от остатков утреннего тумана. Небо, хоть и затянуто перистыми облаками, но впереди ‒ ясный голубой горизонт, вселяющий надежду, что удастся погреться на солнце.
Солнце на небе ‒ это плюс пять к настроению. А солнце на осеннем небе ‒ это плюс пять к средней скорости.
План был проехать две сотни. Сотню от Залесово в Кузбасском направлении, там пообедать и проехать сотню обратно. Кафе «Колесо» (трактир-пельменная, как указано в справочнике) очень удачно расположено как раз в точке разворота. В 10 км до него есть родник, где все проезжие считают за честь наполнить емкости. Также есть кафе на границе регионов. К слову, граница ‒ это наивысшая точка.
Поездка началась под протяжные клаксоны попутных грузовиков. Понятно было, что они недовольны необходимостью делить дорогу с велосипедистами, но мы делали вид, что принимаем это за приветствие и нейтрально махали в ответ. «Улыбаемся и машем!». С другой стороны, этот покат выделялся большим количеством автомобилистов, которые действительно сигналили в знак приветствия и поддержки. Редко такое бывает.
Вокруг есть на что посмотреть с самых первых километров, а ближе к границе регионов рельеф становится холмистым, а пейзажи ‒ достойными длительных остановок.
Вот мы стоим на огромном виадуке. Молча смотрим вниз на извилистые болотистые речушки. Запомнилась непривычная акустика. Звуку не от чего отражаться и кажется, что вокруг тишина. Потом можно несколько минут молча смотреть вдаль на панораму холмов, покрытых красно-желто-зеленой листвой смешанного леса. По ощущениям, как будто летишь на воздушном шаре. Ветра нет, но чувствуется движение воздуха.
Мы останавливались на четырех или пяти виадуках. С каждого вид был особенным. Казалось бы, должно надоесть, но чем глубже в Кузбасс, тем более живописно было вокруг и недопустимым было не сделать пару снимков. Виды были чумовые. Как и обещалось в том коротком видео, которое Саня прислал нам в общий чат в виде затравки за пару дней до поездки. Он стоял на одном из виадуков и снимал все вокруг, рассказывая с придыханием. Он потом напишет, что этот участок ему понравился больше всего из всей «Сибирской Тысячи», и поэтому он решил позвать туда всех нас.
Помимо осенней красоты предгорья, этот маршрут меня привлек еще и тем, что является отличной альтернативой «Беловскому Экспрессу» http://nsk-marafon.ru/?page_id=3220 Я не так давно узнал об этом бревете и пока все никак не получалось попасть на него. На мой взгляд, там больше организационных сложностей. Почитав отчеты, все сводилось к тому, что лучше добираться поездом и планировать ночлег. Здесь же единственной сложностью было выехать из дома в 4 утра. До точки старта ближе на 50 км. Или можно сказать по-другому: чуть больше двухсот километров против почти трехсот до Белово. В общем, одни плюсы.
Конечно, нужно понимать, что одна из задач «Беловского Экспресса» ‒ это коллаборация новосибирских и кемеровских рандоннеров. Там туса, а нас набралось всего пять: Миша, Саня, Саня, Андрей да я.
Для меня также важно, что дорога не загружена транспортом, как федеральные трассы. Грузовики, конечно, есть и легковых немало, но часто мы ехали в два ряда. Едешь и болтаешь то с одним, то с другим компаньоном. Байки, там. Истории, анекдоты. От этого легче едется. Спокойно. Держу темп, но никуда не спешу. Могу, вообще, отстать и сесть на колесо крайнему. Располагаюсь удобно в седле, берусь в хват «за ручки». Дышу только носом. Расслабляю плечи, шею, локти, кисти, насколько возможно. Напрягаюсь на пару секунд, чтобы почувствовать разницу между напряжением и расслаблением. Освобождаю голову от мыслей. Главная задача — сконцентрироваться на дыхании и педалировании. Начинаю делать глубокие и медленные вдохи. Обычная схема: 4 оборота — вдох, 4 оборота — выдох. Чувствуется спокойствие. Равновесие. Стабильность.
Ещё чувствуется, что пролетели пять-десять километров.
Подъезжая к границе регионов, я помню, что морально готовился к подъемам. Но хоть на фоне и появляется рельеф, дорога по ощущениям остается ровной. Без резких перепадов. Это объясняется тем, что изначально тут проектировали железную дорогу. Чтобы сгладить продольный профиль, было вложено много усилий. Во-первых, возведены виадуки через низины. Во-вторых, чтобы выдержать допустимые уклоны, верхушки холмов, похоже, взрывали. Несколько участков дороги проходят, буквально, между каменных стен из наваленных булыжников. Это очень живописная часть пути.
