Моя мама, моя красавица. Моя душа и мое сердце. Чтобы я родилась, она рисковала своей жизнью: варикоз - с юности только в чулках. Ей уже со старшей моей сестрой не рекомендовали рожать, а со мной не таясь пугали, что ребенок может и выживет, а вот мать вряд ли удастся спасти. Так еще и старородящая, - тридцать два.
Я могла бы никогда не появиться на свет, но мама моя только рукой махнула: "Значит судьба такая". Судьба оказалась к нам благосклонна. Судьба не решилась оставить мою сестру сиротой, а отца - безутешным вдовцом.
А родилась моя мама почти 70 лет назад, в холодном Нижнем Тагиле. Пока была совсем маленькой, успела пожить с моей бабушкой в деревне. Бабушка держала гусей, так мама до сих пор вспоминает, как больно они щипаются. И рысь помнит, выходившую на край села. Красивую такую, с кисточками на ушках - детские воспоминания, пожалуй, самые яркие.
Потом, ближе к школе, мама переехала к своей бабушке -Марфе, в город. Там, в маленьком домике на Привокзальной улице, так и жили: бабушка со своей маленькой внучкой. Там в школу пошла, там пристрастилась к чтению - мама всегда читала запоем, и всегда расстраивалась, что я книгам предпочитаю авантюры.
Моя мама, моя красавица... К пятому классу они вместе с бабушкой переехали в маленький городок на Урале, где к тому времени обосновалась мамина мама. Я уже плохо помню ту комнату в трехкомнатной коммунальной квартире, где мама провела все свое детство и куда я приезжала с бабушкой "в гости" в далекие 90-е. Светлая сталинка с высокими потолками на главной улице советского города нефтяников. Я любила ездить с бабушкой в Октябрьский. Мне нравились его зеленые улицы, аккуратные дворы и широкие проспекты. Мне нравился запах маминого детства.
Там, на Урале, мама познакомилась с моим отцом. Оттуда переехала вслед за ним в Саратов. Лед и пламя; глубокий океан и чистый родник - они всегда были классическими противоположностями, которые притянулись раз и навсегда. Она из тех, кто готов просто молча подавать патрoны. А он безумно любил свою девчонку. Пожалуй, и нас с сестрой любил, потому что видел в нас только ее.
Каждый год в день свадьбы отец вставал в пять утра, чтобы привезти маме охапку роз прямо из питомника. Каждую субботу он только сам готовил завтрак, а мы ходили на цыпочках по квартире, чтобы не разбудить маму - она спала до обеда.
Мама очень рано осталась вдовой. Это тогда, в мои пятнадцать, мне казалось, что она успела счастливо прожить всю свою жизнь. Это теперь, когда моя сестра старше моей мамы в те годы, я понимаю, как мало ей досталось этого счастья. Меньше 40 лет вместе с отцом, всего 27 лет в браке. Мамочка моя....
Она не плакала. Она просила не плакать нас - тогда, после пoxoрoн, мы забрали нашу бабушку, маму моего отца, к нам. Когда-то она не очень принимала мою маму, когда-то вторая невестка, жена ее старшего сына, яркая, задорная тетя Нина, ей нравилась больше моей тихой мамочки. А тогда, моя мама не плакала, чтобы не сделать ей, матери, потерявшей пусть выросшего, но ребенка, больнее. Бабушка еще пару лет жила с нами: старенькая, слепенькая, вынесшая в своей жизни так много горя, - под крылом моей мамы.
А я и теперь помню, как потом, спустя год, мама рыдала над пригоревшим вареньем. Впервые после гибeли отца. И не варенье было причиной. А ей было всего сорок девять.
Моя мама. Моя душа, моя крепость, мой якорь в этой жизни. Уже больше двадцати лет она просто подает патрoны мне. По-прежнему, считая, что книги куда лучше авантюр, но по-прежнему, пряча под свое крыло всех, кому это нужно.
И больше всего мне хочется, чтоб мама моя жила. Встречала весну, видела внуков, варила варенье. И даже плакала иногда. Но больше бы улыбалась.