Первая история опубликована под названием «Эх, Толя, Толя». Все совпадения, конечно же, случайны.
Кардиограмма на очередном медицинском осмотре показала у Толи лёгкую тахикардию, и это было, собственно, всё, чем отделался незадачливый любовник от прыжков с балкона без парашюта. Любовница над ним после этого мало того, что насмехалась, так ещё пугала своей соседкой с первого этажа. Которой надо было пялиться из окна на свои георгины как раз в тот момент, когда на них мешком свалился Толя. Объяснения Веры «с Луны свалился», а потом поправдоподобнее «кровельщик с крыши загремел» не прокатывали, то есть ситуация оставалась тлеющей. Затушить которую можно было, оказывается, только визитом к Вере, а это было страшно. Потому что жена стала подозрительно добродушной. С учетом того, что она обладала яркой способностью орать и ломиться в чужие двери в нужный ненужный момент, это настораживало.
Выручила командировка аж на другой конец страны. Причем длительная. Несмотря на идеальную гарантию жизни без надзора, Толя уверенно решил полностью найти утешение в производственных делах, с чем и приступил выполнять задание на одном из режимных предприятий нашей необъятной. Минута, вторая… на пятой минуте твёрдых решений он обратил внимание на холёные ногти одной из сотрудниц отдела, куда был направлен. Отсканировав остальной облик дамы сначала вниз от ногтей, потом вверх, он немедленно воскрес как галантный кавалер. Тем более, что симпатичная вся из себя женщина, обладательница редкого в те времена маникюра, излучала притягательные флюиды в сторону новенького не хуже Веры. И даже чем-то напоминала её.
Так что в заводской гостинице, больше похожей на общежитие, Толя не провел ни одной ночи. К слову о ночах: каждый представитель только что созданной нелегальной пары был в восторге от каждой вместе проведённой минуты. А вот сами ночи Толе не понравились. Дело было в начале лета. Встанешь часа в два, а за окном странная картина: светло – и ни души. Он удивлялся способности поэтов найти в этом безобразии что-то возвышенное. Сам, конечно, вторил им, шептал подруге «ах, какие чудные, эти белые ночи», но в прагматичной его душе ничто при этом не трепетало.
Потекла производственно-райская жизнь Анатолия. Омрачалась она лишь моментами, когда запаздывала зарплата с его работы, и то ненадолго. Да звонками с переговорного пункта супруге и Вере. Без них никак, и каждый раз надо было входить в роль любящего мужа и изо всех сил тоскующего любовника. К новой же обстановке он привык настолько, что обожаемую вначале подругу стал воспринимать как жену там, дома. Чем и соорудил сам себе капкан.
…Командировка подходила к концу, общительного Толю местные инженеры признали своим и пригласили отметить это грустное для них событие. Он не отказался, в результате в квартиру подруги попал только к полночи не совсем уже «белой» ночи. Та не спала, ожидая его примерно как Вера: всё застлано, сама в предвкушении и т.п. Толя, как уже было сказано, возомнил себя мужем-хозяином. А градусы в голове подсказали ему еще и поглумиться над ожиданиями хозяйки. Потому он демонстративно разложил раскладушку, устроился на ней голова к голове подруги. И нагло спокойно начал засыпать.
Не получилось. Сначала он почувствовал тёплую ладонь на своём лице. А потом… А потом благодаря тем наманикюренным ногтям эта ладонь превратилась в «пропалыватель ручной садово-огородный».
Ногти вонзились в лицо и пропахали на нем ровно пять борозд. Анестезия в виде принятого часы назад алкоголя оказалась неэффективной: боль во время процедуры была жуткая. Толя заорал и вскочил, как ему показалось, с раскладушки. На самом деле он грохнулся с неё на пол и зажал лицо ладонями, воя от боли и ещё не осознавая всю катастрофу целиком. Кровь ему в ванной удалось остановить не сразу, мозжило всё лицо. На не слишком дипломатичное предложение Толи как-то обсудить эту ситуацию подруга согласилась: мол, только при условии, что будет делать это вместе с посредниками.
- С какими? – не понял пьяный Толя.
- С милицией! Или спать ложись, или вали в свою общагу…
«От любви до ненависти – один шаг», - неожиданно поразился Толя точности затёртого афоризма, угнездился со скрипом опять на раскладушку и кое-как уснул.
Утром, уже в общежитии, он понял, что ни на работу, ни, тем более, домой он в таком виде появиться никак не может. Поскольку борозды на лице можно было идентифицировать только единственным вариантом, и кары со всех сторон ему не миновать.
Как он уговаривал начальство продлить ему командировку, как отсиживался несколько дней в общаге – отдельная история. Но тогда ему показалось, что это предупреждение свыше, которое уже никак нельзя игнорировать!..
Посмотрим… (продолжение есть).
Дорогие мои читательницы и читатели! Ручаюсь за каждое слово своих воспоминаний. Сам комментировать люблю, и вас прошу написать комментарий. («Интересно – скучно, полезно – пустота, длинно – маловато и т.п.»). Если пойму, что зря стараюсь – перестану засорять дзен.