Здесь, пожалуй, есть только один недостаток. Она чересчур живописная. Настолько, что все вокруг разрисовано вандалами. Шаблоны стандартные:
Имя. Ещё имя. Имя, город, год. Мое имя, ее имя, между нами чувства. Имя плюс имя, чувства продолжительные. Город, год, мы превосходим.
Краска белая. Буквы кривые. Надпись завалена.
Мы ехали и резко осуждали вандализм. Пытались представить социальный и психологический образ таких людей. Наверное, это молодые ребята с отсутствием культуры, врождённой склонностью к беспорядку и ограниченным мышлением. Это если говорить формально. А, если неформально, то: шоб им по телеку одна реклама шла и шоколадки в кармане таяли.
https://rekportal.ru/specialproject/obrazovanie/chistye-skaly/
Смирившись с нескончаемым узором уродливых букв на камнях, мы все это свели к шуткам. Помню, одна из надписей выделялась: «Даша и Сережа».
…
Он звонил сказать, что подъехал. Она бесила своей медлительностью и заслуживала высказать это в резкой форме, но он был сам виноват, проспав допоздна после вчерашнего. Когда она наконец вышла из подъезда, было решено, что лучше поздно, но все же уже выехать. Ему не терпелось хоть куда-то вырваться на скопленные деньги и отдохнуть от первого года работы на долбаном разрезе. А ей ‒ сбежать на недельку из этой занюханной родительской двушки в шахтерской промзоне. Берег горной реки, дикий кемпинг, машина, палатка, костер, алкоголь ‒ так делали все из их окружения. Друзья уже ждали там, и оставалось только скидать все в машину и двинуть.
Она подпевала ритмичному хрипу динамиков, доставая очередную банку пива себе и энергетика - ему. Уже после двух часов дороги и музыка надоела, и укачивало в пути, и она просто молчала, обдумывая, что по возвращении будет самое время невзначай завести разговор про «женюсики». А потом вспомнила, как однажды видела передачу, где состоятельная пожилая пара посещала места своей молодости. Как же это было романтично. С тех пор ей казалось, что будет здорово иметь какое-нибудь их особенное место и потом вернуться туда лет так через тридцать.
Здесь было красиво. Заходящее солнце слегка освещало верхушки камней нежным оранжевым светом. Они остановились. Ничего плохого в этом не было ‒ все камни и так уже были изрисованы. В отличие от остальных, их надпись должна была стать самой оригинальной. Они вместе выбрали свободный участок наверху и пока она ходила за куст, он уже успел вскарабкаться, написал ее имя и начал свое.
Редким проезжающим не было дела до них. Они сами были полностью уверены, что никто, реально, и не остановится в сумерках. Лишь единственный автомобиль неодобрительно просигналил. Он крикнул проезжающему в ответ что-то грубое, чтобы рассмешить подругу. Она захохотала и стала искоса смотреть как красные огни автомобиля медленно отдалялись среди темных холмов. Сначала она услышала лязг баллончика с краской. Потом осыпь мелких камней и его крик. А когда повернулась он уже лежал на земле.
«Даша и Сережа. Навсег»
…
Я ехал и жевал мармеладных медведей. Мармелад, говорят, полезен коленям, помимо того, что вкусный. Возможно, это не точно, но я его все равно люблю. Мои компаньоны утверждали, что мармеладные червячки вкуснее медведей, дешевле в развес и, самое главное, мягче. Хотя, вот, некоторые любят именно твердый мармелад. Специально открывают пачку заранее, чтобы он слегка подсох. Но я в следующий раз возьму червей, потому что медведи, действительно, чересчур твердые. Например, вдруг нужно активно вкручивать в подъем, и уже дыхание сбивается, а у тебя полный рот мармелада и ты его не можешь прожевать.
...
Я люблю ездить налегке. Не беру с собой ничего лишнего. Нет рюкзакам. От них устает спина. Никаких кормушек на руле и сумок-бензобаков. Они портят внешний вид велосипеда. Все нужное помещается в поясной сумке или в задних карманах джерси. Поясную сумку я сворачиваю назад или набок и обычно забываю, что она вообще есть. На дистанциях 200+ от нее никакого дискомфорта. Она примерно 1.5 - 2 литра объемом. Туда вмещается куртка, насос, бутылка колы, перекусы. В этот раз, в виде эксперимента, я взял еще и вторую маленькую поясную сумку. В нее вмещается телефон и мелочи. Она нисколько не мешается спереди и почти не видна.
Я настолько не люблю всякого лишнего на велосипеде, что даже фонарь на руле хочется убрать, хотя помимо своей основной функции он еще выполняет роль резервного источника питания и средства самообороны, ибо металлический.
Одна велобутылка на 650. Ее, конечно, недостаточно. Даже осенью. Но это от того, что на моей винтажной раме только одно крепление для бутылки. И никакими хомутами и прочими колхозами вешать вторую я не хочу, хоть и попадал уже в несколько историй от этого. Для будущего сезона я решил проблему, купив подседельный мини-баул на 2-3 литра с сеткой для дополнительной бутылки. Выглядит тоже немного лишним на велосипеде, но это лучше, чем сверлить раму для бонок. Бр-р.
...
Вот и прошла половина пути. Большая и пустынная парковка у кафе. Велосипеды решено было оставить прямо у входа, составив один на другой. Вошли внутрь. Дальнобои перестали жевать и сканировали исподлобья наш вело-прикид. Мы послушно встали в очередь на кассу. Ассортимент блюд был разнообразным, но я решил заказывать пельмени, раз уж в справочнике они позиционировали себя пельменной. Ну, и вдобавок солянку и шоколадный пирог на десерт.
Мы заняли большой стол. Сняли с себя мокрые вещи и разложили на солнечный подоконник и теплый радиатор. Расселись поудобнее и в ожидании еды начали болтать о всяком. Обо всем и ни о чем. Про велокомпоненты, бреветы, о ширине покрышек, наконец. Я тогда понял, что это самый важный момент во всем велопутешествии. Все двести километров пути должны быть только ради вот этого момента. Чтобы посидеть, поболтать о всяком. Кажется, что знаешь всех уже давно, но на самом деле только пару часов. Наверное, люди кажутся ближе из-за общего увлечения.
Выехали в обратном направлении. Ветер стал встречным. Теперь ехать группой стало просто необходимо. Тем более, что здесь было довольно рельефно. Но при этом десяток километров пролетел незаметно и следующей нашей остановкой стал родник. Там действительно была очередь из проезжающих. Немного отдышавшись и дождавшись своей очереди, мы наполнили все имеющиеся емкости. Место у родника было чистым, вода ‒ вкусной. Хотя, помню, что качество воды меня беспокоило меньше всего. Беспокоило только левое колено и его перспективы на оставшуюся сотню.
Вместо нытья про больные конечности:
Меня очень заинтересовала история постройки этой дороги. То, что здесь изначально планировалась железная дорога, мне рассказали ребята. Потом я кое-что нашел в сети. С 84 по 96 год она строилась как углевозная дорога, чтобы доставлять на Алтайские предприятия коксующееся сырье, и чтобы немного разгрузить Транссиб. В перестройку, надо понимать, все затихло и к 97 году решено было сделать на этом месте хотя бы автомобильную дорогу.
Больше всего мое внимание привлекла мистическая составляющая этой истории. Бывалых автомобилистов пугают слухи о так называемом «гиблом месте» в Залесовском районе. Дело в том, что неподалеку от села Думчево располагалось старинное кладбище и при строительстве дороги с ним обошлись худшим образом. Два губернатора скрепили подписями документ, который хоть как-то разрешал проблему недостроенной дороги. И что, по сравнению с этим, интересы маленькой деревни среди болотистых равнин? Это может добавить издержек в проект, где и так одни растраты.
Информагентства приводят рассказы бывших строителей, как, по распоряжению, им пришлось снести надгробия и бульдозерами разровнять кладбищенскую землю с остатками сгнивших гробов по довольно протяженному участку трассы. Говорят, и по сей день вдоль дороги можно найти останки с того кладбища. Люди, склонные верить в мистику, полагают, что это обстоятельство напрямую связано с необыкновенной аварийностью на данном участке.
Вот, что пишет ИА REGNUM https://regnum.ru/news/economy/2365273.html :
«Люди и горели, и без голов оставались. Нигде столько во всем Алтайском крае нет аварий. К тому же, мерещится людям всякое. Друг рассказывал, как ехал ночью в Залесово и увидел краем глаза, как что-то мелькнуло за окном, затем еще раз. Друг всмотрелся в темноту, а за ним стая то ли собак, то ли волков белых. Бегут и не отстают, а скорость между тем километров девяносто в час. Друг поддал газу, а твари эти не отстают. Так и летел почти до М-52 в сопровождении этой стаи. От страха долго отойти не мог», — поделился рассказчик.
…
Он молча мчал по темной пустой трассе. Сильней всего болела нога, но еще болели ребра и кажется он слегка приложился головой, когда падал. Он ехал и злился, накручивая себе разное. Она знала, что лучше к нему не лезть, чтобы пожалеть. Да и не хотелось. Ей, скорее, было смешно от того, как он упал, и каким глупым и беспомощным казался, пытаясь встать.
Молчали. Его руки и одежда были измазаны. В машине сильно воняло от баллончика с краской. Решив начать разговор первым, он отрывчатой резкой фразой попросил ее замотать баллончик в пакет и убрать подальше. На что она ответила, что не хочет лазить по машине, так как ее и без того укачивает после пива. Вечно она бесила своей ленью, поэтому заслуживала высказать это в резкой форме прямо сейчас. От обилия алкоголя в последние две недели его было легко вывести из себя. Злость была привычным чувством. Ему начало казаться, что прав лишь он. Это очевидно и любое сомнение в этом приводило его в еще большую ярость.
Дорога казалась пустой. Но он и не смотрел на дорогу. Колеса то сползали на обочину, то медленно переваливали за разделительную. Важнее всего ему было все выплеснуть и доказать свою правоту. Хотя прав в этой ситуации был только дальнобой, отвернув от столкновения в последнюю секунду.
Сначала появилось чувство тревоги. Затем резко накатила паника, в осознании того, что их история могла закончиться на этом месте. Ему было не по себе, даже захотелось извиниться перед ней, а затем появился страх. Сердце забилось.
Он вдруг заметил что-то краем глаза на обочине. Затем снова. И снова. Он подумал, что это могли быть отблики на стекле от ее телефона. Но, когда она выключила экран, отблики в боковом окне не исчезли. Он отчетливо видел нечто на темной обочине двигающееся с такой же скоростью. Оно то появлялось, то пропадало. От страха у него вспотели ладони. Болотистые равнины вокруг были в вечерней дымке и он пытался успокоить себя, что это просто туман. Но каждый раз поворачивая голову, он понимал, что отчетливо видит это нечто. Оно становится больше и не отстает от их машины. От накатившей паники, он понял, что даже не в состоянии поехать быстрее. Пришлось признаться, что он почти не чувствовал педаль газа опухшей ногой, а еще он не знал, что будет делать, если это «нечто» выскочит перед машиной.
Теперь он снова кричал на нее, но в этот раз от страха и беспомощности. Она не могла разглядеть что-либо в окне, но ей становилось страшно от того, что было страшно ему. Она только сейчас узнала его таким. Его крик срывался в визг и она кричала на него в ответ, чтобы он успокоился и поехал быстрее. Она всегда видела в нем защиту, но сейчас надо было действовать самой ‒ защелкнуть все двери и пытаться справиться с паникой.
Они летели по темной туманной дороге. Вокруг не было ничего. Тусклые огни опустевших деревень остались далеко позади. Пустынное гиблое место. Некому помочь. Пучок ближнего света пробивался сквозь волны тумана и ему начало казаться, что это туман плывет над ними, а они просто статичная картинка в видеоигре. Почему-то стало спокойнее. Он отчетливо слышал рев мотора, чувствовал вибро-отклик на руле, но не видел движения. Страх как будто исчез, и когда он снова открыл глаза, то понял, что они и правда не двигались. Все было мутным и звенело в ушах. Ее лицо было изрезано осколками лобового стекла. Она смотрела на него пустым взглядом и медленно сползала с приборной панели.
«Даша и Сережа. Навсегда»
…
Попутных автомобилей было немного, мы с ребятами ехали в два ряда и я рассказывал байку.
Дело было в одной стране, где «свобода, равенство, братство», открытые двери для иммигрантов и три сотни сыров, привносящие беспорядок в политику. Примерно полвека назад. Уже тогда самая посещаемая достопримечательность мира привлекает пятьдесят миллионов интуристов в год.
И вот, сбылась мечта скромной супружеской пары из Осаки. Они наконец-то в самом романтичном городе мира. В самом его сердце смотрят с высоты на крыши с террасами, мансарды и окна с кованными балкончиками. Вокруг шумят туристы. Легкомысленные европейцы целуются и делают фотографии. Преодолев свою сдержанность, японец лишь приобнял супругу. Все ему здесь кажется причудливым и странным. Его возмущают тысячи нацарапанных надписей на колоннах и ограждениях. И вдруг посреди хаоса многоязычных символов он видит имя, написанное на его родном языке. Ему становится стыдно за гнусный поступок соотечественника. Поэтому по прибытии на родину он раппортует об увиденном. Какой-то госорган на полном серьезе начинает расследовать данный инцидент, как порочащий всю Японию на международном уровне. Дело приобретает ход. Просматривают материалы выезжающих из страны людей с таким именем за последние годы. И, не будь они самой педантичной нацией, ‒ находят этого человека. Дальше от лица всего государства пишут официальное письмо с извинениями народу Франции и просят простить их гражданина, что имел неосторожность осквернить символ их страны. И в виде извинений отправляют делегацию в составе с тем самым гражданином, чтобы он прилюдно стер свое гнусное имя с лестничных перил Эйфелевой башни (а затем совершил ритуал сэппуку, чтобы смыть позор ‒ тут уже шучу).
Так вот... Уж не знаю, насколько эта байка близка к правде, но если бы так боролись с вандализмом, то все значимые культурные и природные объекты были бы в чистоте и первозданном виде. А байку эту навеяло тем, что мы снова проезжали то чересчур красивое, уродливо разрисованное место. Теперь уже в обратном направлении.
…
Встречный ветер доминировал.
Мне очень нравилась Кузбасская часть пути. К тому же, очень повезло, что в тот день было солнечно. Конечно, ветрено, но зато не жарко. Все вокруг хоть и покрыто красно-желтой листвой, но как-то нисколько не напрягало, что лето закончилось. Казалось, что я где-то в солнечной Швейцарии. Не хватало только мягких белых овечек на склонах.
Алтайская часть пути чуть более мрачная. Лес по бокам дороги часто заболоченный. Пейзажи не с таким выраженным рельефом. Покрытие дороги хуже. И когда возвращались назад, то уже вечерело и становилось пасмурно.
Наконец-то, огромная парковка кафе в Залесово. Я всегда рад видеть свой автомобиль после длительного поката. Особенно, когда измучен болью в конечностях. А еще в этот раз я был рад видеть дым из шашлычной. Не говоря про запах. Атмосфера в шашлычной была что надо: красные пластиковые столики и веселая барахольная музыка. В меню был, собственно, шашлык и его премиум опция: шашлык в лаваше. Мясо было свежим и мягким, а самое главное, повариха не жалела ни лаваша, ни лука, ни кетчунеза.
После ужина оставалось только доковылять до машины, сесть и давить на педаль в сторону города.
Быстро стемнело. От Залесово до Тальменки ехал уже в темноте. Хорошо, что ничего не мерещилось. Запомнилось только кафе «Уют» неподалеку от Думчево.
...
Здесь был яркий свет от вывески. Чуть дальше все мутное от тумана. А потом стена темноты. И там что-то двигалось. Она с трудом приподнялась и начала колотить в дверь, оставляя красные разводы на стекле. Никто не открывал. От безысходности она села на землю, готовая ко всему. Преодолеть страх было очень сложно. Трясущимися изрезанными руками она вытерла заляпанный телефон, но не знала куда звонить. Чуть различимы стали контуры в темноте и послышался его сорванный голос. Он полз к ней, нагребая щебень в карманы. «Нам понадобятся патроны. Много патронов», - тихо хрипел он. Не понимая что делать, она долго смотрела в отражение в телефоне. Стало понятно, что это все не с ней. Она просто персонаж на чьем-то экране. Сейчас потухнет ярко красная вывеска кафе, отключится телефон, станет совсем темно и их история закончится.
...
Прохладное утро. На дороге брошенная разбитая машина. Старлей брезгливо заглядывает внутрь и предлагает младшему поискать что-либо запрещенное, пока он оформляет. Тот лениво роется среди хаоса разбросанных по салону вещей и единственное странное, что находит ‒ это пробитый баллончик в наплывах белой краски. Обычный баллончик. Автоэмаль глянцевая. Широкая гамма оттенков. Оптимальная цена и качество. Характеризуется светоустойчивостью, блеском, хорошей адгезией. Срок годности не ограничен. Меры предосторожности: хранить в плотно закрытой таре, работать в респираторе в условиях вентиляции. При длительном и неправильном использовании может вызывать головные боли и галлюцинации.